«…дать отпор Церкви? — Ник удивлённо вскинул брови. — Мы похожи на сумасшедших?» — «Но тогда… зачем всё это? — обескураженно сказал Алекс, обводя рукой вестибюль станции. — Вы спасли этих огов от обезумевшей толпы, накормили-напоили, дали им крышу над головой, вы защищаете их от торговцев — и всё ради того, чтобы их получили легионеры? Вам не кажется, что это похоже на предательство?» Ник нахмурился. «Я спасаю огов, но командую всё-таки людьми. Чего ты от нас хочешь — кровавой стычки с военной элитой города? Или у тебя есть другой вариант?» Алекс насупился тоже. «У меня нет готового варианта. Разве что… переместить лагерь. Куда-нибудь поглубже, куда легионеры не сунутся». — «Ты не знаешь, о чём говоришь, — горько усмехнулся Ник. — В подземных туннелях живут только самые отчаянные. Одиночки, ежеминутно рискующие захлебнуться; те, кому терять уже нечего. Что касается твоего первого вопроса… Знаешь, ведь я не провидец. Когда я начал спасать огов, я действовал в одиночку и не был скован ничем, кроме своей совести. А теперь моя совесть молчит, её заглушает здравый смысл. Именно он диктует мне уступить этих огов Церкви… Сказать тебе, что такое здравый смысл? Это коллективная совесть общества». — «Больше похоже на компромисс, — угрюмо возразил мой попутчик. — Между совестью и страхом». Я, слушая их диспут, помалкивал; аргументы обоих спорщиков были мне хорошо знакомы, однако настало время вмешаться. «Компромиссы бывают разные, — как можно мягче сказал я. — Этот, на мой взгляд, был заключён между совестью и долгом. И всё же такие решения не из лёгких». — «Координатор гарантировал, что оги целыми и невредимыми вернутся на Фабрику, — словно оправдываясь напоследок, мрачно добавил Ник. — Если б не это, мы бы ещё трижды подумали, прежде чем связываться с церковниками. Ясно тебе, звезда Арены?» — «Ясно, — насупленно ответил Алекс. — Но Афидмана вы не получите. И они тоже. Пошли отсюда, Эд». Вызывающе сунув руки в карманы, он зашагал к неподвижному эскалатору. Ог следовал за ним, как собачка на коротком поводке. «Интересно, что он собирается делать? — провожая взглядом эту парочку, заметил Ник. — Если они явятся к нему домой…» — «Если никто не донесёт, может, и не явятся, — задумчиво ответил я. — Наскрести бы таких Алексов Боров по городу хотя б полсотни… и чтоб каждый взял себе по огу. Тогда весь план их возвращения на Фабрику оказался бы под угрозой срыва». Ник смотрел на меня, не говоря ни слова. «Подумай об этом, ладно?» — на всякий случай прибавил я и поспешил… (Девятисекундная лакуна)
«…муха тебя укусила? — спросил я, подстраиваясь под его размашистый шаг. — Что за юношеский максимализм такой?» — «Намекаешь, что я не прав?» — огрызнулся он. «Разумеется, прав, — бесстрастно ответил я. — Той самой правотой, которая всем глаза колет». Он недоверчиво покосился на меня. «Разве правота бывает разной?» — «Запросто. Твоя правота — это некий абсолют, никак не связанный с реальной ситуацией. Правота Ника более изменчива — но и более жизненна тоже». Алекс молчал, надувшись, как мышь на крупу. Я продолжил: «Возвращение огов на Фабрику выгодно всем — и волонтёрам, и Церкви, и самим огам…» — «Выгода, выгода, только об этом и слышно! — прервал он. — Как будто они навеки чьё-то имущество! На каких скрижалях это записано?» — «Ну, юридически Фабрика…» — «К чертям собачьим Фабрику! Здесь у них был шанс превратиться в людей! А теперь этот шанс профукан…» — «Так вот почему ты бесишься», — протянул я. Ему опять удалось меня удивить. Чужая душа потёмки. «Сам до этого додумался?» — «Глядя на него», — Алекс кивнул на Афидмана. «Так. Идея хорошая. Замечательная просто идея. Но Афидман всё-таки нетипичный ог». — «В этом-то и надежда, — улыбнулся Бор. — Мы показали ему, а он мог бы показать другим. Как быть человеком».
