— А сколько их всего? — заинтересовался я.
— По-разному. В среднем — около двух-трёх сотен. Половина из которых раздёргана по высшим чинам, которых охраняет. Остальные — в разных местах на территории влияния Храма. В самом Бхопаларе, точнее — в Храмовой страже, ровно пять десятков. Но три из них — доживающие свой век. Джунуюдха после вселения духа больше десяти лет не живут, вот последние год-полтора они обычно и охраняют Храм. Ему всё равно ничего давно уже не грозит.
Надо ли говорить, что после такой демонстрации в городе сильно струхнули? Мягко говоря. Старые рода выставили в джунуюдха вообще ВСЕХ детей мужского пола основных династий чародеев, которые подняли восстание. Ещё — освободили из тюрьмы старого главу города, которого быстро вытащили из ямы, приодели и который клятвенно заверил Абтармахана, что дальше и без грозного ка-Джаду разберутся. Абтармахан с царственным видом выслушал все клятвы и заверения, после чего лишь буркнул что-то про то, что следующей бучи можно ещё лет двадцать не ждать. После чего скомандовал мне открывать портал.
Шли мы, кстати, всю ночь и половину следующего дня, ведя с собой два десятка заложников от шести до четырнадцати лет. Абхилаша была до невозможности мрачной, мне было плевать. Абтармахану, судя по всему, тоже. Ну да: он же всё это и организовал. Но ускоренное передвижение с резкими привалами, на которых Абхилаша меня буквально заставила накладывать на заложников малые исцеления, позволило нам добраться до Бхопалара меньше чем за сутки. В частности, благодаря моим порталам и накачке маной от Шивкамути.
А в Бхопаларе тоже царило нездоровое оживление. Стража присутствовала на улицах. Немного, но патрули средь бела дня по всем важным точкам города? Странно всё это…
Заложников довели аж до самого Храма, где их и приняли. Сам же ка-Джаду, тоже заметивший, что что-то происходит, первым делом направился к Радже. Он бы пошёл в Храм, но надо было показать Шивкамути. Нас же он отправил отдыхать. В частности, Абтармахан сказал, что до рассвета мы должны исключительно спать и ничего не делать. Честно говоря, я снова рассчитывал поговорить с гречанкой, но снова просчитался: она даже слушать меня не стала и отправилась куда-то. Точнее, разговор-то у нас состоялся, но… такой себе.
— Чего ты хочешь? Чтобы я снова спала с тобой? — фыркнула она.
— А почему нет? Что нам мешает? — я никак не мог взять в толк. — Я могу понять твою жалость к тем детям. Точнее, понять мне её сложно, но пусть даже она у тебя и есть. Я-то тут причём? Почему ты переносишь эти чувства на меня? Или ты действительно думаешь, что я должен был освободить их и отговорить Абтармахана?
— Их, между прочим, продали в рабство! Ужасное! Некоторым по шесть лет, и они сгорят, как щепки в костре, как сгорели те джунуюдха, которые недавно были с нами! Ты даже внимания не обратил, когда Абтармахан приказал им идти умирать!
— Меня тоже продали в рабство в шесть лет, — фыркаю. — Или в пять. Не помню уже. И меня должны были продать демонам, один из которых теперь исполняет мои приказы, потому что я ношу это кольцо, — приподнимаю руку. Кольцо, кстати, Абтармахан вернуть не потребовал. — Каждый сам хозяин своей судьбы.
— И как же ты избежал этой участи? — фыркнула она.
— Убил хозяина и первого учителя, сбежал, скитался лет десять, вернулся на родину, чуть не был казнён, был брошен в топку войны, которая тогда бушевала, как те самые щепки, про которые ты упоминала. Выжил, был прощён Императором, — перечислил я вкратце историю своих злоключений. — До вселения духа им ещё годы учиться. Их сначала вырастят воинами, а только потом вселят духа. Захотят — могут попробовать сбежать. У меня в своё время была похожая ситуация.
— И ты так легко обрекаешь других на участь, которую испытал сам?!
— Не я, а Абтармахан и местные обычаи. И вернёмся к началу нашего разговора. Проблема в этих заложниках?..
