– Тогда молчи.

Но я так не могу. Кольцо, как и всё остальное, я обязана вернуть истинному владельцу. Ведь к настоящей любви все эти мнимые ценности не имеют никакого отношения. Тем более, после ночного кошмара, я точно уверена – кольцо я просто обязана вернуть, иначе не смогу спокойно спать.

Отчаянно намыливаю руку, и пытаюсь стянуть обручальное кольцо, по праву принадлежащее Юлии, со своего пальца. Мне во что бы то ни стало нужно это сделать – я не хочу больше никого обманывать. Если уж нам суждено быть вместе, то это должно произойти без обмана. Может, сработает Галкино предсказание – Антон узнает, что именно я спасла его от верной гибели, и влюбится в меня.

Яростно намылив конечность пенистым гелем для душа с запахом кокоса, начинаю крутить кольцо, и с радостью понимаю, что оно начинает двигаться. Огромный бриллиант, ярко сияет ровными гранями в моей руке, и я с сожалением понимаю, что больше мне никогда не удастся примерить на себя такое дорогое ювелирное изделие.

Выдыхаю. Да и пофиг.

Настоящая, а не липовая любовь мужчины – намного приятнее, чем дорогое колечко на пальце. Наконец, после пары минут усердных попыток, золотое украшение оказывается на моей ладони, и я быстро смываю с него ароматно пахнущую пену.

Фух!

Теперь уберу его назад в бархатную коробочку, и верну Антону. Надо сделать это как можно быстрее, чтобы мне больше не пришлось противостоять сладкому соблазну.

В одиннадцать я выхожу из дома, направляясь к остановке автобуса. Ехать до больницы не так уж и долго – прекрасно смогу добраться на общественном транспорте, не тратя денег на такси. В моей сумочке – вещи Кожевникова и обручальное кольцо Юлии.

А вот манто я решила не тащить в больницу – мужчина выздоровеет и заберёт его сам. Вещь довольно объёмная и я уже вижу недоумённые взгляды людей, когда я притащусь с шубой под мышкой в больницу. Чтобы не создавать шумихи вокруг этого поступка, я пока оставлю манто у себя, до выздоровления Антона Михайловича. Я его больше не надену, хватит с меня обмана.

Правда, я ещё не решила, как сказать обо всём Диане Леонидовне, но искренне надеюсь, что не встречусь с ней сегодня, и смогу спокойно объясниться с мужчиной наедине. Правда, на случай неожиданной встречи, я всё же положила в сумочку дополнительный блистер «супрастина», молясь, чтобы мне он сегодня не понадобился.

Ажурные снежинки причудливой формы сыпятся с неба, поблёскивая и искрясь в воздухе, падают на моё лицо, щекоча нос и охлаждая румянец на щеках. Под ногами – вязкая каша, слегка подтаявшего снега.

Жёлтое маршрутное такси, дурно пахнущее бензином, быстро доставляет меня до нужной остановки, и я, вместе с несколькими другими пассажирами, вываливаюсь из него, отряхиваясь.

Возле больницы я натыкаюсь на молодую мамочку, которая, утирая пот со лба, тащит коляску с розовощёким младенцем. Колёса транспорта застревают в вязкой каше и девушка, отчаянно ругаясь, сплёвывает на землю.

– Давайте, я вам помогу? Вам в какой корпус?

– Мне туда, в педиатрию. Сил нет уже, по такой каше добираться.

Я согласно киваю, и помогаю перенести коляску через небольшую мутную лужу, перемешанную с остатками снега.

– Что творится с погодой? То плюс, то минус. То снег, то дождь. Никаких сил не хватит!

– Да, я вас прекрасно понимаю.

– И коляска почему-то не едет….

Девушка нагибается вниз, чтобы пощупать колёса транспортно средства малыша, и в отчаянии всплёскивает руками:

– Нет, ну вы подумайте! Этого ещё не хватало!

– Что случилось?

– Камера лопнула! Наверное, не выдержала этой каши на дороге. Вот чёрт!

В моей голове начинает копошиться важная мысль. Блин, отчего я никак не могу её нащупать, уже который раз? Что в этой фразе девушке кажется мне важным и интересным, но я никак не могу вытащить это важное зерно. Пожалуй, надо всё обдумать в спокойной обстановке.

– Ничего, давайте, понесём коляску! Хватайтесь сзади, а я возьму спереди.

