– Твоя задача этого не допустить. Когда своим аналитическим умом ты высчитаешь того, кто не причастен, он должен покинуть проект. Понятно?

– Более чем, – фыркнула она. – С чего вы взяли, что я справлюсь? Может, меня же и выкинут в первых рядах? Может, все объединятся против меня?

Носитель парика вздохнул:

– Катя, я же не открываю вам всех секретов. Не только у Юли на конкурсе будет помощь, поверь мне. Первая ты не вылетишь однозначно.

– Подставное лицо? – подумав немного, выдала она ответ.

Следователь ничего не ответил, но взгляд его глаз смягчился: он любил сообразительных.

– Итак, девушки, с этой знаменательной минуты мне придется вас разделить.

Мы разъехались по домам. Они хотели сразу же запихнуть меня в это жуткое общежитие, но я настояла на том, что нужно собрать кое-какие вещи. Я, конечно, могу и поаскетничать, но домой ехать все равно бы пришлось: родители должны знать полную версию истории моего попадания в капкан к Захватову и старшему Акунинскому, телефонное общение здесь не годится.

Когда я вернулась из Москвы в свой город, родичи уже успели прийти с работы. Рассказ занял весь остаток вечера. Мама очень испугалась предстоящей опасности, зато заверила, что важное дело идет на пользу моему здоровью. И правда, температура и прочие проявления недуга исчезли, как по мановению волшебной палочки. Полночи я собирала вещи, а с утра за мной приехала машина. Садясь на заднее сиденье к Григорию Николаевичу и пристраивая скромный багаж к нам в ноги, я выслушивала, какую же пользу для меня, по словам Я-Гриши, сыграло наше знакомство: следователь лично проконтролировал, чтобы с работы и меня, и Катьку отпустили в неограниченный отпуск с полным сохранением заработной платы, а по завершении операции с обязательным повышением как в должности, так и в окладе. Также в нашем институте он переговорил с деканом (я учусь на четвертом курсе, Катя на пятом), и тот дал обещание проставить все зачеты и экзамены досрочно, автоматом. Конечно, я понимала, что это все слова-слова, но верить хотелось.

Затем я позволила себе поделиться наболевшим:

– Мне снилось, что меня застрелил индеец. – Добавила укоризненно: – Из лука!

Это ведь Акунинский виноват, что я не спала полночи! Но вместо того чтобы извиниться, он выдал вот что:

– Успокойтесь, я не думаю, что до этого дойдет! – Нет, это он меня утешить такой фразой хотел? Расширив серые очи, я живописно представила себе, как пропитанная ядом стрела пронзает мое хрупкое тело. Следователь продолжил: – Вряд ли Шутник решится в первый же день стрелять не по мишеням, а по живым людям!

– Боже… – Я ощутила, как дно автомобиля уходит из-под ног.

– Нет-нет, не падайте в обморок, это крайний вариант!

Крайний вариант? Значит, все-таки возможный вариант!

– Давайте закроем тему, – испугавшись, что он вскорости введет меня в состояние комы своими «успокаивающими» замечаниями, жалостливо предложила я. Он послушался.

До Москвы ехали долго и нервно. Личный водитель Григория Николаевича все время ругался матом и кому-то беспрестанно сигналил. На пятидесятой минуте пробок, мата и галдежа у меня разболелась голова, а ехать до центра Москвы, судя по движению, предстояло еще где-то столько же.

Но я ошибалась. Как только съехали со МКАДа, дорога пошла быстрее и веселее. Этому немало поспособствовали Я-Гриша, взявшийся непонятно с какого бодуна травить неприличные анекдоты (что весьма плохо сочеталось с его личностью и субординацией между нами, зато замечательно шло к его искусственным волосам), и водитель, наконец-то закрывший рот и забывший о сигнальной кнопке.

Дом был старым, но не настолько, чтобы я боялась, что он со дня на день развалится, а это уже неплохо. Вход в нашу часть дома был отдельный, видимо, когда-то некая фирма выкупила это общежитие, переделала планировку, но вдруг передумала и бросила все как есть. А может, просто разорилась. Впрочем, это неважно, главное, чтобы нас отсюда не выселили до окончания конкурса.

