– Ты к нам надолго? – отсмеявшись, она заглядывает в моё лицо.

– Пока не решил, поживу здесь какое-то время, там станет видно.

Света улыбается, кивает и вдруг, спохватывается, смотрит на маленькие часики на руке. Лицо её меняется, она разве что не подпрыгивает от волнения.

– Дим, ты же сейчас домой идёшь, можешь вот это передать соседке?

Она протягивает мне корзину, в которую я машинально опускаю подобранные с земли грибы. Забавно, оказывается всё это время я так и стоял, сжимая их в кулаке, чем переломал окончательно. Кстати, корзина доверху чем-то набита, опят там совсем немного, и лежат наверху, оттого и вылетели. Заметив грибы, Света кажется опять смущается, переступает на ноги на ногу, но тут же опять поднимает руку с часиками к моему лицу.

– Мне бежать надо, блин, я уже опаздываю!

– Передам, мне не сложно, – отвечаю, но меня кажется не слушают.

Мне пихают в руки корзину, и я невольно принимаю её, а Светка продолжает тараторить:

– Там всё по списку, сдача в конверте, да плюс грибы по дороге со станции набрала, пусть пожарит.

Она уже уходила, и я едва не позволил ей это сделать, опомнившись в последний момент.

– Стой! Ну куда ты помчалась? Свет, куда нести корзину то?

– Соседний дом, там тропинка есть, сам увидишь, – донёсся её ответ.

Я постоял ещё немного глядя вслед убежавшей девушке. Чудно же иногда бывает в жизни. Взвесил в руке корзинку, разглядывая лежащие в ней пакеты и свёртки. Ржаной хлеб, пакет молока, ещё какие-то продукты. Отдала покупки человеку, с которым не виделась с детства, по сути, незнакомцу. Не знаю, правильно ли это, но мне кажется, что пока такие люди и такие случаи будут, пока будет деревня, всё у нас будет нормально. Иногда надо доверять людям, и не могу объяснить почему, просто это правильно.

«Колокольчик», – говорю я сам себе зачем-то.

Обернувшись, иду к дому, а перед глазами стоит белая полоска ткани, там, в распахнувшемся на всего один краткий миг халатике. И рука словно опять чувствует тепло, словно опять её сжали меж собой два девичьих бедра.

Дом стоял потемневший от времени, с побитым в нескольких местах шифером, с щелями меж досками обшивки, с закрытыми ставнями и криво торчащей антенной. Двор дома зарос травой выше моего пояса, а в саду, та же трава скрывала кусты смородины. Да и есть ли они там ещё, эти кусты? Дом стоял молча, он смотрел на меня, вернувшегося после многолетнего отсутствия блудного ребёнка. Дом стоял холодный и закрытый, брошенный всеми, и я вдруг ощутил, насколько же давно здесь не был, но главное, в душе шевельнулось ощущение чего-то родного и близкого. Странное томление, наверное, это чувство и имеют в виду, когда говорят: «вернулся на Родину».

– Здравствуй.

Конечно же мне никто не ответил. Не хлопнули, распахиваясь, ставни, не скрипнула калитка. Зато мой голос, смущённый и дрогнувший, нарушил волшебство этого мгновения, и я наконец шагнул вперёд, осторожно приминая ногами высокую траву. Под ногу попался камень, поморщившись, я подобрал его и отбросил назад, к дороге, на видное место.

Уже почти дойдя до калитки, опомнился, взвесив корзину в руке, оглянулся назад. В соседнем доме действительно кто-то жил, туда вела настоящая дорожка, и траву косили совсем недавно.

Там жила бабушка Нюра, добрейшая старушка, которая угощала меня блинами с клубничным варением. С её внучкой, мы играли в детстве в городки, прятки, жмурки и сотни других игр, какие знали и какие могли придумать сами. Смешно: помню ту девчушку, помню, как мы с ней купались на реке, бегали в мастерскую, на которой работал мой дед, а вот имя не помню.

Подождёт бабушка Нюра.

Решительно отвернувшись от соседей, я потянул калитку на себя, и на всякий случай напрягся: а ну как упадёт? За столько лет всякое могло случиться, дерево могло сгнить. К счастью, не произошло ничего страшного или неожиданного, а дверь даже не шелохнулась.

– Кажется, где-то тут была щеколда, – я опять заговорил вслух.

