Как они заранее условились, Нацу приземлился, не долетая до Ириса, в попавшейся по пути рощице. Уже оттуда они с Люси пошли в городок. Собственно и городом то его назвать было трудно, скорее большая деревня, такая же, как Магнолия. Люси не нашла в этом местечке ничего примечательного, но Нацу со своим всегдашним детским любопытством вертел головой по сторонам так, что, казалось, вот-вот сломает шею.
Первый же встретившийся на улице прохожий с готовностью подсказал, где найти местное отделение купеческой гильдии. Она располагалась на первом этаже обшарпанного деревянного дома, у которого давно пора было обновить зеленую краску стен. В небольшой тесной комнате стояли заваленные бумагами столы и суетились двое служащих. Предъявленная Люси бумага от главы гильдии вызвала у них чуть ли не припадок. Они так разволновались от внимания, оказанного их захудалому отделению высоким начальством, что Люси пришлось битый час добиваться от них простой вещи: телеги, нагруженной мешками, куда для видимости напихано нечто дешевое.
По плану Люси они с Нацу должны были въехать в лес на телеге, якобы нагруженной добром. Разбойники наверняка следят за дорогой и захотят поживиться содержимым мешков.
Поняв, что от них требуется, нервные сотрудники купеческой гильдии все же проявили расторопность. Они довольно быстро нашли телегу, загрузили ее мешками, которые набили землей с помощью Люси и Нацу.
Они откопали для Люси толстую кожаную куртку, обшитую железными бляхами, и такой же шлем — она не собиралась соваться в логово разбойников без защиты.
Все было подготовлено, но обнаружилась непредвиденная проблема…
— БУ-Э-Э!
Сидя на корточках, Нацу освобождался от остатков завтрака. Стоящая рядом Люси переминалась с ноги на ногу, не представляя, чем ему помочь.
Как только они вышли за город и Нацу забрался на телегу, на козлах которой сидела Люси, с ним начало твориться что-то странное. Лицо приняло зеленовато-пепельный цвет и покрылось крупными каплями пота, Нацу замутило, а потом началась тошнота.
Пришлось спешно останавливаться. Покачиваясь, точно шел по палубе корабля во время шторма, Нацу слез с телеги и вот уже минуту его выворачивало наизнанку.
Люси и представить себе не могла, что могучий дракон может оказаться в таком жалком состоянии. Она гадала, в чем дело. Нацу съел что-то не то? Вряд ли, если учесть, что даже после поедания мыла с ним все было отлично.
Неужто кто-то мог подсыпать яд в пищу драконов? Исключено — Люси всегда готовила сама, к тому же утром она ела то же самое, что Нацу и Венди.
В городе Нацу вроде бы тоже ничего не успел сожрать.
Так в чем же дело?
К Нацу постепенно возвращался прежний здоровый цвет лица. Его перестало тошнить, и, вытерев рот тыльной стороной ладони, он жалобно спросил:
— Что со мной такое?
— Не знаю, — честно ответила Люси, протягивая Нацу флягу с водой.
Пока он жадно пил, она заботливо поглаживала его по голове, чтобы приободрить.
Нацу совершенно пришел в себя и, потершись щекой о ладонь Люси, бодро заявил:
— Ладно, плевать! Поехали дальше!
Люси считала, что не стоит так отмахиваться от загадочного недомогания, но с другой стороны порученная им работа никуда не делась. Нацу снова взгромоздился на мешки, Люси тронула поводья и смирная лошадка сделала несколько шагов…
— Бу-э-э… кхе… кхе… ой хреново мне… ой хреново… бу-э-э…
Позеленевший Нацу свесился с телеги и стонал, сплевывая желчь, потому что тошнить ему было уже нечем.
И тогда Люси догадалась, в чем же дело.
— Тебя укачивает в транспорте!
Открытие ошеломило ее даже сильнее, чем Нацу. Кто бы мог подумать, что дракона может так доконать поездка на телеге? Это было невероятно, необъяснимо, не поддавалось логике, но факт налицо: едва лошадь трогалась, как Нацу становилось дурно, но пока повозка стояла на месте, он чувствовал себя отлично.
