– Что, ни как не можешь оторваться от своей подружки? – этот вопрос застал Конана врасплох, а это на его памяти случалось очень редко. Он медленно оглянулся. Пятеро, подсчитал киммериец, для этих мест хорошо вооружены – у каждого кинжал и меч, у одного из них даже лук. Стрела с острым стальным наконечником уже наложена на тетиву, и направлена ему в спину. И хотя лучник ещё не изготовился к стрельбе, Конан не питал ложных надежд, он прекрасно видел, кто стоит позади него – это были матёрые падальщики, готовые порвать на части любого, кто слабее них. И хотя здесь было немало лихого люда, эти наверняка принадлежали к элите местного сброда. Подкрались с тыла, да ещё и с подветренной стороны. Никто не мешает друг другу, каждый держит дистанцию. Судя по слаженности, все бывшие солдаты или наёмники, успешно дезертировавшие из какой-то армии, а теперь не менее успешно терроризирующие местное население. Грязные бороды, нечёсаные волосы, но, в целом, одеты неплохо: сапоги крепкие, штаны без заплат, кожаные безрукавки на меху.

Тот, что стоял ближе всех явно был главарём. По его знаку, все остальные начали одновременно обходить Конана по дуге, постепенно сокращая расстояние между ними. Атаман разбойников зашёл справа, таким образом замкнув полукруг, которым разбойники прижали северянина к серо-зелёной границе. Лучник, понимая, что сила его оружия познаётся на расстоянии, остался в пятнадцати шагах слева, предоставив своим товарищам возможность самостоятельно разобраться с варваром.

Видя, что их противник не проявляет никакой агрессии или попыток защитится, вожак разбойников вразвалочку направился к нему. При его приближении, стало понятно, почему бандиты шли против ветра – запах давно немытого тела ударил в ноздри.

– Ну и что ты здесь делаешь? – обратился он к Конану. Подойдя вплотную, он пнул труп Урука.– Хочешь взять его с собой или будешь жрать прямо здесь?

Довольный своей шуткой, он заржал как молодой жеребец на первом весеннем выпасе, обнажив жёлтые, гнилые зубы, напоминающие личинки мясной мухи. Подельники «жеребца» не замедлили присоединиться к веселью, огласив окрестности громогласным хохотом.

Молниеносным движением левой руки Конан метнул кинжал в лучника стоящего дальше всех. А главаря ткнул недавно полученным мечом, который был ещё в ножнах. Колющим ударом, прямо в раскрытый от хохота рот. Этот удар был настолько сильным, что голова бандита откинулась назад, зажав ножны между челюстей. Воспользовавшись этим, Конан резким движением рванул меч на себя, обнажив его, и оставив ножны в разбойничьем рту, который теперь представлял собой бесформенную дыру, изрыгающую кровавый водопад вперемешку с выбитыми зубами. Мгновенным взмахом он полоснул стоящего ближе всех бандита, растерявшегося от столь стремительных действий. Тот успел лишь наполовину достать свой тесак из ножен, а меч Конана уже рассёк его лицо от правого глаза до левого уголка рта, так что разбойник упал заливая всё вокруг кровью. Оставшиеся двое, поражённые столь скорой гибелью троих своих товарищей, тем не менее, не утратили мужества. Выхватив свои ржавые мечи, явно ранее принадлежавшие кому-то менее удачливому, бросились в атаку.

Широко замахнувшись, первый нападающий ударил сверху вниз, вложив всю силу своей руки и намереваясь рассечь киммерийца от макушки до самого пупа. Скользнув в сторону, Конан блокировал удар разбойника, подставив свой меч под углом, напоминающим скат крыши домов столицы Аквилонии. Клинки скользнули друг по другу, и разбойник, рассчитывающий на лёгкую победу, покачнулся, теряя равновесие. Контратака варвара не заставила себя долго ждать, и остро отточенный меч киммерийца опустился на плечо незадачливого противника, рассёк рёбра и остановился где-то под сердцем. Падая, разбойник увлёк за собой и меч Конана, засевший в его груди. Последний бандит, увидев это, яростно рыча, бросился вперёд. Понимая, что не успевает освободить клинок, Конан бросил своё оружие, накрепко застрявшее в теле мертвеца, крутанулся вокруг своей оси и ударил стопой правой ноги в колено нападающего. А сапоги на нём были неплохие, и подкованный каблук точно угодил прямо в коленную чашечку. Кость отвратительно хрустнула, а в следующий момент разбойник уже не думал о нападении, а лишь лёжа на спине, выл как раненый шакал и хватался за свою сломанную ногу.

