— Тут же должен быть торговый тракт, — спросил я на привале. — Почему мы идём чёр-те как?..

— Ну так не через сами же горы тракт прокладывать? — выпучился на меня брахман. — Он дальше, где вершины на спад идут.

— А… — вот сейчас и вправду чувствую себя дураком. И правда: зачем тащить телеги через горы по склонам, когда тут аж целых два хребта, между которыми есть такой удобный для торговцев зазор?..

Горы не то чтобы были к нам дружелюбны. Скорее, дружелюбны они не были. Здесь водился особый местный вид змей. Особенно мерзких. И если Абтармахана они не трогали, а к Абхилаше на привалах старались скорее под бок забраться и ни в коем случае не кусали, то вот моим босым ногам доставалось постоянно. Пришлось подавать чуть больше маны в моё заклинание, чтобы защищало не только от грязи, но и от клыков маленьких поганых тварюшек. Бесшумные, совсем небольшие, прыткие, они меня успели порядком достать. Абтармахан время от времени хмыкал, когда эти существа таки добирались до меня тем или иным образом. Дважды даже укусили, заставив читать новые личные защиты. Но в основном просто оказывались в самых неожиданных местах, таились, а потом неожиданно и резко выбирались, заставляя меня раздражаться и ругаться, однако вскоре веселье светлокожего бхопаларца сменилось раздражением и постоянными болезненными гримасами лица: я научился замечать маленьких поганцев, начав мстительно их давить голыми пятками. Каждый раз, когда очередная гадина оставалась за нашими спинами болезненно корчиться с раздавленными внутренностями и сломанным хребтом, брахман злобно зыркал в мою сторону и кривился, словно его лимон съесть заставили. Я даже поначалу думал, что эти рептилии — его рук дело. Но нет, вряд ли: слишком мелко и бесмысленно. А вот отвадить от меня он их, я уверен, может. Но не хочет.

Впрочем, когда за спиной осталось десятка два издохших змеек, появляться они прекратили. Как я узнал позже, они любят преследовать укушенную добычу или просто долго выслеживать кого-то, чтобы укусить. Могут по несколько дней ползти следом, а потом внезапно цапнуть и снова спрятаться, чтобы ещё через сутки-другие, когда жертва окончательно загнётся, всласть попировать и обожраться. При этом как эти крохи могут кого-то есть — ума не приложу, ведь змеи вообще слабы на укус: они предпочитают проглатывать добычу и переваривать. Но нет: конкретно эти охотятся на много более крупных, чем они сами, существ.

На одном из ночных привалов, который мы сделали на третий день нашего пути в горах, забравшись уже весьма далеко и поднявшись где-то на полкилометра над уровнем моря (выше не лезли), Абтармахан был задумчивее обычного. Он долго решался на что-то, но всё-таки сумел пересилить себя:

— Мальчишка… Тиглат.

— Это что должно было случиться, чтобы ты вспомнил моё имя? — Хохотнул я.

— Корова должна была где-то вывалить не одну лепёшку, а две! — фыркнул он. — Не зазнавайся.

— Да-да, этап взаимной вежливости пройден. Предлагаю сразу перейти к тому месту нашего разговора, где ты скажешь, чего от меня хотел.

— Ты помнишь нашу последнюю дуэль? — уточнил брахман.

— У нас она была только одна. Или ты про бой? — я оторвался от помешивания варева в маленьком котелке. Горсть крупы, вяленое мясо, пучок каких-то туго скрученных трав. Так себе еда, но сойдёт. Благо, под котлом лежит какая-то замазанная в глину птица. Названия не знаю, но зря она решила полетать над тремя проголодавшимися магами. Я так никогда не готовил, но способ знал, в общем-то. Правда, даже здесь экспериментировать мне не потребовалось: брахман взял приготовление мяса на себя, измазав пернатика в глине и сунув в раскалённые угли, которыми он ничуть не смущаясь обложил получившийся комок, легко загребая жар голыми пальцами. А затем и вовсе сверху кинул охапку сухих веточек и тройку крупных сучьев, которые заменяли нам дрова. Вообще, дурацкая ситуация: у нас тут сидит могучий пиромант, а мы дровами пользуемся… Но боюсь, придворный чародей не обрадуется идее приспособить его вместо походной печки.

