Наанис сняла со своей головы корону, которую когда-то ей возложила на голову мать покойного мужа точно так же, как она своей дочери. Это была тяжелая не только от ответственности, но и от собственного веса серебряная корона, инкрустированная драгоценными и полудрагоценными камнями.
— Amorta daelyth’lia a idhrentur gwaithrim! (эльф. Поднимись, юная королева, и мудро правь своим народом!) — Провозгласила Наанис гордо.
Тиарет поднялась осторожно на ноги, стараясь не уронить со своей головы ритуальный атрибут и не упасть самой от тяжести накидки, и села на трон, закрепив за собой титул законной королевы Валинора.
После официальной части всех гостей пригласили в сад, где должен был состояться праздник в честь коронации. Наряд новоиспеченной правительницы облегчился, не было больше той безобразной неудобной накидки, а корона сменилась на более изящную и легкую. Каждый в этот вечер стремился урвать небольшой клочок времени и внимания королевы, чтобы выразить ей свое почтение.
У Питера к вечеру начала кругом ходить голова, потому что вокруг все разговаривали исключительно на эльфийском, что было вовсе не удивительно.
— Не увлекайся с этим, — из его рук нагло выхватили бокал с цветочным вином. Хотел Питер было сказать, что имел дела с более крепкими напитками, но счел тактично промолчать.
— Ваше Величество, — улыбнулся Певенси, поклонившись возникшей перед ним даме, — lle maa quell. (эльф. Вы прекрасно выглядите)
Тиарет засмеялась.
— У тебя ужасное произношение, — издевательски подметила она. — Но я очень признательна. Кстати, хочу тебя кое-кому представить.
Аин подвела нарнийского короля к морщинистому старцу в сером балахоне. Лицо у него было вытянутым и худым, но добрым, а глаза маленькие, точно черные пуговки. Римский прямой нос занимал, кажется, самое главное место на всем лице. Он был вовсе не красивым эльфом, ломая стереотип, родившийся некогда при посещении Валирии в голове Питера.
Старик радушно улыбнулся и несколько хило сжал руку Верховного правителя Нарнии обеими своими, выказывая уважение от встречи.
— Это Менельтор, — шепнула Тиарет на ухо Певенси, — спроси его о фиаллэ.
Молодой мужчина не успел обернуться, как королева уже растворилась в толпе, оставив его наедине со странным стариком, глаза которого бегали, словно бешеные. Питер сперва был озадачен тем, что именно спросить, а затем уже как это сделать. В душе его закралась мысль, что старик этот вряд ли знает их язык. «Не могут же все эльфы говорить на нарнийском», — думал он.
— Немой что ли? — прошепелявил старец, и вопрос Питера отпал сам собой.
— Н-нет, — растерявшись, ответил молодой человек.
— Заика значит, — заключил Менельтор. — Ну, это ладно. Ты главное по существу говори, а то время в моем возрасте штука дорогая. — Усмехнулся старик, похлопав по своему балахону.
Питер улыбнулся в ответ на шутку.
— Я вполне нормальный, просто удивился, что Вы говорите на моем языке, — честно признался Певенси.
— Твой, мой, их — какая разница, чей язык, — махнул рукой пожилой эльф. — Тем более за свои четыре века, времени изучить разные языки, у меня было предостаточно. — Поделился старец, с неподдельным интересом разглядывая кремовые пирожные, выставленные на столах. — Но ты же не про языки хотел узнать? — Менельтор оглянулся по сторонам и, убедившись, что на него никто не смотрит, ткнул пальцем в крем, после чего облизал его.
— Я хотел узнать о фиаллэ, — Питер скривился недовольно, но не стал делать замечание. Чем дольше он находился рядом со стариком, тем больше эльф походил на безумца. А, как известно безумие и гениальность — две стороны одной монеты. — Точнее, могут ли они становиться полностью огненными.
— Могут. — Коротко ответил эльф. — Я ответил на твой вопрос, или ты все-таки хочешь знать больше?
Питер согласно кивнул, отмечая безумство этого старика граничит с прозорливостью и острым умом, раз он зрит в самую суть проблемы, не ведая этой сути.
