Директор не ответил поначалу. Потом, казалось, он пропустил мою реплику мимо ушей.

– Так вот, – продолжил начальник, – сведения, которыми я располагаю, мне передали не наши друзья из министерства, а наши конкуренты. Ситуация интересная.

Эта информация уже была другого толку хотя бы потому, что раньше директор с конкурентами не якшался. То есть это было что-то новенькое.

– В «МеталПроме» – внутренняя война. Им отдали много министерских контрактов в своё время. С авансом, разумеется. Пока суть да дело, естественно, деньги пропали. Один учредитель бежал за границу, как принято. Второй пока здесь. Расхлёбывает последствия. Часть денег вернул из своих. С трудом их хватит на доделку.

Тендер проводился через министерский концерн «Сапфир-Прометей». Концерн больше денег не даст. Там у людей тоже шапка горит из-за этого дела.

Директор посмотрел на меня:

– В общем, нам отдадут конкурс без тендера. В кратчайшие сроки. У них там есть какое-то правило…

– Да, есть, – я перебил директора. – По своему положению они могут без конкурса выбрать подрядчика, если первоначальный подрядчик не доделал работы.

Я заинтересовался. Оставалось много вопросов, но ситуация действительно отличалась от тех, которые имели место ранее.

– Так вот, – продолжал директор, – у этого «МеталПрома» всё ещё есть там какие-то друзья. Они отдадут тендер, дадут денег. Он отвлечёт таким образом внимание от своей персоны и сделает ноги. Мы же всё достроим.

– А что по деньгам? – спросил я.

– Это очень интересно, – ухмыльнулся директор. – Дело в том, что, так как в концерне запахло уголовными делами в связи с таким случаем, откаты отменяются.

Эта новость была ошеломляющей. Являлась ли она правдой? В нашем деле, в деле строителей, важно платить откаты. Без этого стройки не будет. Это не всегда были деньги. Очень часто – «помощь». Например, строим склад, так почему бы не отремонтировать ещё туалет?

И так далее. Ну и на даче начальников всяких что-нибудь положить.

Один раз везли камень с Баренцева моря для укладки дорожек в Подмосковье, на даче одного министерского деятеля.

Если же сейчас никто лезть в стройку не будет, это было бы интересно. Мы даже могли бы что-то заработать.

– И всё-таки, – я хотел расставить точки над «и», – почему именно мы? Таки «друзей» сотни. Выходишь на улицу и орёшь: «Кому денег, кому денег?»

Я пытался улыбнуться, сведя всё к шутке, но получилось плохо.

– Допустим, не сотни, – парировал шеф, – и уж тем более не тысячи. Опять же бумажки у нас все есть.

Под «бумажками» шеф понимал всякие лицензии, свидетельства, сертификаты и так далее. Короче говоря, весь тот объём документов, позволяющий осуществлять сложные работы на территории страны. И чем вид работ сложнее, тем «бумажек» надо больше.

Интересный момент был в том, что большая часть так называемых бумаг была всего лишь юридической фикцией. И не имела под собой реальных объёмов рабочей силы или материальных ресурсов, позволяющих осуществлять работу. Говоря простым языком, все эти лицензии просто были куплены за реальные деньги у определённых посредников, вхожих в государственные органы, которые данные бумажки и раздают.

Поэтому, кроме денежных средств, по сути, наша организация никаких затрат не несла – не нужно было раздувать штат специалистов, проходить аттестацию и так далее и тому подобное.

Отсюда и возникло такое выражение: «купить бумажку», означавшее, говоря юридическим языком, «осуществить ряд организационно-технических мероприятий, направленных на получение лицензии на определённый вид работ, позволяющей выполнять те или иные работы на территории Российской Федерации».

– И, если уж говорить совсем прямо, – продолжал босс, – не такие уж мы и чужие. Ну, наступили они нам на яйца пару раз…

Директор задумался, и я добавил:

– Десять раз.

– Ты, что, считаешь? – хитро спросил шеф.

– Конечно, у меня же из премии вычитают. Такое запомнишь.

Андрей Степанович улыбнулся.

– Так что же не так? – конечно, я понимал, что в чём-то подвох.

