Трусливый бывший офицер взял ребенка своего и отвез в лес. Там в лесу его и оставил. Жена стала ребенка утром искать, тогда он ей и рассказал все. Вези меня в лес – ребенка спасать, приказывает жена, иначе сдам тебя в полицию. Испугался он полиции и повез ее на то место, только ребенка там уже нет. Жена горевать, что ж ты надел – так он ее взял и убил со страха.

Домой вернулся. А слово «Долг» на стене подъезда никуда не исчезло. Побежал он в квартиру, спрятался под кровать, так и не вылазил из-под нее больше никогда.

Одна девушка возвращалась поздно домой. Зашла в подъезд, глядит, на первом этаже дверь в одну из квартир приоткрыта. Девушка внимание особо не обратила. Приоткрыта, так приоткрыта, мало ли зачем люди дверь открыли.

На следующий вечер снова поздно возвращается. Смотрит, опять дверь приоткрыта. Необычно, подумала девушка, второй день дверь открыта. Может случилось что? Встала она рядом с дверью. Прислушалась. Тихо за дверью. Пошла девушка домой.

И на следующий вечер такая же история. Приоткрыта дверь. Тогда девушка не выдержала, толкнула дверь рукой. Дверь распахнулась. Заглянула девушка внутрь – свет горит, мебель современная, одежда на вешалке висит, стоптанная обувь у порожка стоит, коридор длинный на кухню ведет, а из кухни супом пахнет или какой другой едой вкусной. Ничего необычного. Эй, позвала девушка, у вас дверь открыта. Нет ответа. Девушка плечами пожала и к себе пошла.

На следующий вечер опять история повторяется. Заходит девушка в подъезд. Дверь на первом этаже все так же приоткрыта. Толкнула девушка дверь, та распахнулась. Внутри уже знакомая ей обстановка. Все тихо, мирно. Девушка в квартиру шагнула, дверь за ней закрылась и больше девушку никто не видел.

Одна девушка работала официантом в кафе. И вот как-то обслужила она клиента, тот ушел, да забыл сумку небольшую – кожаную, на молнии. Пробовала девушка сумку открыть – не получается, видимо молния заела. Подумала девушка, что там внутри должно быть деньги и решила находку свою скрыть от всех, домой отнесла.

На следующий день клиент вернулся. Спрашивает, где сумка? Девушка испугалась и говорит, что сумки не видела. Ты сумку взяла, продолжает наседать клиент. Девушка не сознается, деваться-то некуда уже. Пожалеешь, пообещал клиент и ушел.

Девушка домой пришла. Стала опять сумку открывать. Никак не получается открыть. Взяла она тогда нож чтобы сумку разрезать – не режет нож. Надавила девушка посильнее. Тут нож соскользнул, и девушка руку себе порезала. Из пальца несколько капель крови прямо на сумку упало. Молния на сумке вдруг сама и разошлась.

Заглянула девушка внутрь сумки и с того момента больше никогда …

Сносила как-то бригада строителей старый район. И вот очередь до одного двора дошла. Выходит, из ветхого, покосившегося уже дома, строителям навстречу старый-престарый дед. Дом, говорит, так и быть сносите, но вот яблоня стоит, не трогайте ее. Яблоня – это единственная память о моей дочери, которая пропала давным-давно.

А прораб его от себя гонит. Все снесем, обещает, здесь огромный жилой дом будет, нет места для твоей яблони.

Не трогайте, умоляет старик, а то прокляну вас. И сам не уходит, кричит на всю улицу. Народ вокруг уже стал собираться. Тут и журналисты подтянулись. Скандал намечается. Работа, понятное дело, встала. Начальство тут же приехало, те быстро полицию вызвали, деда и увели. А дед напоследок кричит, у того, кто яблоню тронет, руки отсохнут.

После этого никто из рабочих за экскаватор не решается сесть. Все отказываются. Прораб, видя такое дело, начинает своим работникам угрожать. Все молчат, глаза прячут. Тогда прораб премию пообещал тому, кто за экскаватор сядет. Один из работников и решился. Вырвал яблоню с корнем. Рухнуло дерево тяжело на землю. Ветки раскинуло, листья разбросало, как косы девичьи.