— Нет, — буквально выплюнула она. — Я решила, что уже не молода. И что мне пора уже начать строить своё будущее. И ты, кажется, в него не входишь, — отвернулась она и ушла, не желая говорить дальше. Гм… Могу ли я считать, что меня официально бросили? Кстати, первый раз в жизни. Ли’Катта не считается. Мы не были помолвлены, не встречались… Значит — Абхилаша. И почему мне практически плевать? Меня больше заботит то, что теперь просто не с кем спать: обычные женщины быть любовницами мне не могут, ведь Афродита легко может ими манипулировать. А к регулярному сексу я привык. Плохо…
Омывшись, выбив из слуг себе аж целый бочонок вина и кучу еды вкупе с новой одеждой, я отправился в лес, который располагался в восьми километрах от города. Сначала я просто пил в одиночестве. Потом ел. Потом снова пил… Дальше мне пришла в голову идея, которая навсегда в последующем отучила меня употреблять алкоголь. Вообще. Так как я раньше не напивался никогда (за исключением пары раз, один из которых вообще был с русалками на дне океана), то никаких подсознательных ограничений и установок на этот случай у меня не было. И, налакавшись до невменяемости, я решил, что сапфиры Королевы мне теперь и не нужны! Ну, а зачем? Их всё равно использовать нельзя. Каждый бастард испытывает зов Рахануджара. Рано или поздно туда придётся прийти. Абтармахан пока легко держится, но он всё равно будет там. Или умрёт. Не важно, сколько времени на это потребуется. Год, десять лет или сто. Исхода всего два. И оба закономерны. Мне теперь путь в Царство Самоцветов заказан. Но куда девать сапфиры? Выкидывать жалко. И тогда мне пришла в голову “гениальная” мысль. А почему бы их не продать? И ладно бы я выбрал потенциальным покупателем Храм. Или какого торговца. Но голова уже давно была застланна парами алкоголя. А потому…
— А я говорил, что скоро встретимся? А он мне: «Не думаю! Не думаю!» — передразнил меня Асамот. Я прищурился. Убить его, что ли? Так ведь сбежит ещё. Дед же мерзко захихикал. — Гм… А с тобой что это такое, маг? Ты что, пьян?! — он тут же полез проверять защитный барьер. — Вроде бы крепкий… — озадачился демон. — Но ты точно пьян! — утвердительно кивнул он самому себе, глядя на мою покачивающуюся фигуру. — Ничего мне продать не хочешь? Душу там…
— Хочу! — с улыбкой идиота кивнул я, радостный от того, что меня так легко и быстро поняли. Вот это я понимаю — умный и деловой чело… разумный. А то бывают всякие идиоты!..
— Душу! — разулыбался дед.
— Глаза!
— Э… Глаза?.. Ну, человеческие глаза сейчас кое-где деликатесом, конечно, считаются…
— Не, не мои! Вот эти! — Я материализовал в руке сапфиры. Асамот внимательно стал изучать то, что я держал в руке, через барьер. Цокал языком и качал головой.
— Ну, я готов их выкупить у тебя, раз уж всё равно явился на зов, но стоить такое будет недорого…
— Врёшь! Дорогие они, — уверенно заявил я.
— Почему? — с интересом спросил демон.
— Потому что демоны всегда врут, — пожал я плечами. — Раз говоришь, что дешёвые, значит они дорогие!
— Вообще говоря — логично, — озадачился пришелец из ада. — И что ты за них хочешь?
— Душу! Твою!
— Ик, — демон аж на шаг отступил от барьера. — Во имя Сатаны! Ни за что! Не стоят они того! — бешено завращал глазами Асамот.
— А… Ну ладно, тогда давай что-нибудь другое, — задумался я.
— Так я же всегда вру?.. — ляпнул демон.
— Ну, сейчас это не считается, — махнул я рукой, усевшись прямо на землю и налив себе в кубок, захваченный из дворца, ещё вина.
— Мне выпить не дашь? — слегка возмутился демон. Он, вероятно, хотел как-то нарушить барьер, но у пьяного в голове было несколько другое.
— Не-а. Кто-то же из нас должен оставаться трезвым?..
— Логично… — уже не так уверенно ответил Асамот. — И что ты хочешь? Снова импов?
— Импов? Вот ещё! — махнул я рукой, зевая. Как же я был благодарен позже Халаю за науку, ведь даже пьяным я выстроил барьер по всем правилам! Демон уже раз двенадцать попробовал проверить его на прочность, но ни разу не сумел как-то повлиять! — Чего у тебя ещё есть?
