– Спасиб – нэ то! Спасиб – мало! – радуясь еще пуще моего, развел руками усатый чихуахуа.

– А что не мало?

– Выходы за меня замущь!

– Ах, ну да, это мы уже проходили. Послушайте, Рахат, а что там было?

– Хде?

– Ну в этой… микстуре?

– Рэцепт очень прост: пэрэц болгарский красный, – принялся перечислять компаньон, загибая пальцы, – пэрэц кавказский черный, пэрэц индийский стручковый, специй карри, специй хмели-сунели, корица домашний грузинский, ну и… как жешь его… о, ваш русский водка!

Для того чтобы попасть в место тренировки, мы, выйдя на улицу, направились к его машине. Это была раздолбанная вишневая «шестерка», которая, несмотря на общую невзрачность, была еще вполне на ходу. Это мне с удовольствием продемонстрировал Рашик, вжимая педаль газа до упора и приближая тем самым стрелку спидометра к роковой отметке в сто двадцать.

Такая чумовая поездочка была для меня в диковинку, я будто ощущала задним местом каждый камешек, по которому проезжали колеса подпрыгивающего старого автомобильчика, но не чувствовала никакого страха. Теперь, поняв, что у меня есть напарник, я всецело ему доверяла.

Мы ехали очень долго. Выехав за пределы Москвы, а после свернув с шоссе, еще полчаса маялись по отвратительному бездорожью, вынужденно сбавив скорость до ста семнадцати. При ста двадцати там, естественно, не проедешь.

Ремень безопасности с моей стороны был порван, потому теперь я не сидела, испытывая твердость камней на чисто абстрактном уровне, а скакала как напружиненный кенгуру, на каждой кочке ударяясь макушкой о потолок. Водитель тоже подпрыгивал, но по известной причине до потолка «шестерки» достать никак не мог. Вот при каких условиях начинаешь завидовать низкорослым!

Привезя меня в какую-то тмутаракань, шофер заглушил мотор, и мы вышли из машины. Это был маленький деревянный домишко, почти разваленный ввиду гнилости досок, за которым начиналось большое поле, лишенное растительности. Живописный окрестный пейзаж подсказывал, что данное лишение на участке проводили искусственным путем. Я так и представила себе Рашика, выдергивающего с корнями в жаркий сезон всякую полынь-осоку из земли. Ему даже наклоняться для этого не пришлось бы.

– Прошу! – Кавказец показал мне на то самое поле и счастливо растянул губы. Солнце, поймав его улыбку, заиграло по очереди на всех золотых зубах. От этого сумасшедшего сверкания у меня заслезились глаза, и я отвернулась. Владельцы ювелирных магазинов должны взахлеб предлагать Лукумидзе должность швейцара на входе: во-первых, золотое сияние его улыбки видно издалека, то есть близрасположенным конкурентам тут же настанет коммерческий конец; во-вторых, уже вблизи создастся иллюзия достаточно низких цен, мол, раз уж оборванец пару зубов из чистейшего золота себе вставил, то как минимум одно колечко, а то и в комплекте с сережками я себе позволю точно; ну и, в-третьих, зависть, дескать, у такого урода столько золота, чем я хуже?

«Надо ему намекнуть на смену профессии», – думала я, обходя дом и вступая на территорию поля.

Вручную были выстроены две беговые дорожки. Сначала бежишь, потом перепрыгиваешь, затем проползаешь, прыгаешь по кочкам, еще немного бежишь – и вот он финиш. Ерунда, я в школе часто такие полосы преодолевала и, кстати, быстрее всех в классе. Жюри должно будет смотреть, кто собьет препятствие, а кто прыгнет мимо кочки, за это начисляются штрафные очки.

– И что, это в точности повторяет диспозицию препятствий на стадионе? – не могла я поверить в чудо.

– Именно! С тхочностью до сантиметра, Рахат сам вымерял!

– Рашик, ты прелесть! – обрадовалась я и бросилась ему на шею. Хм, точнее будет сказать, прижала его голову к своей… ну неважно это, суть вы поняли: я была счастлива и благодарна.

Прибалдевший Рашик по обычаю произнес:

– Ты выйдещь за мэня?