А через неделю едет этот рабочий за рулем новенького автомобиля. Родственников везет. И вдруг его руки слушаться перестали, он управление потерял да в столб влетел. Насмерть расшибся. И родственников не уберег.

Отдыхала одна семья в санатории. Обычный санаторий – лес сосновый, корпуса крашенные, котлеты диетические на обед.

И вот вышел отец с дочкой по территории погулять. Гуляют, смеются, в прятки играют, отец дочку на фоне реки фотографирует на свой телефон, как все это делают. Тут к ним женщина подходит, такая себе женщина – ни молодая, ни пожилая, неприметная вроде, а если говорит – прислушиваешься. Речь густая, слова как медом намазаны. Давайте, говорит женщина, я вас вместе с дочкой сфотографирую. Неприятная какая-то женщина. Так отцу показалось. Как репей, или скотч, или варенье сладкое – как будто прилепилась к ним. Все приговаривает, такие вы хорошие, и папа, и дочка, радостно на вас смотреть, а вот я вас и себе на память сфотографирую. Кое-как отделались.

Отдохнули в санатории, вернулась семья домой. И стала у них вдруг дочка болеть. Они по врачам ходят, а те разобраться не могут. Нет вроде болезни у дочки никакой, да только она день за днем угасает. Уже и в церковь ходили, и к экстрасенсам. Ничего не помогает. Порчу навели, только кто-то сказал. А что с этой порчей делать, как лечить, не ясно.

В печали отец сидит – все о дочке думает. Перебирает в памяти телефона фотографии, где они вместе, да как им весело. Тут и натыкается на совместную фотографию из отпуска в санатории. Вспоминает он неприятную женщину. Думает, а может это она порчу навела. Сердцем чует – точно, она это.

Поехал отец в тот самый санаторий, где недавно отдыхал. Стал расспрашивать и выяснил с трудом, что знают ту женщину. В местной санаторской библиотеке работает и живет при ней. Давно живет, старейший санаторский работник.

Пошел отец в библиотеку – пусто там, только книжки затхлые по полкам рассованы, да паркет щербатый скрипит, а одна дверь и вовсе закрыта. Он эту дверь выломал. А там, на стенах фотографии развешаны, в разное время сделанные – некоторые совсем древние, еще с самого момента основания санатория. Тут и черно-белые, пожелтевшие, и более современные цветные, а есть и распечатанные на принтере, совсем новенькие. И на всех фотографиях дети. С родителями или без. По одному, по двое, группами. Мальчики и девочки. В штанишках, шортиках, платьицах, с бантами, с мишкой плюшевым. И каждый ребенок как будто тает в воздухе, растворяется на фотографии. Кто-то уж совсем стаял – один только силуэт остался, а кто-то просто цвет потерял – стоит черно-белый посреди солнечного разноцветного дня. Нашел отец и свою фотографию тут же – где он и дочка. Так дочка почти уже совсем не видна на фотографии, пустоту он на руках держит. Чуть-чуть виднеется.

Вышел отец тихонько из комнаты. Кое-как дверь сломанную починил. Спрятался в самой библиотеке и стал женщину подозрительную ждать. Ночью она вернулась, он за ней крадется. В комнату-то заглянул, а женщина губами к фотографиям развешенным приникает и как пьет из них.

Выбежал отец, напал на ведьму, связал, кое-как справился, уж шибко сильная она. Ведьма кричит, на помощь людей зовет. Тогда отец комнату поджег. Ведьма сильнее визжит. Уже вся комната в огне, волосы и одежда на ней горят, кожа плавиться, глаза лопаются, а она все умоляет освободить ее – столько в ней жизненной силы. Не стал ее уговоры слушать отец. Ушел. Так и сгорела ведьма, со своей комнатой, и всей библиотекой.

А дочка у отца выздоровела.

Один программист узнал, что есть такой Черный Интернет – место, где разные запрещенные сайты. Его друзья предостерегают, не ходи по Черному Интернету – проблем потом не оберешься. Но он не послушался, думает всего на пару сайтов зайду, что-нибудь совсем простое посмотрю. Раз зашел, второй. Так и стал в Черном Интернете пропадать постоянно.