— Не про бой. Про дуэль, — мотнул головой тот самый придворный чародей. — Ты бросался целыми пригоршнями странных красных капель.

— Было дело, — я сразу понял, что именно интересует Адаалат-ка-Джаду. — Это заклинание “Дождь Разочарования”. Полузабытая техника в Шумере. Из известных мне магов, ей пользуюсь только я.

— Как она действует? — вперился в меня взглядом Абтармахан. — Каждая капля с лёгкостью проходила кожу Огненной Кобры. У Раджи есть меч, способный на такое, похожим оружием владеют некоторые иные правители. Но подобных вещей единицы! Есть те, кто может пробить мою броню в облике Огненной Кобры, но твои капли прошивали её с необычайной лёгкостью!

— Что, заволновался, старик? — хмыкаю. — Долго же ты решался задать мне этот вопрос. Мучался поди…

— Хватит паясничать! Я обратился к тебе как чародей к чародею, а не как к уличному шутнику!

— Вот как? — задумываюсь на миг. “Чародей к чародею”, да? Хорошо. — Тогда отвечаю тебе как чародей. Хочешь узнать секреты моих заклинаний, раскрой мне секреты своих.

— Снова просишься в ученики? — зыркнул в мою сторону брахман. — Не возьму. Как ты себе это представляешь? Чтобы я, Адаалат-ка-Джаду, брахман Храма и величайший воин из кудесников, взял в ученики иноземца?!

— То есть, если бы не все эти обстоятельства, то ты бы согласился? — приподнял бровь я. Мой собеседник замер. Ещё бы, он ведь и сам не заметил, что начал приводить аргументы. Раньше просто посылал на три буквы. Если не по тексту, то по смыслу. А теперь аргументирует. Отказывается, но обсуждает.

— Нет. Многие желали бы обучаться у меня. Я не люблю учеников. И не беру особо учеников. Даже земляков.

— Но я готов открыть тебе свои знания, — замечаю. — А те, кто хотят у тебя учиться, вряд ли могут предложить нечто иное кроме золота.

— Я не прошу тебя рассказать мне о твоих чарах. Но я желаю потренироваться. Я обращусь Коброй. Ты обольешь меня этим своим дождём. Тогда я подумаю как минимум над своим отношением к тебе.

— Нет, — фыркаю. — От твоего отношения мне не холодно и не жарко: ты просто либо ворчишь, либо нет. А ученичества я так буду добиваться столько времени, что придётся в Бхопаларе поселиться.

— Это бы сильно упростило дело, — кивнул он, сильно меня удивив. Неужто старик таки в кои-то веки признаёт мои заслуги? Он и вправду готов меня учить, если я, как бы это сказать… Сменю гражданство? А хотя… Не, логично. Так-то меня и Храм готов учить будет, и все остальные. Я и так сильный маг, разумеется, другие Гильдии не откажутся видеть меня в своём составе.

— Нет, Абтармахан. Я не откажусь от Шумера, — улыбаюсь краем губ. — У вас звёзды другие.

— Те же самые.

— Не обращай внимания. Это мои личные… закидоны.

— Вот как? Не откажешься, значит. Хочешь у меня учиться на таких условиях, мальчишка? Хорошо, — внезапно кивнул брахман. Я аж икнул тихонько от такой перемены настроения в упрямом деде. — Тогда вот моё предложение. Я дам тебе шанс стать моим учеником. До конца твоего уговора о службе Радже. И шанс мой будет без дураков. Всё честно. Более того, Храм в это дело я посвящать не стану. Но ты расскажешь всё о своём Дожде Разочарования. И ответишь на все мои вопросы. Итак? — явно же где-то надуть хочет…

— Согласен, — киваю. — Хочешь знать о Дожде разочарования? Я расскажу, — улыбаюсь краешком губ. — Но прежде уточни, что ты знаешь о заклинаниях? Я никогда не видел, чтобы адепты Храма использовали их.

— Немудрено. Большинство представителей Храма вообще не знают о них, — пожал плечами Адаалат-ка-Джаду. — Я понимаю, о чём ты говоришь. Из далёкой Та-Кемет приезжало лет двенадцать назад посольство, в составе которого были жрецы. Они охотно делились частью своей мудрости за щедрую плату. Я тогда не поленился им заплатить.