Я засмеялась и стала пробовать пройти испытание. Бегаю я превосходно, но от препятствий давно отвыкла, так что пару раз свалила ограждение, а однажды вообще пнула деревянную кочку так, что она пролетела в одном миллиметре от глаза Лукумидзе. Тот, дурачась, изобразил пантомиму, якобы она попала-таки ему в глаз, и вот он, корчась в предсмертной конвульсии, падает навзничь. Я хохотала.

Спустя еще девять попыток, я получила-таки свои законные четыре пятерки. В роли членов жюри, ясен свет, выступал опять же Рахат. Конечно, я уже давно не задевала ни одно из ограждений, перепрыгивая их, и ни разу не попала стопой мимо кочки, но судья был строг чрезвычайно, то ему не нравилось, как сильно я зад выпячиваю, проползая под преградой (кстати, по голой холодной земле!), то я наступала не в центр кочки, а на край.

Трижды повторив безупречный результат, я его попросила перейти к стрельбе.

Второй этап начинался чуть дальше. Здесь тоже было только две тропы, в обязанности тренера входило бежать рядом с участником, неся колчан со стрелами. В руках у соревнующегося лук, он останавливается возле каждого стенда с мишенями и стреляет. Кто быстрее, тут не смотрят, учитывается только меткость. Но время, разумеется, ограничено, чтобы не затягивали.

Итак, после объяснений, мой карманный тренер наконец допустил свою подопечную до святая святых – дал в руки лук. Он оказался неожиданно тяжелым, и я его чуть не уронила.

– Эй, сломаещь – другой не получищь, понять?

– Понять, понять, – закивала я.

Когда я привыкла к этому предмету в своей руке, дала ему знак, и он подвел к первому стенду.

Здесь мишени были большими, в форме человечков. Расстояние было минимальным. Рашик подал стрелу, показал жестами, как натягивать тетиву, я справилась, но противная стрела пролетела между двумя дядьками, ни одного из них не задев.

– Блин! – разозлилась я.

– Это ничего! – успокоил тренер. – Есть время, ты научишься!

Ну, это он погорячился. Уже было шесть часов, а нам еще обратно ехать, и желательно засветло.

Я протянула руку, в которую тут же была вложена следующая стрела. Взяла лук поудобнее, натянула тетиву, прицелилась.

Ну вот, отлично! Стрела, правда, отскочила, зато попала деревянной мишени прямо в живот! Какая я молодец, горжусь собой!

– Да щто ты дэлаещь, а? Савсэм стрэлят не умеещь, да?

– Да что не так? – внезапная критика меня сильно удивила. – Я же попала!

– Так, во-пэрвых, атайди! – Пузом он оттаранил меня на пару шагов назад. – Вот, идеальный расстояние! А целиться надо в голову, в голову, а не в брюхо! Тада и отскакивать не будет!

– А-а! – поняла я.

Через некоторое время у меня стало получаться.

– Блистательно! Белиссимо! Хочещь правду?

– А она хорошая?

– Хорошая!

– Тогда хочу. Кто ж не хочет хорошую правду? – разумно откликнулась я.

– Слюшай, ты стрэляешь лучше всехь, каво я знать!

– Фи, грубая лесть! – сморщилась я, не поверив вракам горного человека, и перешла к следующей группе мишеней.

– Ничего нэ лэсть! Такой красивый девушк нельзя лэсть! Всё, что скажешь, всё будет чиста правда!

– Ну спасибо, спасибо…

По-моему, я даже покраснела. Наверняка сказать не могу, за зеркалом лезть неохота, да и не до него мне сейчас.

Пока я пыталась осилить новые мишени, в форме небольших птичек, Рахат развлекал меня как мог, в частности рассказывал неприличные анекдоты:

– Грузынский щкола. Урок русского языка. Учытэль: «Дэти, разбэрите по составу предложение. Муж с женой в банэ». Дэти: «Жена – подлежащее, муж – надлежащие, в банэ – обстоятельство». Учитэль: «Маладцы, дэти, все правыльно, кроме одного: в банэ – это место-имения».

Я прыснула со смеху и в этот чудесный момент попала-таки в первую птичку.

– Ура!

– Нужно попасть в тры как минимум! – активизировался строгий судья.

– Уф, – утерла я пот со лба. Несмотря на вечер октября, мне было безумно жарко и хотелось снять с себя куртку. – Будет тебе три, не бранись.

Только я потянулась к молнии на куртке, как Лукумидзе упредил это движение своим недовольным замечанием: