— Боже, — ангел закрыл лицо руками.

— А еще за нее я, — добавил Кроули и невесело усмехнулся. — Что за выражение лица? Думал, только ты исполняешь прямые приказы?

— Тогда зачем ты мне это говоришь? - едва слышно спросил Азирафаэль.

— Чтобы у Габриэля появился повод собрать союзников, — пожал плечами демон и сунул пальцы в карманы. — Убеди его сказать кому-то, кто у вас там наверху умеет в руках держать не только отчеты. Тот же Рафаил, в конце концов. Как только Хасс окажется в аду, а это случится, как я понял, только в случае гибели твоего святейшего, начнется Апокалипсис без всяких всадников. Я не хочу войны, как и раньше не хотел. Вам нужен кто-то, кто справится с Хастуром, потому что, если я правильно понял расклад сил, Уриэль будет против Дагон, Габриэль Вельзевул никому не уступит, как и она его, мы с тобой изобразим великую бойню, не впервой, а Хастур… куда делась все-таки Михаил? Если она все же за вас, а вы ее прячете, ты скажи, я не передам, если не хочешь.

— Проблема в том, что ее нет, — тихо сказал Азирафаэль. — Я понятия не имею, где она может быть. На Небесах о ней молчат, словно ее никогда не существовало.

— И Вельзевул говорит, что она точно не может внезапно появиться, — задумчиво добавил Кроули. — Скорее всего, она знает, но не хочет говорить Хастуру.

— Почему? — спросил ангел.

— Потому что Хастур не переживет, что ее прикончил кто-то другой, — сказал Кроули, подумав о том, что, пожалуй, никому на свете и во тьме не расскажет, что видел пять тысячелетий назад, как архангел, роняя на камень золотые слезы, отрезала демонским ножом свои длинные волосы, на которых, улегшись на них щекой, мирно спал один из самых страшных существ вселенной, герцог ада Хастур.

***

Кроули всегда знал, что Хастур — сторонник масштабных долгосрочных проектов: он не соблазнял простых смертных, занимался лишь власть имущими и священниками, но Кроули и помыслить не мог, что он обладает таким невероятным терпением. С самого падения демон уверял одного единственного архангела в том, что произошла чудовищная ошибка, он не хотел, просто так получилось, и теперь он должен быть в аду, где все претит ему, ему претит порок и кровь, которую в аду необходимо проливать просто чтоб выжить. Понадобилась тысяча лет, чтобы Михаил поверила и пришла на встречу с ним без оружия и доспехов, облачённая лишь в собственное тело, не в человеческий сосуд, чужой и всегда претивший Хастуру — она специально до этого выбирала мужские, показывая ему, что их встречи ни в коем случае не свидания.

Но в то утро пришла сама, остановилась на входе в пещеру, в которой, как сказал ей демон, он обитал, чтобы не возвращаться в преисподнюю.

— Я ждал тебя, — Хастур прижал к губам ее пальцы, стоя перед ней на коленях, не решаясь даже поднять на неё взгляд. Михаил взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя:

— Что бы ты делал, если бы я не пришла?

— Искал бы тебя ещё миллион лет, — сразу ответил Хастур.

Она позволила ему себя раздеть, легла рядом на его расстеленный прямо на покрытых резьбой камнях плащ. Хастур мягко привлёк ее к себе, неторопливо, давая привыкнуть одновременно к ощущению беспомощности в чужих сильных руках и абсолютной власти над ним. Он приручал ее тысячу лет с себе новому, к своей тьме, уверял, что не стоит его бояться, и Михаил поверила, как верят только ангелы: без оглядки и сомнений. Она сама обняла его за шею, положила его ладонь себе на грудь, подняв ногу ему на бедро: Хастур дал ей полную свободу действий. Они занимались любовью почти весь день, пока она не устала, и не легла щекой на его плечо, глядя из-под полуприкрытых век на сплетение их тел под закатным солнцем, светившим прямо в пещеру.

— Теперь, когда я здесь, что мы будем делать? — спросила Михаил, чувствуя, как Хастур водит кончиками пальцев по ее спине жестом бессознательной нежности.

— Я буду ждать, — ответил Хастур. — Осталось совсем недолго. Я ждал уже тысячелетие.

— Не понимаю, — тихо сказала Михаил, поднимая голову и глядя на него. Хастур перевернулся, оказавшись на ней сверху и закрыв собой солнце, теперь оно багровым нимбом полыхало за его головой, как адский огонь.

