— Ничего ты не понимаешь, любимый, — ответила Ванесса. — Экипаж с минуты на минуту появится, я хочу выйти и поздравить господина Уильяма с прибытием до того, как эту задачу возьмет на себя дворецкий. О, мне уже пора!

Стражники торопливо распахнули ворота, и экипаж, запряженный четверкой белых коней, оказался во дворе.

— Скорее, скорее! — подгоняла себя госпожа Ванесса, пересекая просторный холл. — Ох, старовата я для подобных упражнений!

У крыльца она остановилась, отдышалась и снова гордо выпрямилась, намекая всем, какой утонченной и благородной женщиной является. Дворецкого хозяйка особняка все-таки обогнала, и он улыбнулся в усы: характер госпожи Ванессы не давал покоя никому, кроме ее мужа, поскольку при господине Хандере супруга становилась мудрой и доброй.

Кучер из народа хайли, со странной серо-голубой кожей и зрачками звездчатой формы, дернул на себя дверцу экипажа.

Хозяйка особняка глубоко вдохнула.

Сначала во двор с облегчением выбрался высокий светловолосый парень, поклонился госпоже Ванессе и на правах первопроходца выдал:

— Добрый день! Если вы не возражаете, я представлю вам короля Уильяма, владыку Драконьего леса и повелителя народа хайли, а также его…

— Оруженосца, — сэр Говард вылез на божий свет следом за драконом, посмотрел на женщину и протянул к ней ладони. — Привет, мама.

В его объятиях госпожа Ванесса ощутила себя той слабой, хрупкой и опасливой женщиной, какой, по сути, была. Но при этом сын обеспечивал ей надежную защиту, и она простояла рядом с ним дольше, чем допускали правила этикета.

— Ты подрос, — отметила хозяйка особняка, окинув сэра Говарда взглядом. — Тебе надо разучиться расти, иначе отец почувствует себя ущемленным.

— Пока что я чувствую лишь радость, что мой сын идет по верному пути, — вмешался господин Хандер. — Но, дорогая, ты забыла о нашем главном госте. Прошу прощения, мой король, помилуйте великодушно…

И он преклонил колено перед худеньким, по мнению госпожи Ванессы, юношей. Королевский венец — более простая и удобная замена короне, — блестел в черных, как уголь, и белых, как снег, прядях, а искристые сапфиры бросали на них синеватые отблески.

— Милорд, — сэр Говард повернулся к Уильяму, — разрешите представить: это моя мама, госпожа Ванесса Ланге, и мой папа, господин Хандер. Они бесконечно рады, что вы согласились поселиться в нашем семейном особняке. Это большая честь и для них, и для меня.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся Уильям, и хозяйка дома окончательно растаяла.

— Вы такой милый! — не выдержала она. — Я боялась, что вы похожи на короля Талайны, а вы… вы…

— Да, милорд похож на свою мать, госпожу Элизабет, — перебил ее сэр Говард, прекрасно помнивший, на какие сентиментальные речи способна его родительница. Самому рыцарю они были привычны, и он пропускал их мимо ушей, порой благодарно щурясь в необходимых местах, а вот Его Величество был обделен материнской любовью и не догадывался, какое испытание ему угрожает. — Как я похож на тебя, мама.

— А где твой дедушка? — подал голос тот высокий светловолосый парень, что обратился к госпоже Ванессе первым. — Я хочу побеседовать с твоим дедушкой. Ты нас не познакомишь?

— Чуть позже, презренная реп… то есть… чуть позже, Эс, — вовремя спохватился рыцарь. — Мама, я слышал, что вражеская армия атаковала Шакс, и что моим товарищам не удалось вывести оттуда жителей. А как насчет кузена, кузины и дяди с тетей? Они… ну…

Сэр Говард запнулся.

Госпожа Ванесса покосилась на мужа. Хандер, как воин, не раз и не два сталкивался со смертью, но для нее известие о родичах, в одночасье погибших посреди сгоревшего города, стало серьезным ударом и добавило немало серебряных нитей в косу.

Оруженосец Уильяма сжал кулаки:

— Их тоже убили?..

— Не все так плохо, сынок, — попробовал утешить его отец. — Твои дядя и тетя, к сожалению, не спаслись, но Гертруда и Габриэль живы.