Щеколда нашлась и сдвинулась относительно легко. Дверь едва заметно шелохнулась, и на этот раз, когда я потянул её на себя, сразу распахнулась, заскрипев давно не смазанными петлями. Отсюда двор выглядел ещё более неухоженным и заросшим, к тому же здесь росла в основном крапива, и до крыльца я шёл ещё осторожнее. Поднялся по ступенькам, при этом одна из них треснула подо мной.

Входная дверь была вовсе не заперта, лишь в проушине, предназначенной для навесного замка, висел толстый, загнутый гвоздь – что бы дверь ветром или снегом не открыло. Да и кому может понадобиться хранящийся здесь хлам? На цветмет разве что сдать, но подобное в Белоземице не приветствовалось, а двух «собирателей», местные жители воспитали по своему, отбив желание заглядывать в эти края. Давно, впрочем, это было, знаю лишь по рассказам. Очередной скрип несмазанных петель, пригнувшись, я вошёл в сени, затем в прохладу дома. С облегчением скинул с плеч рюкзак и поставил чемодан, поверх которого водрузил корзину.

Оказалось, что ставни закрыты лишь со стороны дороги, здесь же они распахнуты и потому, в помещении светло. Прихожая, она же обеденная. Справа большая печь, на которой так сладко и тепло спалось зимой. Топку отсюда не видно, она с противоположной стороны печи. Пахло нежилым, давно покинутым людьми домом, этот запах не спутаешь. Я вздохнул и вышел в центр комнаты. Слева дверь в зал, справа проём, ведущий на небольшую кухню. Кстати, на кухне видна относительно свежая газовая плита и самодельная столешница, которой раньше не было. Это конечно не городские навороченные кухонные гарнитуры, но увидеть тут подобное – уже хорошо. Отвернувшись, зашёл в зал и вновь обнаружил незнакомые детали интерьера: большая двуспальная кровать, взамен двух полуторок, письменный стол с парой стульев, книжный шкаф.

Некоторое время смотрел на тумбу в углу, но в итоге решил, что это та самая, что и раньше тут стояла. Вернулся в прихожую, и уже выходя на улицу, щёлкнул выключателем. И замер как вкопанный, когда под потолком загорелась лампа.

Вот это да!

А ведь это значит, что кто-то продолжает обслуживать этот дом. Ведь если долгое время не платить за свет, то пусть счётчики и не крутятся, неактивного потребителя должны отрубить, так? Или не так? В этом я не разбираюсь, но, когда и газовая плита оказалась в рабочем состоянии, уже почти не удивился. Обнаружил и новые детали: стол несомненно протирали не так давно, а полы мыли. Не вчера, но месяц или два назад точно. За несколько лет прошедших со дня смерти деда здесь всё должно было толстым слоем пыли покрыться, чего нигде не наблюдается. Пыль есть, но её мало.

Ладно, разберёмся. Бабушку Нюру поспрашиваю, она должна знать, что за гости сюда заглядывают.

Трава уже начала выпрямляться, потому шёл медленно, повторно её приминая, на этот раз более качественно. Надо бы посмотреть, что здесь есть из инструментов. Хотя бы коса нужна, а в идеале триммер. Вообще то, самому косить не доводилось, но наверно справлюсь.

«Молодость – она самоуверенная, но везучая» – подумал я со смешком.

После зарослей на моём участке, идти по выкошенной тропинке к соседнему дому оказалось сущим удовольствием. Некоторое время я долбился во входную дверь, затем вошёл во двор и постучал в окна, допуская что соседка старая, а потому не слышит.

Тишина. Поколебавшись, заглянул в корзинку, и убедившись, что там ничего не испортится за пару часов, поставил её на крыльцо. Загляну сюда позже, и, если корзинку так никто и не заберёт, буду думать дальше.

Вернувшись домой, для начала сел на шаткий табурет и задумался, оглядываясь. Жить одному мне раньше не доводилось, а уж тем более в деревне. Нет, конечно в теории, или там, по телевизору, я эту жизнь знаю. А как на самом деле?

Я умею готовить, и продуктов с собой целый пакет в рюкзаке. Убраться в доме и на участке не проблема, хотя с травой придётся повозиться. И скорее всего, для этого нужно будет купить необходимые инструменты. Крыша кажется держится, я не видел подтёков в доме, свидетельствующих о том, что во время дождей тут капает с потолка, но надо осмотреть дом повнимательнее. Снаружи он выглядит сильно потрёпанным.