Габриэль первым вышел из бункера и огляделся, ища взглядом знакомое лицо.

— Здравствуй, Габриэль, — Уриэль протянула ему тяжелое копье и лук и отошла в сторону, открывая обзор на воткнутые в землю мечи; Габриэль подумал и отдал копье Михаил. — Выбирайте, — обратилась она уже к остальным.

***

Вельзевул почувствовала присутствие Габриэля до того, как увидела его: ей на миг стало страшно от силы, которой он теперь обладал. Но она, сжав зубы, выступила из клубов черного дыма прямо в ангаре, который указал Кроули.

Действительно, удобно. Она оглядела огромное помещение: все как на ладони, нет никаких цистерн с предполагаемой святой водой, зато ничего не помещает разжечь адский огонь, в случае чего. Хастур по левую руку от нее едва слышно вздохнул, увидев Михаил, которая спокойно и даже расслабленно стояла возле Габриэля: они о чем-то переговаривались и улыбались друг другу — ничто не выдавало волнения, только Азирафаэль с мечом и Уриэль с двумя в обеих руках выглядели настороженными. Как и должно быть.

Габриэль медленно перевел взгляд на Вельзевул, и улыбка его померкла, Вельзевул поняла, что сюрприза устроить не получится, ну да и ладно.

— Он понял, — озвучил рядом с ней Хастур. Совершенно зеленый Кроули согласно кивнул. Вельевул покосилась на него презрительно: привыкший к Земле демон чуть на стенку не полез от того, что его оставили в тронном зале и заставили смотреть, как Вельзевул выпивает половину верхнего ада. Услышав о том, что Габриэль воспользовался благодатью Хассалеха, Вельзевул потребовала к себе кучу низших демонов и, лживо сообщив, что ей очень жаль, перерезала каменным ножом глотки целой толпе. Демонский черный дым потек в серебряный котел, и Вельзевул, усевшись возле него, принялась поглощать их. Глаза ее теперь горели изнутри адским светом, как у Хастура, каждый зрачок разделился на множество, заполнив глазные яблоки. Передвинув сердце поглубже за ребра, Вельзевул повесила на пояс турецкую саблю и, отдав последние приказы, отправилась наверх. Кроули, король верхнего ада, смотрел на нее с ужасом и ненавистью, древний же падший отворачивался, как человек.

— Ты очеловечился до неприличия, — заметила Вельзевул вполголоса, но в звуках не было привычного отзвука жужжания, теперь в ней голосили поглощенные ей демоны, питая ее невероятной силой. — Ничего. Теперь везде будет ад, и ты станешь нормальным.

Кроули промямлил что-то неразборчивое и отстал, уступив место рядом с Вельзевул Дагон; та с готовностью с ним поменялась, еще и бросила на него полный презрения и превосходства взгляд.

Встретившись глазами с Азирафаэлем, демон на миг усомнился, что тот не будет драться в полную силу, что их договор в силе, но ангел, поймав его взгляд, успокаивающе кивнул, и Кроули облегченно выдохнул. Шанс выжить определенно есть. Дагон остановилась напротив Уриэль, смерила ее оценивающим взглядом. Не было нужды провоцировать и оскорблять, и Дагон, хотя это в принципе входило в начальный этап боя, опустила этот момент. Негоже ей, создавшей когда-то мировой океан, дразнить младшего ангела, пусть и носящего титул Разрушителя Городов. Уриэль выпрямилась, сжимая в руках меч, открытое лицо ее было полно решимости. Перед Кастиэлем и Сэмом остановился демон в черном кожаном плаще, похожий на актера из старых фильмов, выдернул шпагу и пистолет; Сэм сразу подумал, что в пистолете пули могут быть из переплавленного ангельского клинка, и не обратил внимание на то, что Кастиеэль тихо проговорил: «Генрих». Хастур, с отвратительным звуком волоча за собой меч, вышел вперед, остановившись перед Михаил, вогнал свой клинок в каменные плиты, расколов пол, и поклонился. Архангел поклонилась в ответ, не сводя взгляда с демона: скольким он срубил головы во время приветствия — не сосчитать, но с ней он проявил удивительную честность. Или не рискнул.

Вельзевул взглянула в глаза Габриэлю. Размножившиеся зрачки видели все и сразу, но его образ, его глаза, смотрящие прямо внутрь, вдруг стали самым главным.

