Андрей убрал ладони с лица и посмотрел на Киру. Она сидела какое-то время с широко открытыми глазами, пытаясь найти какое-нибудь всепрощающее объяснение происходящему, но, судя по тому, как отчаянно выгибались её брови, объяснения не находилось. Она встала из-за стола и, стараясь не смотреть на тех, кто сидел за ним, вышла в прихожую. Андрей очень хотел пойти за ней и объяснить ей, как ему жаль… что она все это видела… стоп, она же должна была когда-нибудь узнать… пообещать ей, что это больше не повторится…на каком основании? Сейчас же повторилось?.. Пообещать её хоть что-нибудь, лишь бы она дала ещё один шанс всё исправить. Зачем? Разве он может хоть что-нибудь исправить?.. Разве он способен изменить себя?
Друзья, совсем обнаглев, вытаскивали новые бутылки (и где только прятали?) и разливали по бокалам. Андрей подхватил одну из таких бутылок, не обращая внимания на Синего, которого оттаскивали в другой угол комнаты, чтобы он не убил Андрея. Привычным движением сорвав с горлышка крышку, он подошел к окну. Уже стемнело, теплый ветер слабо шевелил жалюзи. Андрей тупо посмотрел в оранжевое небо, усеянное серыми облачками потом перевел взгляд вниз и стал ждать. Через пару минут из подъезда выбежала Кира – она разговаривала по телефону. Андрей забеспокоился, но уже вскоре к дому подкатило такси. Она уехала, ни разу не посмотрев в сторону того окна у которого стоял Андрей. Он запрокинул голову и стал глотать спирт как воду, страстно желая умереть от передоза.
***
Андрей повернул ключ, толкнул тяжелую дверь и первым осторожно вошел в квартиру. « Наверное, – решил он, – примерно так чувствует себя спецотряд на вражеской территории». Вениамин, вынужденный идти со скоростью улитки позади племянника с легкой жалостью в сердце смотрел, как тот оглядывается по всем сторонам и, кажется, с трудом удерживается от того, чтобы перебегать от стены к стене, как в фильмах про шпионов. «Наверное, – думал Вениамин, – если меня бы здесь не было, он бы уже сидел на люстре».
Немного порыскав в квартире под обеспокоенным дядиным взглядом, Андрей чуть-чуть успокоился, потому что все осталось таким же, как было до его ухода. Разве что в прихожей висел новый календарь, сменилась пара дверных ручек и появились новые картины. Андрей даже нашел в себе силы полюбоваться своей любимой картиной – потрясающе красивым пейзажем скалистой местности, где среди обломков огромных камней красовался изящный и печальный, строгий небольшой замок, всем своим видом намекающий на готику и средневековье. Воздав дань эстетической стороне жизни, Андрей плашмя упал на стоявший под картиной диван и мгновенно уснул.
Отвратительный, режущий слух треск и грохот вперемешку со звоном, заставил Андрея подскочить на полметра над диваном и распахнуть в панике глаза. Немного посидев, прижавшись к спинке дивана и с ужасом оглядываясь, Андрей постепенно пришел к выводу, что рев издает будильник, со столика рядом с диваном.
– Вениамин! Ты придурок, я чуть не сдох от ужаса!
Никто не отозвался привычным раздражением на лексикон Андрея. Он встал с дивана и вырубил будильник, судя по звуку – навсегда.
– Вениамин…
Щурясь на яркий солнечный свет, бьющий из множества огромных окон, он бодро прошагал через весь дом и остановился в кухне.
– Веня!.. Ты что… меня бросил?..
Что делают в такой ситуации? Правильно. Ищут записку. Андрей быстро нашёл её на столе, придавленную сахарницей. Нелишняя мера предосторожности: через открытое окно дул сильный прохладный ветер, что вперемешку с жарой давало чудесный эффект. Однако, письмо подействовало на Андрея гораздо более освежающе.
«Дорогой мой больной на всю голову племянник! Сим письмом сообщаю тебе
радостную весть: согласно завещанию, оставленному покойным Борисом Черногоровым
Святославовичем, эта квартира передается в твоё полноправное владение отныне и
вовеки. Таким образом, будучи необязанным следить за совершеннолетним существом,
к тому же вполне обеспеченным и работоспособным, покидаю тебя, и в ближайшее время
не вернусь. Кстати, там рядом с письмом я оставил карточку – это тебе на первое время.
