— Оно мое, — сказала девочка. Так странно сказала: оно — мое… будто это имя — ее суть и ее герб. Пепел…

— Тебе не холодно? — он осторожно шагнул ближе, точно опасаясь спугнуть лесную птицу.

— Нет, — прозвучало равнодушно и тихо. Но кажется, было правдой — она не дрожала, не ежилась, хотя, с черного неба уже падали редкие снежинки. Одна, крупная и причудливая, легла на локон светлых волос надо лбом, и ваниа невольно протянул руку — коснуться…

Под ладонью блеснуло. Он дрогнул, моргнул, застигнутый видением — звездный вихрь, развеянный ветром, и зелень вод, глубокая, темная… и маленькое тело в погребальном полотне, опускающееся в темноту…

— Не умирай, — беспомощно попросил он, осознавая, что его слова будут, скорее всего, бесполезны. — Зачем? Вам, людям, и так отмерен малый срок, ты оглянуться не успеешь, как он кончится… неужели умереть — это все, что ты хочешь сделать в этой жизни? Все, что ты можешь? — Эльда опустился на колено, становясь почти вровень с нею, поймал маленькую ладонь, ледяную, как могильный камень. — Разве это не… глупо — когда цветок вянет, даже не распустившись, не увидев солнца, не познакомившись с бабочками, не дав никаких плодов, никому не подарив радости?

— Цветы цветут не для чьей-то радости, а потому, что такова их природа… — отозвалась она, но не отняла руки, продолжая глядеть куда-то в темноту, немигающе и жутко.

— Но ты человек, не цветок, бездумный и бессловесный! Послушай… ты просто блуждаешь во тьме, просто устала и заблудилась. Знаешь, государь Нолофинвэ со своим воинством тоже долго шел во мраке через холод и отчаянье, которым, казалось, не будет конца, но в конце концов, он достиг земли и взошло солнце! Будет рассвет — главное, не останавливаться, не сдаваться холоду и смерти! — он говорил, бережно сжимая тонкие пальцы, и с радостью чувствуя, как видение зеленой воды отдаляется и медленно тает.

Она прикрыла глаза, вздохнула, и детская ладонь медленно сжалась в кулак.

— Как твое имя, светлый господин?

— Сулимо… ну… как прозвище Короля Манвэ. Можно просто Лимэ. И я не господин, я простой эльда. Не принц, не военачальник…

— Сулимо… я запомню.

========== Часть 9 ==========

Что выберешь ты, когда видишь перед собой прямой путь, дорогу к цели сердца своего, и ясны тебе все твои дела на этой дороге — просто следуй голосу сердца, просто иди вперед.

Что выберешь ты? Это так просто — когда ты видишь свой путь…

Что выберешь ты, когда стоишь в пустоте, и вокруг туман, и пустота дышит в спину разрытой могилой? Лишь на миг поманило видение грядущего счастья — и снова рассеялось от слов этого юного эльда, желающего помочь, починить сломанное, воссоздать целостность скорлупы разбитого яйца…

Она склоняет голову над стебельками сухой травы. Близкое море дышит влагой, теплый бриз приносит запах соли — но для трав это не полезно, их нужно часто перебирать, чтобы не отсырели, не слежались…

Она не спала в прошлую ночь. Незрячими глазами глядя в темноту, как бусины, перебирая слова…

Неужели умереть — это все, что ты хочешь сделать в этой жизни? Все, что ты можешь?

Горькая усмешка.

Что я могу?

Стоило лишь задать вопрос — и в тенях грядущего она увидела себя — увидела, как идет по благословенной Валар земле, открывая истину народу эдайн. Народу врагов — но для Учителя они не были врагами, лишь глупыми детьми, боящимися темноты и верящими в страшные сказки. Но ведь есть и среди них хорошие люди, достойные люди, не считающие, что всякий, носящий черное, достоин лишь смерти. Полюбил же ее покойный дед бабушку, девушку из Аст Ахэ? И прадедушка принял ее, и в деревне ее не обижали…

Быть может, именно ей суждено открыть истину людям Трех Племен? Быть может, для того она и родилась здесь?