— Отдай мне Хассалеха, — проговорила Вельзевул, а в ней отозвался весь ад. С мрачным удовольствием она увидела, что Габриэль опешил: он не ожидал, что она будет по силе равной или практически равной ему, он надеялся на легкую, или не легкую, но все равно быструю победу.

— Нет, — тем не менее, голос его звучал твердо. — Ему лучше без тебя. Попроси — и я позволю тебе прийти и увидеть его.

— Ты не оставил мне выбора, Габриэль, — выдохнула Вельзевул, кладя руку на рукоять сабли. Архангел мгновенно натянул лук, и острие стрелы теперь смотрело точно в то место, где раньше было сердце владыки ада.

Кто нанесет первый удар?

Вельзевул вдруг увидела что-то за спиной ангелов, невольно шевельнулась, и Габриэль спустил звенящую тетиву.

***

Они всегда были рациональны, и если бы Вельзевул не пала, они бы передрались за место главного. Решение создать дитя, нового Адама для нового мира из обломков старого вынашивалось несколько столетий, и как только сатана из клетки объявил о том, что грядет Антихрист, Вельзевул рванулась на поверхность земли. Вынашивающий Антихриста, зашитого в его бедро, демон еще не разрешился от бремени, и потому у них было время. Подземный лабиринт, выстроенный ими еще во времена Эдема: они не успели показать это место Адаму и Еве, хотя сделали его для того, чтобы они могли там играть, и использовали сами — там впервые столкнулись после падения: Вельзевул приползла зализывать раны на месте крыльев, а Габриэль пришел проститься с их общими мечтами. Там поняли, что не могут друг без друга: Вельзевул роняла капли крови изо рта в подземный ручей, а Габриэль, ослабев после близости, пытался как-то найти в себе силы, чтобы подняться обратно. Там высекли из гранита ложе, алтарь, на котором будет зачато из общее дитя.

— Думай о том, что мы будем вместе, Вельзевул, — Габриэль вжал ее в камень и распахнул крылья по всему подземелью, Вельзевул изо всех сил сдерживала тьму внутри себя, стремящуюся уничтожить любые признаки света и благодати. Как больно, больно, как будто она снова падает, и нестерпимый свет слепит сквозь веки. Вельзевул захлебнулась собственной кровью, попыталась оттолкнуть Габриэля, но он перехватил ее руки, не позволяя вырваться. Когти Вельзевул проросли сквозь его ладони, полилась кровь, золотящаяся благодатью, но архангел не обратил внимания. Вельзевул приказывала собственному телу не отторгать чуждую материю, едва оставаясь в сознании от боли, кровь проступала на ней вместо пота и слез, текла ручьями по телу, обожженному и истерзанному, и вдруг все кончилось. Габриэль вернулся в обычный человеческий облик, встал с нее, осторожно помог сесть, поддерживая за руку и под спину.

— Как ты?

Вельзевул, скрестив ноги, прислушалась к своему телу, опустив голову на грудь Габриэля и пачкая его кровью.

— Он во мне, — тихо сказала она. — Это настоящая жизнь, мы создали жизнь.

Габриэль провел ладонью над ее телом, стирая кровь, пот и слезы, но после того, что ей пришлось пережить, слабое покалывание холодом от благодати показалось даже приятным. По крайней мере, крошечная светящаяся точка внутри нее отозвалась радостью.

— Он чувствует, — удивленно сказала Вельзевул. — Он рад твоему присутствию. Сделай так еще раз.

— Ты слишком слаба, — покачал головой Габриэль. — Тебе надо восстановить силы. Мощь архангела может проявляться в тебе, и мы не знаем, как это скажется.

Сказывалось по-разному: все помнили, как разгневанная владыка ада, на что-то сильно обозлившись, обрушила шестой круг вместе с грешниками, и Хастур на седьмом не был рад новым, в буквальном смысле свалившимся ему на голову. Но поражала не сила даже, если допечь Вельзевул, а некоторые это могли, она и сама вполне могла обрушить хоть весь ад сатане на клетку, а то, что по аду неслись нестерпимо яркие явно небесного происхождения молнии, и держала их в наэлектризованных руках сама владыка, и глаза ее сияли архангельским светом.

Списали на массовые галлюцинации, потому что спрашивать Вельзевул о происхождении такой силы, если она этой силой обладает, не смел никто, даже Хастур, который прекрасно узнал молнии, на которые способен только архангел в истинном теле. Но Вельзевул не была архангелом даже на Небесах.