– Привет! – улыбнулась девушка, обнажив ряд белоснежных виниров. – Я поживу с тобой пару недель. Андрюша был так добр и приютил меня.
– Привет, – растеряно пробормотала я.
Мне казалось, что Андрей сейчас лопнет от важности, а мне придётся отмывать стены от его внутренностей. Хотя какая разница, чем заляпаны потускневшие обои – жиром или кишками?
– Я племянница тёти Кати, – добавила Оксана. – Она пока готовится к свадьбе, а мне надо перекантоваться пару недель. Я только что вернулась из Италии. Андрюша, лапочка, я так устала с дороги. Отнеси, пожалуйста, мой чемодан в комнату, – промурлыкала она.
Андрей встрепенулся и резво поскакал в коридор.
Оксана оценивающе меня осмотрела и шёпотом спросила:
– И как ты с этим ебобо живёшь?
Андрей что-то кудахтал из моей комнаты.
– Ты идёшь? – спросила моя новая соседка и, пока я пыталась придумать ответ, отправилась в свою новую опочивальню. Едва за нами закрылась дверь, Оксана принялась раздеваться. Она даже не пыталась прикрыться. Глядя на неё, все мои комплексы поползли наружу. Груди у меня нет, жопы нет, ростом не вышла. Правда, достались волосы якобы модного нынче пшеничного цвета, но мы-то знаем, что это цвет мышиной жопки. Я моль, серая обыкновенная моль. И даже загар меня не берёт. Я сначала краснею, как варёный рак, а потом облажу, как удав обыкновенный. А на Оксану словно была наложена парочка фильтров. Заметив мой ошарашенный вид, она улыбнулась.
– Силиконовые, на парься. Хочешь потрогать?
С этими словами она подошла ко мне, взяла мою руку и положила себе на грудь. Я даже не успела ничего возразить.
– Щупай. Не для себя делала, для других, – пошутила она. – Влетели мне в копеечку, конечно.
Силиконовую грудь живьём я видела впервые, а уж трогала и подавно. Как, впрочем, и любую другую женскую грудь. Ну не воспитывалась я в институте благородных девиц, где напичканные подростковыми гормонами девушки не прочь поэкспериментировать.
– Ничё такие, да? – кокетливо поинтересовалась она.
Сверху на ощупь грудь была обычной, а снизу, под кожей, ощущался словно какой-то целлофановый пакет. Не уверена, что мне когда-нибудь захотелось бы себе такую. Я обожаю спать на животе, и даже мой первый размер иногда мешает. Но смотрелась грудь, и правда, роскошно.
– Супер, – подтвердила я.
Оксана тем временем открыла чемодан, натянула первую попавшуюся футболку и, уперев руки в боки, стала по-хозяйски осматривать комнату.
– Блин, я даже вещи сюда вешать не буду, – сообщила она, критично оценивая внутренности шкафа. – Всё провоняет этим вонючим лаком.
Оксана плюхнулась на кровать. Та протяжно заскрипела.
– И давно ты в этой дыре живёшь?
– Полгода уже, – ответила я.
– А ты знаешь толк в извращениях, как я погляжу…
– Сама-то тут что забыла?
– Да бортанул меня мой итальяшка. Бабки есть, но это НЗ. Пока другого не найду, буду тут торчать. Это я себя так мотивирую. Но это ненадолго, гарантирую.
Оксана порылась в чемодане и достала оттуда красное стеклянное сердечко на прозрачной подставке и протянула его мне.
– На, это тебе. Из муранского стекла. Возил меня мой Лучиано в Венецию, заезжали в Мурано.
– Спасибо, конечно, но не стоит…
– Эй, расслабься, – одёрнула она меня и поставила сердечко на тумбу возле моего дивана. – Нам тут минимум две недели бок о бок торчать. Давай дружить по мере возможности.
В дверь кто-то начал шкрябаться.
– Да? – спросила Оксана, закатив глаза.
– Оксаночка, – раздалось из-за дверей, – я тут чайник вскипятил. Хочешь тебе чаю сделаю?
Ну ничего себе! Сам царь и владыка роскошных столичных апартаментов снизошёл до плебеев. А ещё утром требовал от меня горячих обедов.
– Андрюша, – нежно проворковала Оксана. – Я так устала, что, пожалуй, лягу спать.
– Ну ладно… – грустно пробубнил Андрей и, по-видимому, никуда не ушёл. Его сопение доносилось сквозь щели.
– Он там всю ночь будет стоять? – шёпотом спросила Оксана.
– Ты его весьма взволновала, – также шёпотом ответила я, пытаясь не рассмеяться.
– Две недели, две недели, – как мантру повторила она. – Больше я здесь не вынесу.