Неожиданно для самой себя Люси открыла слабое место дракона. Интересно, только Нацу так реагировал на транспорт или остальные тоже? Люси решила обязательно проверить, как только они вернутся домой. Сам Нацу не слишком-то расстроился из-за подобного открытия, он просто пошел рядом с телегой и был вполне доволен жизнью, предвкушая грядущую драку с разбойниками. Пожалуй, ему действительно не о чем было волноваться: зачем драконам ездить в телегах, если они могут летать?
Лес начинался в нескольких часах езды от Ириса и, судя по картам, тянулся вдоль торгового тракта до самых границ провинции и еще немного дальше. Где-то в его непроходимых чащобах разбойники устроили себе логово и грабили практически всех, кто двигался по тракту в столицу. По словам купцов из Ириса первые годы разбойники вели себя осторожно, нападали только на отдельных торговцев, на свой страх и риск путешествующих без большой охраны. Но постепенно осмелели, обзавелись хорошим оружием и в последние месяцы разграбили несколько больших караванов.
Лес на первый, да и на второй взгляд совершенно не походил на пристанище жестоких убийц — в нем совершенно не было ничего зловещего. В ветвях деревьев переливчато щебетали птицы. Густые зеленые кроны создавали над дорогой купол, через который проникали лучи солнца, приобретая нежно-изумрудный оттенок, так что иногда начинало казаться, что телега плывет в тоще воды.
Первое время Люси напряженно ожидала нападения. Закутавшись в плащ, она низко склонила голову к поводьям и вздрагивала от каждого звука. Но минуты шли, и ничего не происходило. Нацу напротив, совершенно не волновался, вышагивал справа от телеги, заложив руки за голову и фальшиво напевая одну из песенок, которым его научила Люси.
Время тянулось, как вязкая патока. Прошел час, два, но разбойники не показывались. Люси уже начала думать, что сегодня они не нападут, и придется заночевать в лесу.
Именно в тот момент, когда она окончательно расслабилась, Нацу прошептал:
— Десять. По пять с обеих сторон дороги.
Люси стоило большого труда подавить первый порыв вскочить и начать озираться. Она просто осторожно посмотрела из-за края капюшона на стену деревьев. Конечно же, Люси не заметила ничего подозрительного. Разбойники были настоящими детьми леса — их появление даже птиц не спугнуло. Но обмануть нюх дракона они не могли.
Еще некоторое время бандиты ничего не предпринимали, видимо, приглядывались к мешкам на телеге и прикидывали, стоит ли овчинка выделки. Но искушение было велико: два беззащитных путника, везущие какое-то добро — как тут не напасть?
В воздухе что-то свистнуло и, прежде чем Люси успела испугаться, Нацу поймал две стрелы, переломив их в полете, точно тростинки. Но его нечеловеческая скорость реакции не насторожила привыкших к безнаказанности разбойников.
С гиканьем и свистом они вывалились из кустов на дорогу. Замелькали новые стрелы, их все Нацу сжег в полете, выдохнув струю огня. Тут-то разбойникам и следовало бы дать деру, но они оказались ребятами не робкого десятка. А, может быть, просто приняли Нацу за какого-нибудь циркового фокусника. Мало ли, они тоже ведь огонь выдыхают. Он бросился навстречу разбойникам, те, не подумав отступать, обнажили мечи.
Поспешно спрыгнув с козел, Люси спряталась за телегой, удерживая под уздцы напуганную лошадь.
Сражение на дороге было кратким и жутким. Люси бы с удовольствием зажмурилась, чтобы не смотреть, но, как и в тот раз, когда Нацу бился с тремя драконами на площадке своего логова, она не смогла отвести взгляд, будто ее заворожили. Под слоем страха в ее душе притаился непонятный, отвратительный ей самой восторг. Восхищение чудовищной силой и смертоносной грацией.
Нацу носился среди людей так, что за его движениями не всегда можно было уследить глазом. Его руки, обнаженные от плеч до локтей, вспыхнули пламенем. Взмах этих оранжево-алых крыльев феникса оставил на земле три обугленных тела: два еще дергались, а одно застыло неподвижно. Нацу снова взревел, и поток огня накрыл сразу четверых разбойников, обратив их в горсти черного пепла за один миг. Бандиту, набросившемуся на Нацу с шипастой булавой, он просто оторвал руку, державшую оружие, а затем и голову. Легко, одним движением. Другому бандиту пробил грудь пылающим кулаком.