С готовностью хватаю детский транспорт, и помогаю девушке преодолеть нужное расстояние, оставляя её у самых дверей больницы.

– Ой, спасибо вам большое!

– Да не за что. Только вот обратно, боюсь, не помогу – придётся вам на такси добираться.

– Да это ладно. Обратно нас его папа повезёт. Спасибо!

Она счастливо всплёскивает руками и расплывается в благодарной улыбке, вытаскивая из крохотной круглой сумочки свою визитку.

– Вот, возьмите, пожалуйста. Если вдруг понадоблюсь – смело звоните, сделаю хорошую скидку, как самому дорогому клиенту.

– Спасибо.

Молодая мамочка счастливо делает взмах рукой, вытаскивает своего малыша из коляски и скрывается в больничном корпусе. Я же пробегаю глазами по строчкам на картонном прямоугольнике, впитывая информацию.

«Анна Сергеевна Липа. Рекламное агентство. Дизайн наружной рекламы, монтаж вывесок, ТВ и радио реклама, полиграфия». Ниже шёл контактный номер телефона.

– Хм. Ну, ладно. Авось, пригодится.

Сую визитку в карман и припускаю бегом назад, к нужному корпусу, где меня должен ждать полицейский.

На входе в здание больницы я натыкаюсь на безусого юнца в полицейской форме. Выглядит он комично – излишне высокий и худой, большая по размеру форма висит на нём, как на швабре, развеваясь на прохладном ветру. Он внимательно щурит глаза при взгляде на меня, и тут же заливается краской, уловив на себе мой удивлённый взгляд.

Вряд ли это тот самый мужчина, который звонил мне с утра – в этом тщедушном тельце не может быть той силы, мощи и спокойствия, которые слышались мне в голосе полицейского. Вроде бы он говорил, что с ним будет парочка стажёров?

– Мне нужен Григорий …эээ…

Господи, какое отчество у этого капитана? Или он майор? Ну, почему я не записала для себя информацию на листе бумаги? Ведь знала, что мой мозг с утра очень плохо соображает. Чёрт!

– Вы – Евгения Васильевна Королёва?

Радостно киваю, и будущий полицейский облегчённо выдыхает – видимо, ждёт меня здесь уже довольно долго. Хотя, я совершенно не опоздала – мои наручные часики, купленные в переходе у метро, бодро показывают без четверти полдень. Впрочем, скорее всего, парень просто замёрз меня ждать на этом ветру – вон у него какой красный нос, и мечтает поскорее зайти в тёплое помещение лечебного учреждения.

– Григорий Егорович ждёт вас в отделении. Кожевникова перевели в обычную палату, капитан Торопов дежурит возле неё. Вас проводить?

– Да, если можно.

Стажёр тут же веселеет, и распахивает передо мной входную дверь, галантно пропуская вперёд. Видимо, ему уже осточертело стоять истуканом у дверей больницы, ожидая прибытия главного свидетеля. А теперь он сможет и погреться, и, наконец, выполнить своё основное задание.

Видимо, этот Торопов – настоящий зверь, оставил юнца на морозе у входа в больницу, запретив ему даже войти внутрь. Ну что ж, посмотрим, что там за профессионал, и как оперативно он сможет найти тех ужасных бандитов.

Вхожу.

Мои очки тут же запотевают, и мне приходится тратить время на то, чтобы вернуть себя в форму. Стажёр неловко подпрыгивает рядом, переминаясь с ноги на ногу, то и дело, поглядывая на часы.

Небось, этот мужчина, вызвавший меня в больницу, жёсткий начальник, требующий пунктуальности не только от свидетелей, но и от всех своих подчинённых. Вон, как колбасит бедного парнишку. А я всего лишь задержалась, чтобы протереть очки.

– Мы опаздываем?

– Да-да, капитан не любит ждать. Идёмте.

Хмыкаю.

Ну что ж, я и так тороплюсь, как могу. Подождёт полицейский минутку, не могу же я войти в палату к Антону Михайловичу в неприглядном виде. Нет, я должна поразить его, ведь сегодня – наша первая официальная встреча.

Наконец, сдаю свой пуховик в гардероб, и, поправив воротничок на синей джинсовой рубашке, направляюсь к лестнице. Сердце готово выпрыгнуть из груди от нетерпения – я очень хочу, наконец, увидеть Антона Михайловича. Как он себя чувствует? Интересно, что он скажет, когда поймёт, что его от верной смерти спасла обычная официантка?