Потрескивал костер — остывали угли… поскрипывала на ветру под тяжелым грузом висельная петля. Смыкались над головой воды моря… да, ее ждала смерть, но она видела — как шли по ее следам люди, юные, с сияющими глазами и крылатыми сердцами — шли к небу, вслед за звездой надежды — не той, что создана из ложного Света, но той что рождена силой людских сердец…

А те, кто предпочтет остаться слепыми… что ж, пусть остаются среди своей обыденной грязи, среди невежества, жестокости, суеверий и страхов…

Наверное, забавно было то, что отвел ее от края и показал новый путь эльда из Валинора с именем — прозвищем Короля Мира. Юный и добрый — дитя, но по-прежнему враг; был бы он столь заботлив, если бы знал, кто скрывается за обликом ребенка? Конечно, он не убил бы сам, но с этим справились бы и другие…

Однако, случилось то, что случилось, и рука слуги Валинора указала ученице Темного Валы новый путь — только вот не тот, о каком мыслил юный эльда.

Перебирая стебельки сушеных трав, она перебирала то, что могла бы сделать теперь — в этой жизни среди врагов. Морэндис редко рассказывала сказки, но она запомнила и вспоминала — не светлые и радостные повести, не возвышенность эльфийских легенд, а темные и мрачные предания о вражде и мести…

Темное время племен — ещё до того, как люди пришли в Белерианд и получили новых владык и новые законы, запретившие кровную месть. Орочьи обычаи — право силы, обыденная жестокость по воле князей и жрецов. Учение темных богов — не трудно было, подумав, узнать в них образы Валар, «искаженные Морготом», но на деле — вполне справедливые, полные жестокости и равнодушия к судьбе тех, кто просил их о милости…

Она улыбнулась, прищуриваясь вдаль — этот эльда, слепое дитя пустого Света, был прав. Жизнь — бесценный дар Эа, и Тано хотел, чтобы она жила, и она будет жить — ради него, ради того будущего, которое обязательно наступит…

***

— Как ты это сделал, друг мой? — тихо спросила Айвиэль. Молодой ваниа пожал плечами. Он был просто рад за маленькую девочку, которая после разговора с ним хоть и ненамного оживилась, но уже не казалось, что малейший ветерок унесет ее душу, как сухой лист. Зачем задумываться о причинах? Помогло — и слава Валар!

Эльдар одновременно поглядели во двор — девочка вошла в калитку с охапкой хвороста на спине, сбросила ее у забора, и улыбаясь, смотрела на небо, светло-серое, с ярким белым пятном солнца сквозь облака.

— Лита! Лита, поди сюда! — раздался голос Морэндис, и девочка, притворив калитку, пошла за дом.

— Ты не замечаешь в ней ничего странного? — спросила нолдэ.

— Замечаю, — ответил ваниа. — Она… смотрит на мир так, как будто очнулась от сна. Но что с того? Она чудом исцелилась от страшной раны. Я полагаю, что нам следует восславить Эру, и молиться об избавлении от порчи.

Нолдэ пожала плечами. Она не отрицала силу веры, но верила больше во вполне материальные причины и следствия происходящего — для того, чтоб Единый вмешался лично, эта девочка слишком мала, а присутствия Валар она не чувствовала… изыскал ли ее собеседник способ поделиться с ребенком внутренним светом? Или же сама Литиэль нашла в себе волю к жизни?

Хотя, как знать — все же Благословенная земля. Может быть, не так уж непреодолимо то, от чего умирали в Эндорэ…

Иногда Айвиэль испытывала острую досаду к тому, что Эру одарил её слишком малой долей внутреннего света. Будь у неё талант к магии, насколько проще стала бы её работа! Нет нужды в расспросах, в долгих исследованиях, в гаданиях — болезнь ли это для людей, или вариант нормы, и как её лечить, и стоит ли вообще её лечить — зачем, к примеру, пьянице здоровая печенка? Все равно ведь не в прок пойдет…

Так что — глянь внутренним оком и все пойми, а не гадай на камешках. Но увы, все волшебные способности, которые людская молва приписывала Старшему Народу, саму Айвиэль обошли стороной, за исключением общих для всех эльдар — чуять Искажение, чувствовать мир и живых созданий, тихо двигаться в лесу — немаловажно в землях Эндорэ. Известной целительницей она стала лишь благодаря хорошей памяти и любопытству.

Впрочем, нынешнее чудесное исцеление девчонки, которой по всем приметам грозила смерть, занимало её не так сильно, как то, что творилось в новом храме.