— Во-первых, — начал Фергюс. — Я не первое столетие нахожусь на земле и прекрасно понимаю, что стоит мне исчезнуть, как ты последуешь за мной без сопровождения своего отпрыска, а дальше мне придется искать новое тело. Это мне не нравится. Во-вторых, я не хочу, чтобы парадом командовал древний демон. В аду прекрасный порядок, меня все устраивает, а она приходит снизу и жрет и пугает моих слуг. Я хочу, чтобы все было как раньше. Все думают, что ваш гибрид может натворить, воюя против Небес или на стороне Небес, но никто не думает, что будет, если он окажется в аду, и Вельзевул начнет использовать его как инструмент внутренней власти.

— Я здесь вообще-то, — напомнил Хассалех, и в тот же миг мир стал беззвучным: Габриэль заблушил для него все звуки, только раздавалась тихая музыка, которая всегда звенела едва слышно на Небесах — мелодия сфер.

— Мне кажется, стоит продолжить в защищенном месте, — Кроули поднялся с кресла, надеясь, что колени уже не дрожат. — Ваш бункер подойдет.

— Ни за что, — сказал Дин. — Тебе туда вход воспрещен.

— Я там уже бывал, — напомнил демон.

— Мы до сих пор там все освященной хлоркой драим, — отозвался старший Винчестер. — Нет!

— А если я не просто самоустранюсь от ваших разборок, а, например, выступлю на вашей стороне? — вкрадчиво добавил Фергюс. — Я знаю о древних больше, чем многие из вас, в конце концов, я сам взял себе имя древнего не просто так.

— О древних я знаю все, — Габриэль воткнул арматуру в землю. — Ты не нужен.

— Спать с демоном не значить знать демона, — напомнил Кроули, поглядывая на архангела и не понимая, как тот мог связаться с Вельзевул, от которой воротило даже его, привыкшего к преисподней и сумевшего найти в ней странное очарование. — Забыл сказать, если ты убьешь меня, на стороне Вельзевул выступят демоны верхнего ада; оно тебе нужно? Вас и так мало, а у них — Дагон, Кроули, сама Вельзевул и еще черт знает кто.

— Еще Хастур, — напомнил Азирафаэль.

— Точно, Хастур. Погоди, Хастур?! — легенды о Хастуре, единственном демоне не вдохновителе, а творце, слышали многие. Князь ада был известен жестокостью и практически безграничной силой; если бы он не тратил почти все свое время на рисование и не застывал на годы в заросших тиной водоемах, погрузившись в мягкую воду по линию губ и созерцая, как отражается от черного зеркала поверхности недоступное ему небо, появилось бы гораздо больше жестоких сказок о превращенных в рептилии или страшных чудовищ людях, а Чума не исчезла бы столь скоро, отправившись на покой. Еще миру повезло, что Хастур не смотрел телевизор и не знал, что его наказания для людей стали основами для детских мультиков.

Азирафаэль отошел подальше от Габриэля и исчез: у него подходило время встречи с настоящим Кроули: сначала он думал, что тот придет на встречу, а потом они вместе отправятся на другое место для приватного разговора — необходимо было сказать ему о святой воде.

— Мы говорили об утках, с которых сталкивается вода, неужели нет ничего, что могло бы отталкивать от тебя святую воду? — спросил он, когда демон появился в условном месте, усталый до серости. От него несло сыростью глубин ада, а от рубашки на теплом солнце пошел удушливый пар. Демон с отвращением содрал с себя рубашку и щелчком пальцев сотворил на себе новую; Азирафаэль успел заметить, что вдоль позвоночника на спине Энтони появились змеиные чешуйки, чего раньше не было на земле.

— Теоретически я могу прийти в водолазном костюме, но мне кажется, Вельзевул не поймет, — усмехнулся демон. — Давно я не был в Америке.

— Что с тобой, ты спокоен настолько, что это даже пугает? — спросил ангел.

— Я спокоен… — повторил Кроули. — Да. Я спокоен. Знаешь, почему? Потому что я в отчаянии и смирился. Я видел Смерть, он ходит по коридорам ада и хихикает так, что у меня начинают ныть кости. Ты осознаешь, что мы победим, и власть преисподней будет безгранична, во главе мира будут такие как Хастур, а Вельзевул, когда до нее дойдет, что собственный сын ее ненавидит за то, что она все уничтожила, начнет срывать злость на других. Тебе-то везет, ты просто умрешь.

