Кровать младенца была пуста.
— Тахира! Тахира! — закричала императрица, после чего в покоях ее появилась служанка. — Где царевич?!
— Так вы же сами попросили служанку принести сына в сад, — торопливо ответила женщина.
— Какую служанку? — Илли подлетела к своей помощнице и с силой схватила ее за горло, закипая от злости вновь.
— Я…Я не знаю, она была в маске, — прокряхтела женщина, жмурясь от удушья и от обжигающей боли.
Комментарий к К3.Г6. Кошка и огонь
Пока работа до сих пор пишется, хотя не стану скрывать, глав у меня в запасе уже написанных, но еще не отредактированных достаточно, я бы хотела узнать, чему больше посвятить времени, каким героям?
Это типа акция и небольшая помощь мне в концентрации внимания.
========== К3.Г7. Лекарь души ==========
— Меня слезно умоляли оставить тебя лечиться еще на несколько дней, — усмехнулся Менельтор, собирая свои причудливые лекарские приборы в кисет.
— Тиарет, — улыбнулся Питер, натягивая рубашку на себя после стандартного ежедневного осмотра. — Она делает всё, чтобы задержать меня.
Верховный король Нарнии поправился довольно быстро, организм окреп, в повышенной заботе не нуждался, да и недуг как таковой был лишь придумкой женской головы. Его терзало изнутри совсем другое, и помочь ему не мог никто.
— Так ты задержись. Что тебя тянет так обратно-то? — не без интереса вопросил Менельтор.
Этот седобородый лысый старик, показавшийся весьма странным и чудаковатым в первую встречу Питеру, теперь стал таким дорогим сердцу. А как не стать, когда лицо это мельтешит перед глазами и утром и вечером, заставляет пить отвары и отравы, чтобы не болеть и поправляться скорее. Сумасшедший гений, как окрестил его нарниец, стал не другом, сколь наставником.
Его темные глаза-пуговки будто улавливали суть и заглядывали в самые темные уголки души, где даже Питер бродил на ощупь, пытаясь разобраться. От того становилось не по себе, и король съежился.
Что зовет его обратно? Певенси и сам не мог ответить. Скорее вопрос неверный был, а они порождают и ответы неправильные. От чего он бежит? От любви и счастья, которые поднесли ему на серебряном блюдце. А он бежит, убеждая себя, что так будет лучше, что способом этим он избавляет любимую от мук и обрекает на оные себя. От страха быть не принятым народом Валинора за то, кем он является. Разве были прецеденты, когда королем эльфов становился обычный человек? Питер нуждается в одобрении как никто другой, он зависит от чужого мнения, он желает оставаться Великолепным и оправдывать ожидания. Он бежит от боли, которая последует за ним даже на край света.
— Народ меня ждет, — скрывая свои истинные мысли, отвечает нарниец.
— Ври, да не завирайся. А если врешь, то в ложь свою верь, иначе никто не поверит.
Менельтор поднялся с кресла, поправил свой балахон и собирался покинуть покои, даже дверь открыл, как возник на его пути Питер, поверженный словами старца в самое сердце. Двери с тихим скрипом закрылись.
— Менельтор, — полушепотом обратился Верховный король, отводя за руку лекаря подальше от двери. — Ты самый мудрый старейшина, каких я знаю. Лучший лекарь Валинора и остального мира…
— По́лно лить мёд в уши, — ответил эльф, — отрицать не стану, все слова твои правдивы. Я вылечил твой телесный недуг, и от душевного средство найдется.
Лицо Питера вытянулось от удивления, когда старый эльф загадочно ему подмигнул, хотя он ожидал нечто подобное. Откровенно говоря, надеялся.
— Я поведаю тебе историю, а суть вычленишь сам. Если голова твоя не дурна, то и решение примешь правильное. — Менельтор жестом пригласил нарнийца сесть, а сам взобрался с босыми ногами на кресло. — Наш мир создан был с помощью волшебства, с его же помощью существует и умрет тоже. Лоддроу, фиаллэ, эльфы, говорящие животные и многие другие были пробуждены богами, а вот люди водились в этих краях не всегда. Они приходили из другого мира, но призваны были магией.
— Как мы, — добавил король Нарнии.
