— Михаил, — тихо шепнул на ухо низкий голос — первое слово, которое он ей сказал. Могло бы показаться странно, но только не Майкл: она знала, что он называет этим именем именно ее. Она меняла имя в документах на Майкл, это была часть терапии, и когда она выбрала себе это, оно почему-то казалось ей правильным, но то, как ее назвали сейчас, походило еще лучше.

Они разделись и легли, обнявшись. Майкл даже не оглядывалась по сторонам, ей было совершенно не интересно, где они находятся, важно было лишь то, что ее обнимают, что светлые волосы, почти седые, выгоревшие до бесцветности, падают ей на лицо.

— Что бы ты делал, если бы мы не встретились случайно? — спросила Майкл, гладя его по плечам. Она не могла оторвать рук от него.

— Я бы искал тебя еще миллион лет, — раздался ответ, и Майкл откинула голову на подушку, подставляя ему шею. Он вдруг поднес ее руку к лицу и снял с безымянного пальца кольцо, продел в него собственную цепочку и повесил себе на шею, а на вопросительный взгляд пояснил. — Теперь это мое.

Ужинали в молчании. Майкл, отчаявшись найти столовый нож, попыталась как-то резать еду обычным и не выглядеть при этом деревенщиной, но потом посмотрела на своего визави, который, отдав ей единственную вилку, ел руками, и не почувствовала никакого раздражения, хотя обычно вела потенциальных партнеров в дорогие рестораны и зорко следила, чтобы те не перепутали четыре вилки для разных типов блюд.

— Можно я возьму что-то, чтобы спать? — спросила она, когда они вернулись из гостиной в спальню.

— Все мое — твое, — прозвучал ответ, и Майкл, удовлетворившись ответом, вытащила из шкафа единственную белую рубашку и накинула на себя. Развернулась и увидела, что ее рисуют: лежа на кровати и держа перед собой планшет, он мог выглядеть, словно что-то писал, но оценивающий взгляд художника Майкл ни с чем не перепутает.

— Покажи, — она подлезла под его руку и обняла за пояс, заглянула в лист. — О. Это я?

— Почти ты, — он поцеловал ее в волосы. — Я нарисую тебя настоящую чуть позже, — рисунок отправился на пол, но Майкл не могла забыть изображенного на нем ангела с копьем в длинном светлом пиджаке. Разве бывают ангелы в пиджаках?

Через два дня Майкл, одетая в белое открытое платье, стояла в мастерской, собственническим жестом обняв художника за пояс. В комнате толпились потенциальные покупатели и оценщики, но с самим творцом никто не заговаривал, только здоровались.

— Мне неудобно спросить, — вдруг Майкл поняла, что до сих пор не знает чего-то очень нужного. — Но это важно.

— Что? — он повернулся к ней.

— Как тебя зовут?

Он даже не рассмеялся, только погладил ее пальцем по щеке.

— Хастур, — ответил он и снова отвернулся.

— Это по паспорту? Твое настоящее имя? — Майкл влюбленно прижалась щекой к его плечу.

— Не по паспорту, но настоящее, — ответил Хастур, и Михаил, то есть Майкл, Михаил ее только Хастур называет, поймала себя на том, что ничуть не удивлена.

========== Часть 11 ==========

— Дин звонил, — сказал Кроули, когда Азирафаэль вошел в свою лавку, прижимая к груди бумажный пакет с продуктами: после свадьбы Адама он собирался все же освоить человеческое искусство кулинарии, которое до этого оставалось для него недоступно. Ангел считал глубочайшей несправедливостью, что, наслаждаясь двумя продуктами человеческой изобретательности: едой и книгами, он не способен сам привнести вклад. И он собирался учиться. Нет возможности творить, станет великолепным ремесленником.

— Что сказал Дин? — весело спросил Азирафаэль, складывая продукты на стол и доставая из пакета апельсины, которые пахли совсем как в раю.

— Сказал, что видел их.

— Всех? — развернулся к нему ангел, мгновенно поняв, о ком идет речь.

— Не видел Габриэля и Вельзевул, но зато напоролся на Хастура с Михаил, — отозвался Кроули.

Сэм и Дин направлялись в лучший тату-салон: Сэм нашел в книге Хранителей эскиз сложнейшей защитной татуировки, и необходимо было найти мастера невероятного уровня, чтобы тот ни в коем случае ничего не спутал.