— Что ж, — пожал плечами пожилой эльф, — раньше фиаллэ действительно владели магией огня, но со временем они разучились его использовать, что, на мой взгляд, очень даже хорошо. Они принесли много бед своими умениями.
— А что если они вновь научились? — поинтересовался Питер.
— Тогда я сочувствую тем, кто попадется на их пути. — Старик все-таки взял испорченное им же пирожное со стола и целиком его засунул в рот. — Возможно, ты хочешь знать их слабое место? — с набитым ртом проговорил Менельтор, что Питеру буквально пришлось читать по губам. — Ты знаешь, кто такие фениксы?
Певенси утвердительно кивнул.
— И знаешь, что они, сгорая, превращаются в пепел, из которого потом рождается новый птенец? — Нарниец вновь кивнул. — Так вот, фиаллэ не фениксы. — Эльф развернулся лицом к столу, выбирая, что бы еще съесть. — Они не возрождаются из пепла.
— То есть, они могут сгореть? — переспросил нарнийский король.
— Вполне. — Пожилой эльф взял другое пирожное и показал его Питеру. — Они лишь оболочка, огонь разгорается внутри, и чем больше и жарче он становится, тем быстрее оболочка сгорает.
Менельтор засунул в пирожное сразу три пальца, из-за чего оно развалилось на куски, что наглядно показало Питеру то, о чем говорил эльф.
— О, милая Тиарет! — воскликнул тут же старик, когда к ним вернулся королева. — Мы уже все обсудили, так что теперь я спешу откланяться. Долгих лет королеве!
Мужчина фамильярно поцеловал девушку в щеку, оставив кремовый след, и ушел, предварительно вытерев руки о скатерть.
— Он сумасшедший, — подытожил все еще пребывавший в шоке Питер.
— Но этот сумасшедший помог тебе, не так ли? — Тиарет вопросительно посмотрела на короля Нарнии, привлекая его внимание к себе.
— Я, видимо, тоже спятил, — заключил Питер, наверняка зная, как им теперь нужно действовать.
========== К5. Г3. Горе-Купидон ==========
Три всадника, показавшиеся весьма причудливыми жителям небольшого городка при замке, что видели их на улицах, влетели во внутренний двор, оповещая слуг о прибытии стуком копыт и лошадиным ржанием. Каспиан с удивлением оглядел гостей, оторвавшись от не очень важной беседы с королевским конюхом. То были рослые и худощавые бойцы с серебристыми волосами и разукрашенными лицами, но не вид их удивил Каспиана.
— Какими судьбами? — Король Нарнии подошел к выпрыгнувшему из седла лоддроу, вытирая руки о какую-то ткань.
Они поздоровались горячо с послом из Дориата, когда взгляд тельмаринца упал на приехавшую Вавилию. Они с Каспианом были знакомы еще с битвы у Зимней рощи, да и времени прошло с тех пор не так много, чтобы забыть друг друга. Но это было крайним удивлением видеть суровую снежную деву в теплых нарнийских краях.
— Нас пригласила королева Сьюзен, — не скрывая своей радости, ответил Иссорин.
— Сьюзен? — с удивлением проговорил мужчина. — Возможно, она забыла предупредить остальных. — Пробубнил он себе под нос, явно недовольный, а затем натянул самую приятную улыбку, какой только обладал. — Я дам распоряжение насчет комнат. Прошу извинить, у нас немного бедлам.
Лоддроу переглянулись все втроем, показывая общее недоумение, и проследовали за королем в замок. Каспиан дал приказ хранителю ключей замка, рыжебородому гному Трампику, проводить гостей в свободные комнаты, сам же он стремительно помчался в комнату Рилиана, надеясь застать Сьюзен там.
Великодушная королева как раз собиралась уходить, оставив дофина на попечение доктора Корнелиуса, когда с обратной стороны двери ее окликнул несущийся на всех порах Каспиан. Девушка с удивлением наблюдала за тем, как тельмаринец ловко взбирается по лестнице, огибает барельефную колонну и тормозит около нее.
— Что-то случилось? — Певенси с интересом ждет ответа, потому как редко можно было в последнее время застать Каспиана бегающим с невероятной скоростью по замку.
— Ты пригласила Иссорина? — Тон его голоса приобрел такой странный оттенок удивления вперемешку с ревностью и в то же время радостью.