Его Величество сообразил, что сэр Говард сейчас либо совершит что-нибудь безумное, либо разорвется на две части — грустную и счастливую, а потому вмешался:

— Так ведь это чудесно. Я полагаю, их родители сделали все, чтобы помочь своим детям, и они были бы недовольны, если бы вместо радости и гордости за их поступок ты испытывал боль, Говард.

— А вы очень проницательны, — удивился господин Хандер. — Гертруда действительно рассказывала, что мой брат приложил все усилия, лишь бы вражеская армия не обнаружила подземный ход, по которому ушел Габриэль. Если бы они нашли вход, то настигли бы юношу без труда.

— Разумеется, настигли бы, — со смирением отозвался кто-то.

Уильям обернулся.

Спокойный зеленоглазый человек с такими же темно-зелеными радужками, как у госпожи Ванессы, присел на нижнюю ступеньку крыльца и наблюдал за встречей рыцарской семьи и короля хайли, чье непобедимое войско расквартировали в цитадели у западных окраин Сельмы. Он был, пожалуй, чуть ниже сэра Говарда, рыцарскую традицию коротко стричься не брал в расчет, а на левой щеке имел две приметные родинки.

— Габриэль, Ваше Величество, — кивнул он.

Уильям ожидал, что человек, сбежавший от битвы, или скорее — от избиения, будет выглядеть потрепанным и побитым. Но у сэра Габриэля насчитывалось всего одно, скрытое под голенищем сапога увечье: левая нога, поврежденная в бою с нежитью. Кузен оруженосца короля относился к убийству драконов куда серьезнее своего троюродного брата, но по части мастерства ему уступал, и даже у обычной выверны получилось вцепиться в его тело так, чтобы с тех пор оно мучилось непрерывно.

Уильям подошел к сэру Габриэлю и обменялся с ним рукопожатием. Теплая шероховатая ладонь на мгновение стиснула его пальцы.

В замке Льяно хранился портрет госпожи Гертруды, сестры сэра Габриэля. Они были похожи, как две капли воды, за исключением цвета глаз и вышеупомянутых родинок — те выбрали щеку юноши, а щеку девушки обошли стороной.

— Я о вас наслышан, мой король, — сказал сэр Габриэль, подхватывая солидную костяную трость, явно вырезанную из рыцарского трофея вроде туши поверженного упыря. Опираясь на нее, тяжело поднялся, стараясь не перетруждать раненую ногу. — И о вашем дедушке тоже. Говорят, он погрузил Драконий лес в сон, чтобы избежать войны с Талайной. Это правда? Если так, то господин Тельбарт был куда отважнее, чем казался.

— Правда, — согласился Уильям, и по его хмурому тону семье сэра Говарда стало ясно: Талайной, своей родиной, где умерла госпожа Элизабет, он крайне недоволен.

========== Глава седьмая, в которой Уильям старательно держит себя в руках ==========

«У меня есть идея», — сказал Эльва перед тем, как уйти из Драконьего леса к черным силуэтам гор, вымытых дождем и обросших красными листьями дикого винограда. Альберт попробовал остановить некроманта, а Эс коротко отмахнулся — мол, делай, что угодно, — и даже не поднялся с дивана.

Альдамас был сердит, но Эльва понятия не имел, на что или на кого. Горы размеренно, сладко вдыхали соленый морской запах, принесенный ветрами с побережья, горы любовались морем со своих заснеженных вершин, а кое-где над ущельями висел туман, такой густой, что некроманту не удавалось рассмотреть, не прячется ли там великан. Впрочем, на таких ничтожных высотах они, кажется, не водились, а вот в долинах или на плато повыше их следы — огромные вмятины в каменной твердыне, — наводили на мысль о том, что Эльва зря полез в такое нелюдимое место.

Сэру Говарду повезло выбраться из пут Альдамаса, но здесь были целые полчища его менее удачливых сородичей. Тут и там, пока некромант все поднимался и поднимался над лесом, ему попадались желтые старые скелеты или отдельные кости, например, позвонки или черепа. Тут и там ему попадались чьи-то древние стоянки — останки шалашей, пятна костров, порой — крохотные домики, построенные не особо опытными руками, и обжитые людьми норы со звериными шкурами на стенах. В них давно никто не жил, к началу ноября все эти обиталища покрылись голубоватым инеем, и над ними кружился, толком не падая, мелкий колючий снег.