– Кто же вас выселит? – удивился Акунинский. – Ерунду не говори.

– Тьфу ты, блин! – разозлилась я на себя.

– Что, опять мысли вслух? – догадался хороший дядя, разозлив меня этим пуще прежнего.

– Да! Чтоб им провалиться!

Москва, день 1-й

В доме находились не все. Как я узнала, рядом расположен стадион, куда мы и будем ходить на тренировки, и там же нас будут снимать на еженедельном соревновании на выбывание. Тренироваться почему-то ходят не вместе, а по очереди, по две пары, поэтому два человека сейчас отсутствовали.

– А где живут те, кто с нами занимаются? Тренеры? – спросила я Григория на улице, забросив вещи в комнату. Мы встали с ним под деревьями: следователя никто здесь не знал, но все же мы не горели желанием привлекать к себе внимание.

– У них комфортабельные номера в гостинице, – немного помявшись, ответил он.

– Ага!

– Ага, зато им тяжелее добираться до стадиона, а у тебя он под боком. Что ж, – следователь изящным жестом глянул на часы, – через час или два должен приехать твой тренер. Он придет сюда, позвонит и попросит Юлю. Вот и познакомитесь. Ты его слушайся во всем, может, он на вид… хм, невзрачен, но он высококлассный специалист во всем…

– …От шахмат до борьбы, да, я помню.

– Молодец.

Я заулыбалась. Причиной была не только похвала, но и то, что Я-Гриша наконец-то перешел на «ты». Второе порадовало меня почему-то даже больше.

– Как я узнаю своего оператора?

– Муравьев будет в синей бейсболке. Впрочем, он один молод среди всей съемочной группы, так что ты его не перепутаешь, не бойся. Так как промежуточные съемки делали вчера, то встретитесь вы с ним лишь на первом соревновании.

– Понятно. Они все тут уже несколько дней, – кивнула я на дверь в дом. – Если меня спросят, почему я так поздно приехала, что сказать?

Мужчина ни на секунду не растерялся:

– Скажешь, что твой тренер, которого тебе подобрали организаторы, сломал ногу, пока искали другого, ты ждала дома. Вот тебе позвонили, что нашли замену, и ты приехала. Кстати, я добился для тебя дополнительных очков за то, что программа подготовки вынужденно укорочена.

– Отлично, – порадовалась я. – И последний вопрос: а что, все тренеры – мужчины?

– Нет, у мужчин – женщины. Несколько заданий будут танцами, поэтому сама понимаешь. Танцующие женщина с женщиной – еще куда ни шло, но два мужика… – Акунинский гомофобски скривился. – Ладно, удачи.

Григорий поправил волосы, я нетактично хихикнула, вспомнив эпизод в кабинете Захватова, он нахмурился, но ничего не сказал, просто повернулся и пошел к машине.

Так как на стадионе на данный период времени находились двое мужчин вместе со своими тренерами-женщинами, то мне представилась возможность познакомиться сразу со всеми своими сожительницами.

Первая, чья кровать была рядом с моей, оказалась молодой женщиной лет тридцати двух, слегка полноватой, но весьма миловидной. Светло-каштановые волосы, чуть завитые в результате использования крупных бигуди, обрамляли открытое, располагающее лицо с широким носом, который ее совсем не портил, и пухлыми губами.

– Кира, – представилась женщина и улыбнулась, чем окончательно расположила к себе.

– Юля.

– А почему ты только сегодня приехала? – Я рассказала выученную историю, заметив обращенные к себе любопытные взгляды остальных участниц проекта. – Ой, как жалко. Ты такое пропустила! Нас вчера первый раз снимали, представляешь! – Кира округлила глаза и взахлеб принялась рассказывать процесс съемки в таких мелких и незначительных подробностях, что становилось ясно: дамочка больна шоу. Да и просто телевидением.

Я не стала демонстративно проявлять свое негативное отношение к «ящику», но и наигранный ажиотаж не выказала, просто кивала с довольно вялым видом, попутно приглядываясь к остальным.