Я подошла к двери и резко распахнула её. Андрей подпрыгнул от неожиданности.
– Я… это… тут вот…
– Спокойной ночи, – отрезала я ледяным тоном.
Андрей пулей метнулся в свою комнату.
– Стопудово дрочить пошёл, – пришла к выводу Оксана. – Жуть как хочется курить. Ты не против? – не дожидаясь моего ответа, она распахнула окно. В комнату ворвался свежий воздух. Дождя почти не было, лишь шелест листвы доносился из тьмы.
Я не любила запах сигарет, но возразить не смогла.
– Да, конечно, кури. А потом у тебя какие планы?
– А потом я планирую переехать в Москоу Сити.
– Ого, там же нереально дорого снимать, наверное.
Оксана с наслаждением затянулась сигариллой и с прищуром на меня посмотрела.
– Я не хочу, чтоб мне снимали квартиру. Я хочу, чтоб мне её там купили.
Я не нашлась, что ответить.
– Это, конечно, не сразу, – продолжила она. – Но по-другому быть просто не может. У меня одна жизнь, и я не планирую провести её ущербно. Я люблю Москву. И совсем не понимаю москвичей. Ты посмотри на этого придурка! – она махнула в сторону двери. – Это же театр абсурда. Ладно, жили бы где-то в Зажопинске, но здесь! Как можно жить в таком большом городе и игнорировать всё вокруг? Не ходить в нормальные рестораны, закрывать глаза на дорогие машины, проходить мимо красивых домов? Словно всего этого не существует. И это жизнь?! Пашешь на отстойной работе за копейки, жрёшь паршивую еду, бухаешь по пятницам, копишь на взнос по ипотеке, трахаешься с теми, кто не умеет трахаться, и ждёшь, когда ты уже наконец сдохнешь? Нет уж. Это не про меня.
Оксана выкинула окурок в темноту и закрыла окно.
– Ну что, спать?
Я лежала на диване, мне не спалось. Старые пружины сегодня как-то отчётливей давили в спину. За окном снова лил дождь. Душ я приняла, смыв с себя грязь из лужи, а вот почитать не получилось. Но событий хватило и так. Перед глазами всё еще стояла грудь Оксаны. Вот я бы так не смогла: вложить свои сиськи в руки человеку, которого знаю пять минут.
У Оксаны под кроватью беззвучно загорелся мобильный.
– Вот придурок, – пробормотала соседка, посмотрев на экран.
– Надоедливый поклонник? – поинтересовалась я.
– Я думала, ты спишь. Да кретин один, привёз меня из аэропорта. Теперь надеется, что я буду лобызать ему чресла. Пусть спасибо скажет, что я вообще в его «Хендай» села! Мужики после сорока в России – полная некондиция, а самомнение выше, чем Бурдж-Халифа.
– Бурдж-Халифа? – переспросила я.
– О мать! – хмыкнула Оксана. – Дубайская башня – самая высокая башня в мире. Почти километр в высоту. Там внизу шестизвёдочный отель, дизайном которого лично занимался Джорджио Армани.
– Шестизвёздочный отель? А такие бывают? – удивилась я.
– В Дубаях и не такое бывает. Там всё есть. Хочешь море? Хочешь горнолыжный склон? Французский ресторан? Шопинг? Дельфинов? Верблюдов? Вертолёт, яхту, самолет? Золотой унитаз? Там тебе предложат даже то, о чём ты вчера не знала и не думала, что тебе вообще это может понадобиться. Ты понимаешь, сколько там бабла? Они в пустыне горнолыжный курорт устроили! Снег в пустыне! А вы тут огурцы в «Копеечке» по акции покупаете…
– Ну тебе-то хорошо. Ты вон какая… – с лёгкой завистью возразила я.
– Какая? Ты думаешь, быть красивой легко? Подруг нет. Все бабы меня люто ненавидят. Мужики либо боятся, либо пытаются завалить трофейную лялю. Меня мать родная из дома выгнала.
– В смысле?
– В прямом!
– За что? – искренне не понимала я.
– Так вот самое смешное, что ни за что. У нас сначала нормальная семья была. А потом… Помню, мне где-то пять лет. День ещё такой дождливый был и пасмурный. Мы с мамой возвращались домой. Я несла из садика поделку на картоне – косорылого ёжика из пластилина. Мне не терпелось показать его папе. У нас привычка была не запирать входную дверь, если кто-то дома есть. И вот я вырываю руку из маминой руки и бегу в нашу квартиру, открываю дверь, а там отец… Повешенный. Прямо в проходе. Босые ноги висят в воздухе, а на полу лужа. И едкий запах мочи в воздухе.
