Питер отпустил своего скакуна к эльфийским, дабы они отдохнули перед дальним странствием. Сам же король, за неимением никакой свиты и шатров, расположился под открытым небом, около костра, как в старые добрые времена. Ночное небо было очень темным, а звезды казались маленькими, не как в Нарнии, они не танцевали и не пели, а это значило, что от дома Питер ушел далеко. Сон его накрыл спустя какое-то время, когда потрескивающие угольки перестали издавать звуки.
Дивная песня лилась рекой, опутывая самые пытливые умы, пленяя мужские сердца. Питеру казалось, что музыка эта была из его сна, она так подходила к картинкам, что показывало его воображение. Зеленые луга, объятые солнечными лучами, счастливые люди, и спокойная жизнь. Но, когда он открыл глаза, прекрасное пение не прекратилось. Верховный король поднялся со своего места и оглянулся, взгляд его уцепился за фигуру женскую, стоящую меж деревьев. Ее кожа светилась каким-то неосязаемым светом, а волосы достигали пояса, и, кажется, отливали золотом, не было и сомнений, что перед ним стоит эльфийская принцесса.
— Леди Тиарет? — шепотом позвал парень, оглянувшись на спящих стражников и шатер, в котором должна была по идее быть Тиарет.
Эльфийка не ответила, лишь пошла вглубь леса, и пение, исходящее от нее, стало затихать. Питер последовал за ней, захватив свой меч. Тропинка, по которой эльфийка шла в лес, была извилиста и запутана, Питер не запоминал, как он шел, лишь следил за исчезающей девушкой и старался не отставать от нее.
— Тиарет? — еще раз позвал ее по имени Певенси, когда девушка остановилась перед озером.
Водная гладь была залита лунным светом, и тишина вокруг стояла мертвая, только пение женское слышалось в округе. Эльфийский язык сам по себе звучит как песня, а песни их были сродни чему-то волшебному. Питер продолжал идти за девушкой и остановился только, когда вода стала достигать его подбородка. Тогда девушка повернулась лицом к королю. Лицо ее было маленькое с большими глазами, темными как ночь. А на шее ее были жабры. Рукой она коснулась щетины Верховного короля, привлекая его к себе ближе.
— Питер! Стой!!! — крик донесся откуда-то из-за спины.
Тиарет стояла на берегу, когда король Нарнии пошел ко дну, увлекаемый чарами водной девы.
Комментарий к К2. Г5. Зов сердца
Я тут вдруг осознала, что меня вводит в ступор придумывание названий для глав. Шок, контент.
Жду комментарии, кстати.
========== К2. Г6. Северный предел ==========
За северными горами, отделяющими Эттинсмур от Нарнии, если пройти еще пару тройку дней, начинается страна умных великанов, Харфанг. Земли у них не много, да и почти все время она покрыта льдом и снегом, но в летние несколько месяцев находиться там очень приятно. Великаны этой страны были чуть меньше обычных Эттинсмурских, но намного больше человеческих созданий. Жили они тихо, войны никакой не вели, в отличие от соседей, именно поэтому прозвали их умными. Эттинсмурские великаны очень любили пошвыряться чем-нибудь с гор, будь то камни и валуны или же деревья и живые существа. Потому-то Верховный король Нарнии в Золотой век не раз отправлялся войной, чтобы приструнить распоясавшихся соседей. В Харфанге же ценили спокойствие и некоторую неторопливость, особенно, во время ужина.
Границу их не отделяют никакие постройки ни от Эттинсмура, ни от пустоши. Хоть и умны эти великаны, но в сказания не верят. Историю своего народа они не учили, потому, как время это было бесполезным, им привычнее рубить деревья на дрова и обогревать свои жилища.
Привыкшие к почти круглогодичному холоду жители Харфанга не сразу заметили, что очень рано потемнело, и темнота эта обладала не доброй аурой. Словно пятно гуталина растеклась она по небу, заслонив зимнее солнце. Немногие великаны заметили, что происходит что-то очень странное, пока не раздался пронзительный клич, заставляющий уши болеть.
