Она опрокинула рюмку в рот и закивала:

– Чему удивляться? Я ж говорю, у нас и не такое бывало! За два месяца последних пять человек пропало и все приезжие! Два врача со скорой, учительница новенькая и муж с женой, за грибами приезжавшие. Машина их до сих пор у леса состоит.

Меня почему-то эта машина очень заинтересовала. Да и вообще, страх пропал куда-то, на душе сделалось тепло. Я хихикнула:

– Пошли, посмотрим?

Валентина осоловело огляделась и кивнула:

– А что, пошли! Коли не страшно…

Деревня жила своей жизнью. Хозяйка моя тщательно прикрыла дверь в избу и, покачиваясь, побрела к калитке, ухватив меня за руку. Я не сопротивлялась, мне вообще было уже весело и хорошо, словно я домой вернулась из долгого-долгого путешествия. Но пьяной я себя не ощущала. Мир был на месте: солнце светило, ветер овевал приятно лицо, земля под ногами не качалась. Я шла, уверенно оглядывая деревенскую улицу и кивая всем встречным местным жителям. А Валентина всем, кого ни встречала, говорила:

– Вот, родственница приехала из самой Москвы! Так это же Ольгина племянница! Как, а вы не знали? Ну, та, которая за Сёму замуж выскочила, а он её с дочкой там и бросил.

Я не возражала, кивая на все выдумки головой. Пусть болтает, всё равно в правду никто не поверит.

Незаметно деревня осталась позади, и мы вышли на взгорок, с которого открывался великолепный вид на огромное поле. А слева, вдоль сельской грунтовой дороги, тянулся лес. Ну как лес, так, деревья в три ряда. Там эта машина и стояла, уткнувшись носом в большой куст.

При ближайшем рассмотрении машина оказалась одним кузовом, порядком проржавевшим. Видно, местные жители – ребята не промах, разобрали всё, что имело хоть какую-то ценность.

Валентина остановилась, деловито оглядывая машину:

– Ну, вот она, с той весны тут стоит. А мужик тот с бабой пропали…

– Так, может, утонули? – предположила я, оглядывая железо, – Или в лесу заблудились? У вас тут звери какие-нибудь водятся?

– Во! – хохотнула Валентина, – Ты прямо, как Митька говоришь! Он тоже в область отписал, что утонули они. А я тебе так скажу, у нас тут тонуть негде, речка-переплюйка, мне по голень будет, в ней отродясь никто не тонул, даже спьяну. А даже если бы и утонули, где тела? Не такое там течение, чтобы их унесло куда…. Да и заблудиться тут нельзя, гляди лес-то какой! Три сосёнки, три берёзки. Поле светится. Не-ет, тут дело нечистое, точно тебе говорю!

Я подошла к машине поближе и рукой по капоту провела. Меня словно током дёрнуло. Перед глазами поплыла белая пелена, будто кто мне кино показывает.

…Вижу, как из этой машины выходят двое, мужчина и женщина, а на дороге стоит и на них смотрит мужик в полицейской форме. Пообщались они, и он им рукой влево показал, туда, куда дорога вдаль уходила. Мужик из машины кивнул и пошел вперёд по дороге. Женщина ему что-то крикнула и на машину посмотрела, а он махнул рукой и позвал за собой. Так они и ушли….

Я головой дёрнула, прогоняя фантазию. Чего только в голове дурной да нетрезвой не родится!

– А может они и живы, – протянула я, вспоминая свои фантазии.

– И тож, – согласилась со мной тётя Валя, – может и так. Ну, что, ко мне пойдём, или автобус ждать будешь?

Я огляделась по сторонам.

– А где же остановка-то?

– Да вон же! – кивнула она на взгорок, с которого мы только что спустились, – видишь, палка торчит железная? То и есть. Мужики знак-то пропили, но водитель знает, что тут остановка, не впервой.

– И когда он будет? – я почесала затылок, соображая, как лучше до дому добираться.

– В 12:00 теперь, – развела она руками, – девятичасовой мы с тобой проговорили…

Я на часы то глянула и ахнула: половина одиннадцатого!

– Вот блин! Теперь точно уволят! – слезливо протянула я, – Где этот дурак, когда он нужен?!

Валентина прищурилась:

– А тебе он зачем спонадобился?

– Как сюда меня выдернул, пусть обратно и вернёт! – я насупилась и ногой топнула.

