— Страница восемь, выводы, — улыбнулся он. — Прочти, пожалуйста, вслух.
— «Полученный в результате яд применяют при охоте на вурдалаков, упырей и прочих представителей нежити, чья туша состоит из мертвых человеческих тел…» — послушно пробормотал юноша. И отшатнулся: — Погоди, ты что, вот так запросто взял — и смешал в библиотеке яд?!
— Окстись, Уильям, — обиделся Эльва. — Прочитал бы до конца абзаца: «данное смешение алхимических элементов для человека безвредно», если он жив, здоров и его ни разу не кусали нечистокровные вампиры, потому что нечистокровные — это, в своем роде, тоже мертвые люди, и соприкосновение живых людей и вампиров навсегда отпечатывается в жизни первых. Меня вот, например, не кусали.
Для наглядности он перевернул колбу (Уильям чуть не умер от ужаса) и вылил содержимое себе на ладонь. Обособленные карминовые капли заблестели на коже некроманта, словно рубины, и он уверенно потыкал их ногтем.
— Мягенькие, потрогаешь?
Его Величество посмотрел на капли с невольным трепетом. От них почему-то исходил аромат роз и дождя, истрепавшего лепестки.
И протянул руку.
— …действительно, мягенькие, — умиленно заметил юноша. Капли больше походили на крохотные мячики, упругие, но податливые, и послушно прогибались под любым прикосновением. — А как отравить ими вурдалака?
— Нужно бросить, — пояснил некромант. — При столкновении с мертвой плотью они разбиваются и, как правило, прожигают в ней солидные дыры. Когда это происходит, цветочный запах рассеивается, и начинает вонять мясом, протухшим еще две недели назад.
Уильяма передернуло, но он все же нашел в себе силы для вопроса:
— Получается, мертвая вурдалачья плоть — тоже алхимический элемент?
— Ага, — радостно покивал господин Эльва. — Молодец, на лету схватываешь. Не то, что ученики факультета алхимии в Алаторе. Эти соображали около получаса, пока я не смирился и не озвучил очевидные факты сам.
Его Величество ощутил мимолетный укол гордости.
— Скажи, — попросил он, — а как раздобыть эти алхимические элементы? Потому что, как ты понимаешь, охотиться на драконов и собирать волчью траву я немного… э-э-э…
— Боишься?
Повисла тишина. Юноша уставился на краешек пожелтевшей страницы, а некромант — на юношу. Его так и подмывало пошутить, что или ты убиваешь драконов сам, или не являешься господином алхимиком, но несчастное выражение лица Уильяма не располагало к подобным шуткам.
— Если честно, — вздохнул Эльва, жалея, что беседует не с коллегой, — то большую часть элементов продают в специальных торговых лавках. Меньшую, если никак не получается найти ее лично, твои будущие коллеги приобретают на черном рынке. И я бы рекомендовал, — он перешел на вкрадчивый шепот, как будто в замке хайли кто-то рискнул бы всерьез подслушивать, — обращаться за такими штуками к эльфам — они буквально чувствуют, как именно их надо собирать и хранить.
Уильям нахмурился. Да, никто не чувствует живой и мертвый миры так, как чувствуют эльфы. И остроухое племя свободно пользуется своим даром, подбрасывая семечки льна в кубок эля бывшей королеве Талайны, чтобы проклятое растение разорвало девушку изнутри, уничтожило, не заставив никого предположить, что ее неизлечимая болезнь — это следствие чужого плана, успешно исполненного послами Хальвета.
После коронации юноша размышлял, не рассказать ли о своих видениях господину Альберту — тому, кто действительно знал и госпожу Элизабет, и ее отца, и причины приезда хальветской знати в королевство за горными перевалами. Но что-то внутри одергивало короля всякий раз, как он подходил к оруженосцу дедушки достаточно близко. Что-то словно бы запрещало ему говорить о смерти матери, и он испытывал смутный, какой-то совершенно дурацкий страх: что, если господин Альберт не поверит, что, если он посмеется — мол, это всего лишь твое глупое подсознание?
— Что с тобой? — насторожился некромант. — Я что-то не то ляпнул?
— Нет, — покачал головой Уильям. — Все нормально. Слушай, пока ты здесь, ты не мог бы заняться моим образованием? Я буду тебе платить, например, по десять золотых за каждое занятие, а если оно затянется, то по двадцать. Идет?