Огромный змей пролетел в небе над Харфангом, издавая неприятные слуху звуки. Каждое крыло его было таким же огромным по размеру, как и он сам, а морда заканчивалась не то клювом с зубами, не то просто вытянута была как у рыб. Страх он нагонял одним своим видом, не говоря уже о том, что паника посещала всех, кто видел огонь, выходящий из пасти этого чудовища.
Змей тут же получил название от великанов — Шаркань, потому что вспомнились сразу былины предков, где о змеях таких говорилось. Не вспомнились конечно детали, как убить или задобрить, но название прочно засело во всех умах.
Он пролетел весь путь от незащищенной границы до Харфанга, останавливаясь лишь за тем, чтобы съесть пару великанов, которые только в два с половиной раза были меньше его. Одного такого северного жителя хватило бы наесться, если бы не испытывал он постоянный неутолимый голод. Остановил свой путь совсем Шаркань, взобравшись на столичный замок. И раздался такой рев, что слышно его стало и в Эттинсмуре и в Дориате.
Вавилия видела происходящее с одной из восточных башен. Страх впервые окутал ее храброе сердце, ноги не слушали и не хотели идти, а руки дрожали. Зверь этот, пришедший из пустоши, казался страшным сном, что не посещали лоддроу уже очень много лет.
— Он так и не двигался? — на башне появился мужчина с огромной кружкой горячего отвара.
— Будто впал в спячку, — коротко отрапортовала Вавилия.
Мужчина, поднявшийся на дозорную башню, был сереберистоволосым, как и все лоддроу, но цвет его отдавал сединой, что придавало ему уважения. Лицо его казалось вечно недовольным, и было оно испещрено шрамами, что получил он во время войн. Имя его было таким же воительным, как и он сам, и звали его Ареам.
— Затишье перед бурей, — ответил мужчина, вглядываясь в сторону побежденного Харфанга.
Более недели уже сидел Шаркань на крыше замка и не двигался, а великаны все бежали за горы, в Эттинсмур. В Дориате было объявлено военное положение. Каждый из лоддроу, даже дети, стремились отправиться в поход немедля, но приказ военачальника не мог обсуждаться и тем более нарушаться. Дориат выбрал выжидательную позицию. А ждали они возвращения своих разведчиков, которые отсутствовали уже третьи сутки к ряду.
— Я слышала, Иссорин завел друзей в Нарнии? — изо рта девушки шел пар, как и от кружки с отваром трав, который ей приходилось пить, чтобы не околеть совершенно.
Лоддроу хоть и морозоустойчивые, но не совсем ледышки, чтобы не чувствовать холода вовсе. Их кровь не так горяча, как у людей, но тоже имеет свойство стыть в жилах. Да и никто в Дориате не желает смерти от мороза, так как это считается самой позорной смертью.
— Твой брат, вот у него и спрашивай. — Усмехнувшись, проговорил Ареам. — Ты зря к нему так относишься. В наше время не угадаешь, когда умрет тот или иной лоддроу.
Вавилия знала это и без отцовских наставлений её командира. Раньше свое отношение девушка обосновать могла назойливостью младшего брата, сейчас же — страхом. Она любила Иссорина больше всех в этой жизни, и страх, что стал таким ощутимым совсем недавно, заставляет ее сердце трепетать, потому она его отталкивает дальше. Чтобы он не страдал, когда и если её убьют. Или чтобы не страдала она, когда и если убьют его.
— Кажется, кто-то приближается, — проговорила быстро лоддроу, вглядываясь в двигающуюся тень.
Конь остановился нехотя, потревожив ночную тишину границы своим недовольным ржанием, в седле его лежал всадник, которого несколько дней назад отправили на разведку. Ареам тут же прощупал пульс прибывшего, чтобы убедиться, что он жив. Сердцебиение едва ощущалось, но парень был без сознания.
— Вави, вези его к херре, — тут же приказал военачальник армии Дориата. — Он остался в живых, потому что нам передали послание. Пусть лекари сделают все, что могут, но сохранят его жизнь. — Помогая усесться в седло позади разведчика, говорил Ареам. Взгляд его придавал уверенности девушки, что она без каких-либо слов принялась к исполнению. — Пускай тут же отправят орлов в Тельмар и Нарнию. Нам необходимо быть готовыми. Теперь, езжай!