Тётя Валя засмеялась:

– То бегаешь от него, то сама встречи ищешь…. Эх, девка-девка! Ну ладно, приятно было познакомиться. Если ещё будешь в наших краях, заходи, – и она обняла меня, так по-матерински, что на глазах слеза навернулась.

– Обязательно, теть Валь! Не ругайте, если что не так!

Мы расцеловались, и она пошла к деревне, а я осталась у столба, с грустью провожая её глазами.

Через полчаса ожидания небо стало сильно хмуриться. Я с тоской глядела то на часы, то на небо, то на дорогу. Ни одной машины за это время не проехало мимо меня. А погода становилась всё более угрожающей. С тоской вспомнив о своём зонтике в прихожей, я поплотнее закуталась в плащ и начала считать шаги от одной колеи дороги до другой. Первая капля упала мне прямо на макушку. Я вздрогнула и подняла глаза к небу.

– Нет! Только не сейчас! Подожди немного, вот сяду в автобус, тогда польёшь!

И так сильно мне этого захотелось, что я зажмурилась и с огромным желанием протянула:

– Пожалуйста-а-а!

Уже открывая глаза, я поняла, что вновь светит солнце! И светит оно только в том месте, где я стою! А метрах в десяти-пятнадцати от меня стеной идёт дождь. Я ахнула. Природа послушалась меня! Я потопталась на месте, оглядываясь вокруг, и сделала шаг влево. Солнечное пятно шло за мной следом, как будто я была под большим солнечным зонтиком. И так это было здорово и смешно, что я начала танцевать, напевая себе под нос Венский вальс. Почему Венский? Потому, что очень люблю Штрауса. Мама у меня была пианисткой и прививала с детства любовь к музыке. За воспоминаниями о маме и за танцами, я не заметила, что за мной наблюдают.

Он стоял недалеко под зонтиком и с ухмылкой смотрел на мои безумства.

Когда натолкнулась на него взглядом, я словно врезалась в стену. В ушах зазвенело, липкий страх вновь начал пробираться в душу, ноги сами потихоньку отступали назад. Видя моё состояние, Иван выставил руку вперёд и проговорил:

– Не бойся, не убегай…. Я обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого!

Аха! Так я ему и поверила! А инкубатор? Ну, уж нет! Не получится мне лапшу на уши повесить!

– Я тебе не верю… – опасливо отступала я всё дальше и дальше, с тоской понимая, что остановка осталась далеко за ним.

– От, ты чумовая! Да честное слово! Ну чем мне поклясться? Да я и не смогу ничего тебе сделать. Ты же говорящая! У нас такие редкость. Тебя защищать надо…

И такое у него было выражение лица при этих словах, что мне стало смешно:

– Ага, ясно, краснокнижное животное я…

Иван виновато улыбнулся и кивнул:

– Хочешь, верь, хочешь, нет…

– Поэтому ты меня хотел в инкубатор сдать, под охрану?

Тот скривился:

– Прости, это я от злости ляпнул, за то, что ты меня дураком обозвала…

– А ты и есть дурак, прилепилось уже… – ехидно скривила я рожицу, – Чего тебе от меня надо?

– Мне приказано тебя домой вернуть… и извиниться, – тихо добавил Иван.

– Жаль, – протянула я, – мне уже казаться стало, что ты хороший, а ты это по приказу делаешь?

– Да хороший Я! – возмутился Ваня, – Это ты чудная, всё у тебя не как у людей…

– Поговори мне ещё! – пригрозила я, – Убегу, не сможешь приказ выполнить!

Мы стояли друг напротив друга и ждали. Он с зонтиком под проливным дождём, я под солнечными лучами на сухой дороге.

– Может, хватит уже? – тоскливо протянул он, – Давай, домой вернёмся?

Я хмыкнула, уперев руки в бока:

– А зачем ты меня сюда вытолкнул? Сам виноват, напугал до полусмерти!

– Места тут красивые, – он пожал плечами, – хотелось произвести впечатление…. Пусти меня к себе, пожалуйста. Тут сыро и холодно…

Было в его взгляде что-то такое, что я поверила. И как только в душе растаял страх, небо над головой прояснилось совсем, туча исчезла, словно и не было дождя. Только с его зонтика продолжали стекать струйки воды.

– Вот и хорошо, – он стряхнул воду с зонта и убрал его в карман куртки, – давай руку, я перенесу в Москву.