Мария Затонская
Дом с птицами
© Затонская М., 2020
© Демидов О., предисловие, 2020
© Скворцов В., фотография, 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
***
«Издательство «Эксмо» начинает новую книжную серию, поэтическую серию, что само по себе уже сенсация, и серию авторов не только московских, не слишком раскрученных и молодых. Молодые поэты в поддержке очень нуждаются. Честно скажу, для любого поэта бумажная книга очень важна и весома. Покупая эти книги, вы получите уникальный срез эпохи: стихотворения молодых поэтов – это, может быть, единственное, что останется от нашей сегодняшней литературы».
Дмитрий Быков
«Наверное, я стала честной. Честной с собой, с миром – как поэт. Чтобы моя честность стала честностью многих, чтобы они тоже увидели чудо, которое вижу я».
Я тебя люблю, моя маленькая жизнь.
Синева, синева, синева льется,
Птичьи гнезда – хрустящие деревянные солнца,
В солнцах птенцы: дзинь-дзинь.
Мария Затонская
обладатель Национальной литературной премии «Золотое перо Руси», 2017 г. Дипломант и лауреат Международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман», 2018, 2019 гг., победитель Национальной премии «Русские рифмы», 2019 г.
«Оттого что Затонская чувствует, вос-при-ни-ма-ет и отражает, как солнечный свет, благодать, её стихи наполняются витальной силой. О чём бы ни писалось, всё будет исполнено жизни.
Накопленный опыт авангарда и неподцензурной литературы, Серебряного века и шестидесятников, наконец, традиционной культуры и современной – совсем не обременяет Затонскую.
Потому что для неё это не бремя.
Затонская же – крылышкует».
Олег Демидов
***
Посвящаю книгу своему дедушке
Затонскому Владимиру Максимовичу
Обязательно случится чудо
Затонская как-то играючи, легко, по-девичьи впорхнула в русскую литературу. Один семинар для молодых писателей, другой, третий, поэтические вечера, фестивали, премии – и везде успех. И что самое важное – заслуженный успех.
Накопленный опыт авангарда и неподцензурной литературы, Серебряного века и шестидесятников, наконец, традиционной культуры и современной – совсем не обременяет Затонскую.
Потому что для неё это не бремя. Посмотришь на иных коллег, так те, взяв на вооружение какой-нибудь приём, размер, жанр, просодию и т. п., бредут с ними – согбенные, уже одряхлевшие, но всё равно бодрящиеся вхождением в вечность.
Затонская же – крылышкует.
На «Комсомольской» бородатый мужик
с чёрной виолончелью
думает о Ростроповиче и Шопене.
Тени скользят, смычок
пилит деревянную грушу.
Типичная московская картина (о которой кто только не писал!) благодаря отстранению и особой оптике превращается (именно превращается!) в стихотворение.
Если определять Затонскую через какое-нибудь одно слово, это будет «Восхищение». Именно так: всегда с большой буквы. Это и принцип, на котором базируется её поэтика, и двигатель её жизни, и главная настройка её внутреннего мира.
Стихотворец, который не видит вокруг себя чуда и не ведает восхищения, – самый настоящий акын. Ему подвластна пара лирических струн и простенький там-там сердца.
Поэт же мультиинструменталист. Что ни дай ему – корягу, солнце, ливень, дребезжащий трамвай – он всё приспособит и сделает из этого божественную музыку.
Я тебя люблю, моя маленькая жизнь.
Синева, синева, синева льётся,
птичьи гнёзда – хрустящие деревянные солнца,
в солнцах птенцы: дзинь-дзинь.
Оттого что Затонская чувствует, вос-при-ни-ма-ет и отражает, как солнечный свет, благодать, её стихи наполняются витальной силой. О чём бы ни писалось, всё будет исполнено жизни.
Механистичность, эклектика, философия – оставьте это другим.
Это не значит, что мы имеем дело с чем-то несерьёзным, сиюминутным, что забудется, стоит только закрыть книгу, – нет. Наоборот – всё очень серьёзно.
Только форма подачи как будто простая: с уменьшительно-ласкательными суффиксами, может быть, с небольшим заигрыванием с массовым читателем-подростком и даже некоторой инфантильностью. Но когда понимаешь, как и для чего всё это сделано, все вопросы отпадают сразу.
А сделано всё это на игристой и неподдельной женственности.
В наше время, когда русский феминизм, бессмысленный и беспощадный, пытается навязать нам свою повестку дня, настоящая женственность выступает на первый план. Перед нею мы безоружны.
У французов есть хорошая поговорка: если женщина не права, подойди и извинись. Эту сентенцию можно чуть-чуть подкорректировать и подогнать под наши реалии: если женщина пишет стихи и при этом великолепные стихи, немедленно садись их читать.
В местной кардиологии в холле
пахнет старостью, хлоркой, йодом.
Постояльцы смотрят новости на Первом —
спасатели ищут девочку: девочка где-то в лесу.
– Потише, пожалуйста, – шикают на посетителей, —
Тут вообще-то важное показывают.
И последнее, о чём необходимо сказать.
Поэтический сборник – дело тонкое. Надо уметь его прочесть.
Как обычно бывает? Сядешь в автобус ли, в электричку – и наобум прочитаешь с самого начала, с середины, с конца, ещё полистаешь. Выйдешь на остановке, придёшь на работу, в обеденный перерыв ещё раз откроешь книгу. Это неправильно.
Это даже кощунственно.
Поэтический сборник следует читать разом, залпом, целиком, от корки до корки. И тогда с вами обязательно что-то случится.
Что-то приятное и неожиданное.
Что-то, похожее на чудо.
Олег Демидов
Стихотворения
Однажды
Однажды меня коснулось искусство –
бабушка солировала в Доме культуры.
Светились-звенели стеклянные люстры, —
ангелочки с гипсовой шевелюрой
с колонн свисали,
бабушка пела «Аве Мария», и это «Аве»
стекало водой в голубое моё.
Маленькая девочка
расправляла ладони и плавала:
«Мама, я здесь!
Чуть-чуть ещё и – домой».
Она ныряла-выныривала из синевы.
Воды всё больше, – насколько хватает глаз.
– Плыви, Мария, – бабушка пела, – плыви.
И я тогда захлебнулась!
И – началась.