Постарайся не умереть от голода, найди работу. Если уж совсем припрет, напиши – я
пришлю ещё».
– О-па.
На самом деле он сказал еще много других слов. Бессовестно отпинав диван, он переоделся в чистые вещи, умылся и стал готовить себе завтрак. К своему отчаянию он нашел в холодильнике только пакет молока, пару яиц и неопознанную зеленую субстанцию. Кроме омлета из такого провианта приготовить ничего нельзя. Настроение Андрея упало еще ниже и оказалось на последнем этаже.
– Кинул на следующий день после похорон!
Даже такого привычного ко всему человека порой поражала легкомысленность, с которой дядя ко всему относился – на этот раз он решил, что Андрей уже взрослый и оставил ему на попечение квартиру брата. Но совсем не вспомнил, что даже взрослые люди нуждаются в поддержке друзей во время тяжелых жизненных испытаний. Или он просто об этом не знал. А ещё он мог смотреть на это так: из-за свалившейся на его плечи ответственности, поисков работы и отсутствия друзей племянник наконец-то протрезвеет и начнет соображать. Если повезет – даже не попытается покончить с жизнью самоубийством. Может быть… подумает об университете?..
Андрей зашел в кабинет отца. Стены оклеены фотообоями с видом природы… какие-то водопады. Простой темно-коричневый стол, полки с книгами. Много полок и много книг. По обстановке в которой живет человек ведь можно понять, что творится у него в душе? А что такого особенного можно понять по этой обстановке?.. Андрей со смесью раздражения и горечи прошелся по комнате. Его убивало то, что он не мог понять своего отца, когда думал о нём. Что он за человек? Нет, Андрей понимал его в детстве – чувствовал каждую папину мысль, откликался на каждое движение его лица, иногда мог угадать, что тот собирается сказать, несмотря на то, что был совсем ребенком. В детстве он всегда знал, что чувствует его отец и всегда разделял его чувства. Мама Андрея умерла от туберкулёза еще в то время, когда он ничего не соображал, поэтому о ней у него не сохранились никакие воспоминания. Но у его отца сохранились. Он видел это по множеству маминых фоток, заложенных среди страниц папиных книг, по тому, как отчаянно и долго он плакал на её могиле, на которую они приходили раз в месяц. На самом деле Андрей знал, что папа ходит на кладбище гораздо чаще, и сначала обижался на отца, хотя и не говорил ему, что знает. Только повзрослев, он стал понимать, что отец хотел пережить горе в себе, так, чтобы оно не затронуло сына. Только в идеале у него это все равно не получилось. Андрей стоял рядом с рабочим столом отца и сверлил взглядом его фотографию.
Когда ему позвонили два дня назад и сообщили, что у отца случился сердечный приступ, он был пьян – пытался выгнать Киру из своей головы. До него не сразу дошел смысл услышанных слов. Андрей помнил, как старался убедить голос на том конце линии, что это какая-то ошибка, пока не понял, что это голос его тетушки Анны. Потом поднялся с пола, потревожив несколько пустых бутылок и, пошатываясь, не обувшись вышел из квартиры. Вызвал такси, добрался до своего дома и дополз до квартиры по лестнице, потому что лифт опять сломался. Дома он узнал, что дядю тоже известили – Вениамин сидел в своей спальне, обхватив голову руками и никак не прореагировал на появление Андрея. Он лег в коридоре на пол, попытался вырубиться, но не смог. До него медленно дошло, что он уже почти трезв.
Всю ночь он не спал. Это были самые мучительные часы в его жизни – думать он боялся, но и успокоиться не мог. На следующее утро он принял душ, одел парадный костюм, покидал кое-какие вещи в сумку и вместе с дядей, который не мог заставить себя смотреть на племянника, полетел на похороны. Тогда дядя как никогда злился на Андрея за его образ жизни и всерьез размышлял о том, чтобы переселить его в какую-нибудь однушку.