— Я не хочу умирать, — заметил Азирафаэль. — Это неприятно для нас, потому что мы отправимся в небытие.

— Там будет лучше, чем здесь, — заверил Кроули. — Вы вообще можете сопротивляться? Кто с вами, кроме Уриэль?

— Охотники, небесный воин, правда, юный, и частично один демон Кроули. И частично другой.

— Другой демон? — не понял Кроули.

— Да, другой демон Кроули.

— Какого… а, дошло. Фергюс. Так и знал, Дагон зря его напугала. Но я бы на него не рассчитывал.

— На него никто и не рассчитывает, — Азирафаэль устало опустил лицо в сложенные ладони.

— На что ты надеешься, ангел? — тихо спросил Кроули, наклоняясь к нему. — Я просто не вижу, на что ты можешь в принципе рассчитывать.

— На чудо, — отозвался ангел. — Нас больше ничто не спасет.

— Зря ты так рано предложил Адаму отказаться от отцовства сатаны, — вздохнул Кроули, откидываясь на спинку скамейки. — Сейчас бы он нам не помешал. И почему другие нефилимы обладали силами с рождения, даже еще в утробе, а этот Хасс какой-то…

— Ему пришлось бы выступить против собственной матери, — прервал его Азирафаэль. — Или против отца. Я на днях прочитал о том, что дети самоустраняются из конфликтов родителей, чтобы сохранить отношения с каждым и не выбирать.

— А в умных книжках не было написано, как остановить владыку ада? Нет? Ну и нахрена ты их читаешь?!

— А что мне делать, Энтони? — тихо проговорил ангел. — Я понятия не имею, что мне делать.

***

Азирафаэль вернулся в бункер и практически не удивился, увидев внутри Фергюса. Он помнил его еще человеком, ребенком, когда был проездом в Шотландии, потому что в очередной раз проиграл в монетку Кроули — ну не везло ему с этим. Мальчик шести лет, худой и невысокий, подкидывал на ладони орехи. Азирафаэль, сжалившись над ним, провозился с ним полдня, уча фокусам и жонглированию, а под конец дал кусок соленого мяса, которое ребенок попробовал чуть ли не впервые. Ребенок от восторга едва мог говорить: с ним общается лорд, да еще какой высокопоставленный — и в то же время совершенно не злой. Когда Азирафаэль уже в Лондоне рассказал Кроули, тот, узнав в рассказе местность и расположение дома, проворчал что-то про рыжую стерву, которая не умеет заниматься детьми.

Ему было жаль видеть, что мальчик, увиденный им когда-то, стал могущественным демоном, но и в этом он пытался найти что-то хорошее: хотя бы повидались. Интересно, Кроули льстит, что у него есть подражатели?

Габриэль был на взводе: стоя во главе стола и скрестив руки на груди, он вещал что-то о всегда побеждающих Небесах и обреченности планов Вельзевул на провал, но уверенность в его голосе была напускной, и все это чувствовали. Азирафаэль несколько минут понаблюдал, потом выдохнул и решился:

— Габриэль, среди нас не хватает кое-кого.

Архангел умолк на полуслове, хотя раньше, когда его пытались перебить, все равно договаривал фразу до конца. Но тут он понимал, о чем говорит ему Страж Эдема, и боялся, что тот его убедит.

— Нам нужна она, — настойчиво сказал Азирафаэль в полной тишине. — Я чувствую, что ты знаешь. Мы не справимся с Хастуром без нее.

— Вы о ком? — спросил Дин.

— О Михаил, — отозвался Габриэль и отошел к стене, повернувшись спиной ко всем.

— Михаил пропала, и мы не знаем куда, — пояснил Азирафаэль Дину. — Ее нет на Небесах, нет на Земле. Мне передали, что Хастур уверен в том, что она жива и боится, что ее исчезновение — ловушка специально для него. Только поэтому Вельзевул тянет с нападением и хочет узнать точное местоположение, а не прочесывает весь континент.

— Михаил… архангел Михаил? — переспросил Сэм, глядя в упор на брата: оба прекрасно все понимали.

— Да, — Азирафаэль оглядел всех троих: мрачного Дина, Сэма и молчаливого Каса. Сэм наконец, оглядев всех, тяжело оперся руками на стол и проговорил:

— Архангел Михаил вселился в нашего брата, и теперь они оба в клетке Люцифера заперты вместе с самим дьяволом.