Недолго думая, Конан вырвал свой меч из тела убитого им ранее разбойника, упёршись ногой ему в грудь, и добил стонущего раненого со всей беспощадностью своей звериной натуры, так свойственной тому жестокому и безжалостному миру в котором он жил. После чего вытер лезвие об одежду поверженного врага, взял свой кинжал, торчащий из глотки мёртвого лучника, и направился в сторону стонущего и подающего слабые признаки жизни главаря, всё ещё лежащего на земле. Ножны выпали из его рта, напоминающего теперь скорее ночной горшок испачканный кровью. Но вскоре хлюпанье и бульканье прекратились. Звуки оборвались, и главарь затих. Постояв над ним немного и убедившись, что больше он никогда не поднимется, Конан подобрал ножны и вытер их о траву. Вся схватка заняла не более восьми ударов сердца, так стремителен был киммериец.

Вдохнув запах свежепролитой крови и весенней травы, он со сноровкой обыскал мертвецов. Не найдя ничего ценного и полезного, взял только лук и стрелы. А направившись по следам разбойников, к тому месту, откуда они пришли, он обнаружил вещи, которые те оставили в кустах перед нападением: медвежья доха, добрый кусок сыра, краюха хлеба и запас воды. Не густо.

Закинув меч и припасы за спину, Конан вернулся на поляну, и постоял немного над телом Урука, обдумывая как ему поступить дальше. Решив, что тёплые страны, лежащие на полдень, могут подождать ещё немного, а вина и женщин везде можно найти в достатке, он двинулся по дороге в сторону гор, за которыми лежала Немедия, и городок под названием Кратус.

Ранняя весна, заглянувшая в этот суровый край, ещё не вступила полностью в свои права, и ветер, доносившийся с отрогов заснеженных гор, пронзал до самых костей. А при приближении к перевалу, где уже не росли ни деревья, ни кустарник повалил снег, от которого совершенно негде было укрыться. Весна – одно из самых опасных времён года в горах, и не менее коварно, чем капризная и избалованная женщина, которую бросили ради другой. Лавины и камнепады, скрытые трещины и реки ледяной воды, текущие под тонким слоем наста. Не говоря уже о вездесущем холоде и буранах, способных бушевать несколько суток подряд. Кажется, что сама природа готова в любой момент выбить почву из-под ног, и уничтожить жалкого человека, дерзнувшего вторгнуться в это царство снега, камня и льда.

Но Конан, зная об этом не понаслышке, чувствовал себя вполне уверено. Выросший в горах Киммерии, он с помощью своего опыта, наблюдательности, а иногда и звериного чутья, которое цивилизованные люди привыкли называть интуицией, умел обнаружить большинство опасностей до того, как они стали бы угрожать ему. Ещё внизу, у подножия гор, он вырубил себе длинную и прочную жердь, которую заточил с одной стороны, чтобы было легче пробивать снег, и теперь проверял ей дорогу перед собой.

В ближайшей деревеньке, которая попалась ему по пути, Конан переночевал и выяснил, что перевал через горы был совсем несложный, однако, им не пользовались, так как над ним витала недобрая слава места, в котором пропадают люди, а иногда и целые отряды. Поэтому все местные пользовались объездной дорогой, которая тянулась вдоль гряды на полдень. И хотя никто не мог сказать, что творилось на том перевале, также и не находилось смельчаков, готовых выяснить что же всё таки происходит в этом загадочном месте. Не желая попусту терять несколько дней из-за предрассудков местных крестьян, Конан решился идти кратчайшим путём. Благо, доха, прихваченная у разбойников, была очень хороша, а лук, добытый в той же схватке, не позволит ему голодать.