– Подвох в том, что в обход «МеталПрома» министерские мутят свою контору. И тоже хотят отдать ей контракт. Силы не сильнее наших, но сопоставимы. Тендера не будет, но в узком кругу представители руководства концерна соберутся и будут выбирать того, кому отдадут контракт. И будут смотреть квалификацию, бумаги, людей. Всё будут смотреть.

Ситуация прояснялась. Бумаги нужно было подготовить идеально. Даже это не гарантировало победу. Будущее было туманно.

– Пойми, Вано, – обратился директор ко мне с мольбой, – такой шанс упускать нельзя. Всё зависит от тебя. Только ты можешь организовать отделы и собрать правильный пакет бумаг. Других-то нет!

Была ли это театральная игра, или он говорил искренне?

– Бухгалтерия завалена бумагами. У них там крышу рвёт. Им некогда. Айтишники – разгильдяи. Работяги, – так он называл инженера и все его службы, – накосячат в деталях. Остаёшься ты.

Значило на самом деле это всё вот что: «Будешь работать от рассвета и до заката и ещё немного и всё сделаешь. Если обосрёшься, тебе конец».

– Перспектива-то не радужная, – заметил я вслух, – шишки-то все мне, получается.

– Со щитом или на щите, – развёл руками директор.

– А со щитом – это как? – не унимался я. Вошёл в азарт.

Директор открыл блокнот, который лежал у него перед собой, вырвал оттуда бумажку и написал на ней что-то, после чего протянул мне.

– Премия будет, – он улыбнулся.

Я взглянул на записку.

Один миллион рублей…

Мне поплохело. Это были большие деньги. Этой суммы было достаточно, чтобы решить с моей женой наши репродуктивные проблемы. Это то, ради чего я действительно мог бы напрячься.

Я поднял взгляд на него и спросил:

– Какой у нас срок?

– Неделя, – ответил шеф.

Я встал, взял бумажку со стола, бережно положил её в карман и вышел.

Мысли путались. Надо было всё успеть.

Как только я покинул совещательную комнату, на меня сразу налетела Валентина Павловна. Полная невысокая женщина лет сорока пяти. Кадровичка.

Среди сотрудников она запоминалась в первую очередь тем, что во время различных корпоративных вечеринок напивалась и твердила всем, что ей не хватает секса.

Впрочем, серьёзно это никто не воспринимал. Мало было людей, способных осмысленно воспринимать что-либо в такие моменты.

Я ловил себя на мысли, что в этом, собственно, и был её расчёт: сделать так, чтобы хотя бы на этом корпоративе секса у неё стало больше. Воспользоваться, так сказать, упившимися коллегами мужского пола или женского. Я не разбирался в её сексуальной ориентации.

Возможно, у неё даже пару раз получалось.

Мне было всё равно. Уже три года, как я вовсе не пил. Даже на торжественных мероприятиях.

– Иван Олегович, – истошно крича, накинулась она на меня, – ЧП!

Я медленно и аккуратно отстранился. Спокойно посмотрел ей в лицо и натянул снисходительную улыбку.

– Дышите, Валентина Павловна, – тихо сказал я, – что стряслось у вас?

Женщина опешила и прекратила дёргаться. Я воспользовался минутой её замешательства и повысил голос:

– Что происходит у вас тут, Валентина Павловна? Что вы так кричите? Только совещание закончили, а вы тут уже. Что-то срочное?

Казалось, она взяла себя в руки.

– У нас ЧП, Иван Олегович. Хозяин звонил вчера.

Хозяином мы все негласно называли учредителя нашей конторы. Геннадия Антоновича. Он редко появлялся в офисе. Строго говоря, его мало интересовали наши потуги на строительном поприще. Он просто получал прибыль и в дела даже особо и не лез. Но иногда случался форс-мажор. Я подозревал, что сейчас был такой момент.

Кадровичка продолжила говорить быстро и тихо. Во время разговора она смотрела мне в глаза и заговорщически щурила свои. Это выглядело смешно, но я постарался держать серьёзную мину на лице.

– И он мне говорит: «Придёт от него человечек. Друг друга. Взять на работу его, мол, так и так. Инженером. Оклад – минималка». Ну, я для проформы объявление вывесила на сайтах, чтобы не выглядело как липа. Сижу, жду звонка. Сегодня позвонили, мол, на вакансию, так и так.