— В интернете все его советуют, — пожал плечами Сэм, толкая дверь. — Он художник, да и салон приличный.

— Ты нас разоришь, — проворчал Дин, но пошел следом в темный коридор, завешанный картинами и фотографиями, и велел записать их к лучшему мастеру, самому хозяину, не к кому-то из его сотрудников, работа предстоит тонкая.

— Вообще-то надо записываться заранее, — недовольным тоном сообщила девушка, покрытая татуировками до бровей.

— Мы записаны, — Сэм отодвинул брата плечом. — Что смотришь на меня, естественно, я записался!

Винчестеры вошли в зал, пустой и огромный, где в середине стояли кресла и столы; работал один человек. Мастер поднял голову, когда они вошли; Дин обратил внимание на седые волосы, заплетенные в косу, но пряди все равно падали на глаза, доставая до места, где под черной марлевой повязкой должны быть губы.

— По одному боитесь? — усмехнулся он. — Ну, кто смелый?

— Мы братья и хотим набить одинаковые татуировки, — сказал Дин обязательную легенду. — Только чтобы они были точно как на рисунке. Можете?

— Молодой человек, вы меня оскорбляете сомнениями, — покачал головой мастер, раскладывая инструменты и надевая перчатки.

Работал мастер молча, сосредоточенно, и Сэм чуть не заснул, ожидая, пока тот закончит с Дином. Стоило в кресло улечься Сэму, как мастер усмехнулся:

— Дай мне хоть передохнуть, — сказал он, выключая лампу и снимая перчатки и маску. — Как раз проверю кое-кого.

Он набрал номер на мобильном, и в зал сразу же вошла девушка, держа в руке звонящий телефон. Дин сначала увидел только длинные ноги в черных туфлях на тонком, как игла, каблуке, а когда вскинул взгляд от танцующей походки, та уже зашла за широкую спину татуировщика.

— Снимай, я проверю, как там твои крылья, — сказал мастер, и девушка повернулась к нему спиной. Дин увидел в отражении в одном из непрозрачных окон, как татуировщик расстегивает на ней платье до пояса и проводит пальцем по позвоночнику между двумя черно-белыми крыльями, распахнувшимися по лопаткам. Коснулся губами ее шеи сзади, потом застегнул платье снова и спокойно проговорил:

— Все в порядке.

Девушка развернулась в кольце его рук, закинула тонкие руки ему на плечи, и в этот момент Дин узнал Михаил.

У него подкосились ноги: они никогда не должны были пересечься с ней, они теперь люди, они не помнят, не могут помнить — все эти панические мысли закружились в голове Дина бешеным хороводом. Он попытался успокоиться: ну мало ли, просто ей захотелось сделать себе татуировку, и что, что она выбрала именно крылья, ничего не значит, может, ей новой просто нравится тематика, но тут повернулся сам мастер, и Дин понял, кто это. Марлевая повязка до глаз, теперь снятая, скрывала четко вылепленные скулы, длинный рот, усмешку которого Дин видел в кошмарных снах.

Хастур, натянув перчатки и надев новую маску, наклонился над Сэмом.

Хастур и Михаил не должны были опять любить друг друга, они должны были все забыть! Дин сидел как на иголках; Михаил сочувственно посмотрела на него, потом вышла на минутку и вернулась со стаканом кофе, подала его Дину.

— Тебя брат потащил это делать? — спросила она, садясь рядом и касаясь локтем его бока. — По тебе видно, — она рассмеялась. — Ты смотришь на инструменты с таким ужасом, хотя сейчас не тебя колют.

— Он уже отстрелялся, за братишку переживает, — отозвался Хастур и поднял голову. — Слушай, Дин, ты какой-то бледный. Выйди-ка подыши.

— Нет! — Дин сидел, не отрывая взгляда от того, как игла в руках демона — бывшего демона, Дин — нет, бывших не бывает, он мог как-то запомнить, кто был против него — вонзается в кожу Сэма.

— Эй, посмотри на меня, — Михаил развернула Дина за подбородок к себе. — Все с твоим братом будет нормально, Хастур — профессионал.

— Хастур?!

Михаил рассмеялась и откинулась на спинку дивана.

— Он настолько перечитал Лавкрафта, что сменил имя даже в документах!