— Да, как вы, четверо детей Адама и Евы. — Согласился старец. — Случилась эта история давно, я был молод в то время, совсем еще безбородый юнец, и многого не понимал. Жил я в Альквалонде, промышлял рыбой и радовался беззаботной жизни…
— Как это связано с моим недугом? — недоуменно спросил Питер, тем самым перебив лекаря, за что схлопотал звонкий удар по лбу.
— Не перебивай и слушай. Или вас, людей, вообще манерам не учат? — возмутился эльф. — Так вот, промышлял я рыбой и часто уходил в море на своей лодочке. Парус на ней имелся, но веслами сподручнее было, да и, надо сказать, южные воды в то время не обладали спокойствием и кротостью, какой обладают сегодня.
Обычно я уходил в открытое море на несколько дней, и Калипсо, морская владычица, благоволила мне. Ни шторма не было, ни полный штиль не настигал, да и рыбы всегда в достатке набиралось. Но в тот день поднялась неслыханная буря, море будто кипело, а небо все затянуло черными тучами. Мою лодку несколько раз перевернуло, прежде чем я стал тонуть.
Менельтор задумчиво замолчал, подтянув колени к своей груди и обняв их поудобнее.
— До сих пор не ведаю, кто меня спас и за какие заслуги, но очнулся я на берегу. Сломал всего-то пару ребер да руку. В таком состоянии, сам понимаешь, добраться до материка сложно, к тому же от лодки моей остались лишь щепки. Ну и надо полагать, я совсем не знал, где очутился.
Первый день я потратил на поиски чего-нибудь, что поможет мне облегчить мои страдания, а на второй день меня отыскал эльф. Он-то мне и сказал, что нахожусь я на острове Лабион. Я, конечно, будучи любознательным, слышал, что если взять курс на север, то наткнешься на зачарованные острова, но не знал, что океан сам меня туда выплюнет. Ох, и страшные же слухи ходили о тех местах. Знаешь, почему их так называют?
Питер отрицательно помотал головой, не решаясь заговорить, чтобы не получить в лоб еще разок.
-То-то же! Вы, люди, дальше своего носа не видите ничего. Только войны и хаос сеять можете, — с усмешкой подметил старик.
— Ты всех под одну гребенку не равняй, — выразил свое недовольство нарниец, — да историю поскорее сказывай.
— С давних времен слухи ходили, что на островах тех водится магия в чистом своем виде, первозданном. От того и чудеса там невиданные случаются. Говорят, — Менельтор скрючился весь и заговорил шепотом, — что острова те — пристанище самой Айну. — Лекарь прокашлялся вдруг и заговорил обычным своим голосом, не тихо и не громко, да так, чтобы Питеру не приходилось вслушиваться. — Так вот пробыл я там несколько месяцев, обжился среди местных, но волшебства так и не увидел. Эльфы как эльфы, ничем не отличаются от тех, что на материке живут, разве что говорят иначе. Я тратил ночи на поиски чего-то необычного, и когда совсем уже отчаялся, пошел дождь. Сильный ливень застал меня в лесу, я стал искать место, чтобы укрыться и наткнулся на пещеру. Такая себе тихая, спокойная пещера. Дождь затянулся, я прикорнул ненадолго, да услышал говор. Открыл глаза и увидел, как из пустоты появляются люди. Среди них были мужчины, женщины и дети. Чернявые все, красивые, хоть и грязные, да и одеты в лохмотья.
Признаюсь, сначала меня пытались убить, да и языка их я не понимал. Странный он был какой-то, грубый. Они что-то переговаривались между собой, громко кричали, размахивали руками. Мне показалось, что они между собой ругаются. Но там была девушка одна, спокойная и робкая. Благодаря ней меня оставили в живых, правда, общаться с ними было тяжело. Те люди нашего языка не знали, а мы — их. Так вот и разговаривали посредством рисунков, да жестов.
Когда дождь закончился, я привел тех людей в поселение. Те, что были потише, остались на островах, образовали семьи и жили с эльфами в согласии и любви. Те, что не смогли усмирить свои горячие сердца, уплыли на материк и основали свое собственное государство. Тебе оно, вероятно, знакомо.