— Нет, — укоризненно отказался Эльва. И, заметив беспокойство, промелькнувшее в серых глазах Его Величества, невозмутимо добавил: — Пока я здесь, я займусь твоим образованием бесплатно, в благотворительных целях. Может, оно, — некромант улыбнулся, — повлияет на список моих грехов не меньше, чем спасение Эса от похмелья. Как ты думаешь?
Уильям улыбнулся в ответ, но как-то мрачно, про себя прикидывая, что за грехи вынуждают господина Эльву быть таким щедрым, и не пытается ли он, случайно, разбудить в своей душе милосердие…
***
Незваного гостя светловолосого дракона в образе человека регулярно видели повсюду: у дверей кухни, в магической башне, во дворе замка, в библиотеке, где он учил короля Уильяма основам алхимии, а порой и у выхода из казематов. Стражникам иногда казалось, что он не умеет уставать, а потому и не нуждается в отдыхе, до того любопытным и пронырливым типом выглядел господин Эльва.
Он обновил все ритуальные рисунки, расположенные вокруг Льяно, убедился, что к юноше не пробьется голодная нежить, уделил немало внимания сэру Говарду, чьи тренировки с мечом становились день ото дня сложнее. Он проводил по шесть-семь часов напролет в обществе Эса, обсуждая с ним грядущие перспективы народа хайли, предаваясь веселым воспоминаниям о визите дракона в Ад и обмениваясь различной информацией, от системных потоков заклинаний до бесполезных глупостей. Он принимал живое участие в работе господина Альберта, корпевшего над обновленной летописью Драконьего леса, он давал стоящие подсказки поварятам. Он терпеливо таскался туда-сюда с госпожой Эли, внимая азартным историям о том, как девушка заставила своих коллег вылизать Иройну, уговорила господина Эса впустить уборщицу в Кано и тащила по коридору двуручник господина Говарда, оставленный рыцарем у порога трапезной.
Словом, его поведение было крайне подозрительным, и однажды крылатый звероящер не выдержал.
Он следил за Эльвой сутки, с полуночи до полуночи, но так и не обнаружил ни единой минуты, когда некромант позволил бы себе прилечь. Даже ночью он работал над свитками, явно привезенными из дома — исправлял ошибки, добавлял грани к магическим символам, нараспев зачитывал заклятия. Благодаря подобному развлечению пол в отведенных ему комнатах оброс ледяными глыбами, затрещал и едва не поглотил своего создателя, но маг вовремя обратился к стихии пламени и растопил его, а воду вынудил испариться.
В три часа утра он снова покинул свои покои, прогулялся в тени замковых стен, подменил на посту стражника, которому приспичило в туалет, и уселся почитать книгу на подоконник возле факела, флегматично листая главы, богато украшенные картинками из чернил. Эс, упорно продолжая торчать за углом и всеми силами скрывать свое присутствие, слегка видоизменил глаза — вертикально вытянулись черные зрачки, теплый внутренний свет растекся по радужным оболочкам, — и прочитал название: «Одиночество на земле».
Усталость отразилась разве что на веках некроманта: покрасневшие, воспаленные, они явно жаждали сомкнуться, но Эльва не менее упрямо, чем Эс, таращился на ровные строки. Дракон сообразил, что скрыть вышеупомянутую усталость магу было легче легкого — он списывал все на последствия глубокого шрама, жаловался, что края давно зажившей раны зудят и влияют на его зрение, но не признавался, что банально хочет спать.
— Хочешь ведь, — бормотал Эс, преследуя некроманта до библиотеки. — Хочешь, так почему не спишь?
— Привет, — поздоровался Эльва, присаживаясь напротив Уильяма и принимая протянутую королем книгу. — Что у нас по плану сегодня? Алхимические реактивы?
— Да, — согласился Уильям. И, не дав некроманту перейти к теме урока, спросил: — Тебе Эс нигде не попадался? Позавчера он будто исчез, никак не могу найти…
Совесть крылатого звероящера попробовала устроить бунт, но Эс подавил ее в зародыше. Безусловно, ему было жаль юношу — и он был искренне благодарен, что Уильяма пугает пропажа приятеля. И все же дракон всей душой стремился выяснить, в чем кроется причина неприязни Эльвы к здоровому отдыху, положенному всем людям.