— Где ты, — тихо спросил он, долго поцеловав ее в губы; в поцелуе не чувствовался привкус крови, как всегда раньше. Михаил специально, чтобы не сделать ему больно своей благодатью, шла к нему по языческому городу, нарочно ослабевая: она знала, что будет делать в этот день, и настолько доверилась, что и помыслить не могла о предательстве.

— Я с тобой, — она погладила его по спине и улыбнулась с такой любовью, что будь у демона совесть, она бы разъела его изнутри. Но ее не было.

— Михаил, оглянись. Я спрашиваю, где ты, а не с кем.

Архангел оглянулась, все ещё не понимая, не веря, и демон щёлкнул пальцами, создавая ветер в пещере, который сдул песок к стенам, больше обнажая и до того заметную резьбу по каменному полу.

— Я все равно не понимаю, Хастур, — ее улыбка стала виноватой. — Когда ты рядом со мной, я ни о чем не могу думать.

— Я знаю, — он посмотрел на ее губы, потом глянул в растерянные глаза. — Ты в ангельской ловушке, — наконец смилостивился и пояснил он. — Я их придумал. Ты здесь отрезана от всего мира, а главное, от Небес. Ты слабеешь без присутствия Всевышнего, который, конечно, вездесущ, но только не здесь. Здесь ты одна. Точнее, здесь ты со мной.

Михаил смотрела на него снизу вверх молча, не в силах осознать и поверить.

— Ты без оружия, без благодати, я почти всю ее выжег в тебе, — продолжил Хастур и усмехнулся. — Ты не знала, что такое для ангела близость с демоном, верно? Думала только о том, что на меня влияет твое присутствие, что я внутренности выкашливаю.

— Ты меня поймал? Но зачем? Я ведь сама пришла к тебе.

— Хочу, чтобы ты пала вместе со мной, — Хастур провёл рукой по ее длинным тяжелым волосам, волной лежащим на каменном полу, на котором он несколько дней вырезал символы, способные удержать архангела. — Я ждал этого тысячу лет. Неужели ты думала, что я добивался твоей любви? Она и так у меня была. А с тобой я стану владыкой ада.

— Простой демон станет владыкой ада? — презрительно сказала Михаил, пытаясь сбросить его с себя. Ей было горько до боли, что она поверила ему, демону, пойдя наперекор всем своим убеждениям, а оказалась всего лишь ступенькой в карьерной лестнице. — Никогда этого не случится.

— Это ты знаешь меня как простого демона, — усмехнулся Хастур. — Тебе оказана великая честь, Михаил, ведь ты падешь из-за герцога ада, — ему надоели слабые, но постоянные попытки вырваться, и он сжал ее руки, больше не играя нежность и трепетное отношение, свойственное ему в раю и усыпившее бдительность Михаил — слишком его поведение было похоже на прежнее, и она не связывала имя своего Хастура с доходившими до Небес сведениями об ужасающих деяниях герцога ада, от которых содрогалась даже преисподняя. Хастур в ее понимании был тем, кто в аду вообще ничего не делает, только сидит на скалах и скорбит о падении вот уже тысячу лет, а герцог, герцог ада, безымянный для Небес, был невыразимым злом, сподвигшим на первое в истории убийство самого Каина. Теперь зло обрело имя, и Михаил отвернулась, закрыв глаза, чтобы не видеть его.

— Ты слабеешь, — озвучил очевидное демон, наблюдая за ней с вниманием вивисектора. — Я мог бы уйти и оставить тебя, вернуться, когда ты впадешь в отчаяние без Его присутствия, — он ткнул пальцем в нависший потолок пещеры. — Но я так никогда не сделаю. Никогда тебя не оставлю. Разве я пропущу такое зрелище?

Михаил, взглянувшая на него, когда он снова заговорил, опять отвернулась, глядя в стену. О, он действительно расстарался для нее: привыкшие к темноте глаза теперь различали мелкую резьбу по камню — он покрыл символами всю пещеру, не только пол, а она не заметила, потому что он специально позвал ее днем, а когда они разделись, он лег так, чтобы солнце освещало ее, сказав, что хочет видеть, а на самом деле ему надо было лишь, чтобы свет ее ослеплял, и она не увидела раньше времени, что попалась. Да и откуда ей было знать о том, что ангелов можно поймать. Ей казалось, что он любит ее, а он нарочно ее выматывал, чтобы не оставить сил к возможному сопротивлению.