И во всем этом нужно уже сейчас разбираться, но практически никак нельзя достучаться до других мозгов, чтобы именно они непосредственно взялись за это дело и довели его до ума спустя какие-то там года.

Моя жизнь, можно сказать, для меня лично прошла даром, но, в то же время, я не хочу, чтобы время, потраченное мною на все эти труды, своеобразно не окупилось в дальнейшем самыми обычными жизнями самых простых людей в их общем здравии.

А большего, как говорится, и не требуется, ибо для него – у каждого есть свой ум, или своя голова на плечах, которая призвана о чем-то думать, и соответствующим образом находить себя в жизни.

Заблаговременность какого-либо успеха во всем моем деле я, конечно же, не могу гарантировать.

А могу всего лишь предполагать, что своеобразно говорит о качестве моего ума, мало в чем по-особому настаивающего, и практически не насаждающего именно свою точку зрения.

Так что, все это, в любом случае – с моей стороны, всего лишь непреднамеренная ложь, если ее, действительно, не хотят принимать за правду все остальные.

Тут уж, как говорится, ничего не поделать, а нужно просто по-своему согласиться с тем положением, что есть.

На этом, можно сказать, настоящая глава и краткое вступление в произведение завершены, но мы еще поговорим с вами в дальнейшем просто для того, чтобы хотя бы на время сбросить накинутые на нас поводья лжи и на какую-то долю времени окунуться в настоящую правду, которую в реальной жизни все отвергают, всего лишь ссылаясь на самые настоящие истинные источники лжи.

До скорого, в следующей главе.

Чтобы, как говорится, построить нужный для нас всех во времени диалог, как между собой, так и олицетворяющими власть чиновниками, необходимо всего лишь одно – своеобразное терпение и такого же характера способность выслушать так называемые доводы друг друга.

Пока этого не произойдет – не будет того, что можно обозначить, как консолидация совместных сил власти и народа, или не будет того самого единения, которого так хотят добиться некоторые представители настоящей власти, по-своему уже уставшей от нас самих, своих собственных амбиций и прилагаемых ко всему усилий.

Нельзя безропотно подчиняться власти и, в то же время, нельзя не прислушиваться к ней и исполнять ею указанное, ибо все же она избирается именно для того и ничего более.

Если вы хоть как-то пытаетесь, так сказать, сблизиться с каким-либо чиновником, представляющим ту самую власть, то непременно должны заранее своеобразно войти в его положение, или представить именно себя на его месте, и попытаться мысленно выполнить все те задачи и поручения, что мы же в общем своем числе, или кто-то там выше по самой власти, ему же и обозначил.

Только так, и никак, не иначе, можно действительно вести хоть какой-нибудь разговор, предварительно согласовав его между собой.

Все это я говорю сейчас лишь для того, чтобы все прекрасно понимали, что нельзя принимать сторону всегда одного, ибо всегда есть кое-какая правда и со стороны другого.

Современная власть вовсе не пытается как-то ускользнуть от этого и уже, можно сказать, настроена по-современному к построению выше указанного диалога.

Но, готов ли сам народ к такому разговору, и способен ли он в своем общем, или выдвинутом для подобных переговоров числе, осуществить указанное и конкретно сформировать все свои требования, причем учитывая при этом саму реальность их исполнения?

Отвечая на этот, совсем не беспричинно поставленный вопрос, сразу можно сказать, что нет, или не готов.

Тому подтверждение поведение самого народа и его слабое участие в деле определения своей собственной судьбы.

Какое бы решение власти не предпринималось в наши дни – оно все время замалчивалось среди масс того же народа.

Ибо, как говорят и говорили некоторые из нас же, моя хата с краю, и я ничего не знаю.

То есть, фактически каждый из нас отвергает какое-либо лично свое явное участие в так называемом общем построении мнения и никак не реагирует на какое-либо нововведение, разве, что в душе, или в обычном кругу семьи.

Это говорит о том, что в нашей стране не наблюдается массовости выражаемого протеста, и именно это дает повод самой власти думать о том, что большинство людей, так или иначе, но согласны с ее же решениями, внедряемыми в жизнь.

Да, соглашусь, что есть запрет на так именуемые демонстрации и тому подобное, но так называемый общий сход граждан еще никто не запрещал, да и вряд ли когда запретит, так как это не попадает ни под один закон, ибо фактически нельзя запретить законно массам людей хоть где-то там собираться.

Ибо собрание, или свободный сход нельзя расценивать, как какую-либо акцию протеста, или своеобразную демонстрацию, которая, как правило, вносит сбой в общий ритм жизни, или нарушает так называемый общественный порядок.

Любой сход способен реализоваться в любом месте и для этого вовсе не обязательно проходить по улицам и дожидаться на то соответствующего от самих властей разрешения.

Таким образом, сами массы законно защищены от так называемого произвола власти и вполне свободно могут реализовать свои замыслы, всего лишь организуя сход добровольно стремящихся к тому граждан.

Фактически, решение схода народа – и есть обще выдвинутое решение от него самого, и оно же может быть юридически оформлено, и представлено в виде соответствующего уровня документа, с которым сама власть не может не считаться.

Ибо, то есть воля народа, его своеобразное волеизъявление, или выражаемая им самим точка зрения по какому-либо вопросу, которая предусматривает какое-либо большинство своего визуально наглядного присутствия.

Таким образом, так называемая массовость схода граждан способна реально повлиять на ситуацию и не допустить ввода того или иного закона, если он изначально не устраивает большинство населения.

Во всяком случае, она всегда способна, так сказать, отстоять свои права, при этом, не прибегая ни к каким разрушениям или нарушениям общественного порядка.

Какая власть бы ни была, но все же обязана к этому прислушаться и попробовать выстроить тот самый диалог, о котором было упомянуто вначале.

Для его обустройства выдвигаются парламентарии от народного схода, которые могут четко сформулировать обще выдвинутые требования и в дальнейшем осуществлять так обозначенное представительство по ходу внедрения их в жизнь.

Как видите, все не так сложно, как то может показаться на первый взгляд, и практически все решаемо, если есть желание к тому, или так называемое желаемое объединение.

Любой массовый сход граждан – есть определенный сигнал для власти, в кои веки она бы не пребывала.

И это же – своеобразная трагедия власти, ибо она вовремя не смогла распознать в среде своего подчинения, так называемые нотки недовольства населения.

Это значит, что власть, хоть на местах, хоть выше по лестнице иерархического обустройства государства никогда не должна отрываться от народа и в ее управленческом составе всегда должны состоять те, кто к тому самому народу наиболее ближе.

Это самое прямое условие для сохранения власти и ее продолжительности правления.

В то же самое время, одновременно ругая власть и выдвигая какие-либо косвенного характера требования, нельзя добиться желаемого, ибо любая власть, прежде всего, любит конкретику, так как, собственно говоря, на этом и стоит.

Потому, так называемые голословно состоящие лозунги, причинно и беспричинно предъявляемые обвинения и тому подобное – никогда не будут иметь отклика у самой власти, ибо это всего лишь общие слова, за которыми нет никакой конкретики.

Все это значит, что власть должна быть изначально идеализирована и не состоять из числа так называемых преступно уголовных элементов.

То бишь, так называемых нерадивых чиновников, которые за любую мзду в свою сторону, способны принять решения не в пользу самого большинства населения.