С философской точки зрения, он угодил прямо в собственную ловушку. Предположим, оги начинают вести себя как люди и обретают свободу воли. Тем самым они освобождаются от навязанной им роли чужого орудия и из разряда инвентаря переходят в разряд живых и потому непредсказуемых существ. Однако сами оги не могут пожелать для себя свободы. Необходимо, чтобы кто-то сделал это за них. А значит, превращение огов в людей одновременно является и величайшим актом насилия над всем их белым выводком. Минуты хватило бы, чтобы разъяснить это Алексу, но я промолчал. Зачем расстраивать парня? Вдобавок меня осенила идея поинтереснее. «Так зачем время терять? Как насчёт игры в Гаммельнского Крысолова?» — «Это как? — Он взглянул недоверчиво. — Что ещё ты удумал?» — «Вожак ведь может приказать что угодно, да? Если Афидман сыграет им на своей метафизической дудочке…» Он сочувственно покачал головой: «Ничего не получится». Я сперва подумал, что он боится. «Откуда ты знаешь?» — «Я спросил об этом Афидмана… перед тем, как покинуть лагерь». — «Постой-постой! — встрепенулся я. — Что именно ты спросил?» — «Может ли он увести всех белых огов». — «И… что?» — «Он ответил, что связь между ним и другими нарушена. Он больше не может командовать Хором… Прости, Эд. Кажется, твой эксперимент провалился». (Конец записи).
(Записано и стёрто: 28 апреля 2134 года. Извлечено из: Мнема, Речь).
Всё пытаюсь понять, что же пошло не так. Если Афидман действительно вожак трёхсотой серии, почему другие оги не вступили с ним в резонанс? Или резонанс этот был настолько слаб, что ускользнул от моего внимания? Нет. Нет. Не то. Либо я проглядел нечто капитальное, либо один из участников эксперимента лжёт.
Хорошо. Поставим вопрос иначе. Умеют ли оги лгать? Теоретически — нет. До недавнего момента я полагал, что они и разговаривать не способны. Афидман опровергает всё, что известно об огах. Впрочем, так ли уж много нам известно? Говоря «нам», я неизбежно имею в виду ТЦ, напрягаю память и понимаю, что через их руки проходили только рядовые оги. За исключением одного случая, кажется. Но об этом позже. А пока подумаем вот о чём: насколько умственные и физические способности вожака серии превосходят способности обычной «тли»? (В связи с этим интересно было бы выяснить, как именно назначается вожак серии. Что это — целенаправленное воздействие Фабрики на исходный генетический материал или волевое решение самих огов, вычленяющих из своей группы самую развитую особь? И каковы критерии отбора?) Вот Алекс, например, подвергает сомнению распространённую максиму об отсутствии у огов души. И в чём-то он прав. Если слабые души имеются у животных, если даже у бактерий находят ментальный след, — почему такие внешне неотличимые от человека, высокоорганизованные существа вдруг оказались лишены этой привилегии? Только ли оттого, что они клоны? (Тут мысли мои невольно опять отклоняются от главного вопроса. После слова «клоны» само собой напрашивается продолжение: «если клоны, то чьи?» Кто приходится отцом трём тысячам этих детишек? Фабрика упорно отмалчивается. Так упорно, что этот её секрет представляется мне фундаментальным для всей деятельности Фабрики вообще).
Но вернёмся к генетическому сходству «тли». Церковь выставляет это как главный аргумент в споре о душе. Индивидуальность поддерживается генетическим разнообразием. Чем меньше индивидуальности — тем слабее П-импульс, тем неочевиднее душа. Вдобавок, штамповка копий размывает границы оригинала. Оригинал, конечно, никуда не девается, а вот его П-импульс словно бы размазывается по земной поверхности.
Ситуация с огами как будто подтверждает эту версию. У каждого ога, взятого по отдельности, внятного П-импульса нет. Но если предположить, что белые оги в своей совокупности выступают как некий сверхорганизм, то ситуация в корне меняется. Предположим, Хор генерирует «мысли», которые затем транслирует вожаку. Вожак, в свою очередь, отвечает за ментальное состояние Хора и при помощи ответных волевых импульсов программирует совместную деятельность. И вдруг — что-то разладилось. Интересно, что? Протагонист получил свободы чуточку больше, чем следовало? По выражению Алекса, стал человеком? Он всё ещё может воспринимать мысли своих товарищей, но не может командовать ими как прежде. Полуразорванная, односторонняя связь…
