Да, именно! Как раз, когда где-то через год, появились первые такие яркие, а, главное, большие фотоплакаты с Риком, позирующего перед камерами профессиональных фотохудожников в своём крутом комбинезоне рядом с не менее крутыми спортивными байками. Она облепила ими всю стену над своей кроватью в их общей с Тифани комнате, и как ни странно, ни мама, ни старшая сестра никогда её за них не осуждали (особенно за потраченные деньги) и не ругали. Может лишь изредка поджимали губы, сдержанно вздыхали и отводили взгляды в сторону. Только вот ей было всё равно! Она же никому и ничего не сказала. Ни про её разговор с Риком и ни о том, как теперь терпеливо его ждет. Да, все эти годы. Ждёт, пишет, не пропускает ни одной прямой трансляции и тем более повторов с мотогонок очередного спортивного сезона на крупнейших автодромах Европы. Бегает по выходным каждую неделю в городскую библиотеку, чтобы перелистать со свежими подшивками спортивных газет и журналов более старые номера – наизусть изученные ею страницы со статьями о Рике (если таковым вдруг не удалось попасть в её личную коллекцию по тем или иным независящим от неё причинам). И ждёт! Терпеливо ждёт. ЖДЁТ!
Ведь тут осталось уже совсем ничего, чуть больше года. Он приедет! Обязательно приедет за ней, как и обещал. И он повторяет данное обещание каждый вечер и каждое утро до того, как она заснет и после того, как проснётся, глядя ей в глаза со всех плакатов над её кроватью с самой захватывающей в мире улыбкой, с короткой или длинной стрижкой, с гладко выбритым лицом или со своей первой тёмной жиденькой бородкой. Он ей нравился в любом виде, даже с этой куцей щетиной. Ведь это же был Рик! Её Рик! Любимый и единственный во всём белом свете мужчина, которого она готова ждать целую вечность!
И она его ждала, самозабвенно, терпеливо, с замирающим в груди сердечком каждый раз, когда за окном во дворе раздавался рокот мотоцикла. Да она итак почти постоянно и всё время сидела на широком подоконнике единственного в их комнатке окошка и не слазила с него, пока была такая возможность – до школы, после школы, на выходных, праздниках и каникулах. Она даже научилась делать на коленках все письменные домашние задания, как и создавать черновые наброски будущих литературных рассказов и увлекательных историй в блокноте или специальной тетрадке. Хотя печатать на машинке Рика было самым захватывающим удовольствием за все последние годы, прожитые в Каслфорте без него. И даже после того, как у них в доме появился первый домашний компьютер, и Джо пришлось осваивать на клавиатуре последующие полгода технику слепого набора, она всегда находила время, чтобы отпечатать хотя бы с полстранички очередную увлекшую её фантазийную идею и вручную вписать недостающие буквы, которые постоянно не пропечатывались по бумаге. Это стало её особым ритуалом, самым любимым и бесценным. Она же не сидела без дела, верно? Ей ведь тоже нужно подготовиться, набить руку, написать свой первый бестселлер и наконец-то оправдать ожидания Рика. Так что совсем очень скоро и он будет ею гордиться, как им гордился почти весь Каслфорт. Как гордилась им Джоанн… Гордилась и ждала… Ждала… почти все три неполных года…
…Наверное, тот день стал для неё самым кошмарным днём за всю её недолгую, но достаточно яркую на пережитые эмоции и незабываемые события жизнь. Она не помнила, чтобы её когда-нибудь вообще настолько сильно и беспощадно вырывало из реальности, сминая здравый рассудок в беспорядочных ворох нескончаемого сумасшествия. Когда небо буквально падало вместе с потолком снова, снова и снова, каждый раз, когда она пыталась вдохнуть в полную грудь и сделать хоть что-то, чтобы эта боль наконец-то прекратилась. Чтобы перестала душить изнутри и снаружи, сдавливая рёбра, желудок и сердце невыносимыми тисками выворачивающей агонии. Казалось, избавиться от неё можно было только через истошный крик, потому что ни слёзы, ни надрывные рыдания с кратковременными истериками ни черта не помогали. Она не отпускала ни на миг, не разжимала своих жутких когтистых клешней и липких щупалец с сердечной мышцы, лёгких и трахеи, усиливая их смертельную хватку всякий раз, когда Джо тянулась вырваться из её беспрерывного ужаса.
Наивная малолетняя дура! Неужели, чтобы окончательно повзрослеть и по-настоящему, надо обязательно пережить все девять кругов ада при жизни? Ни с чем не сопоставимый, никем нигде и ни разу не описанный ни в одной из прочитанных книжек. Почему никто не додумался написать учебного пособия – самоучителя для умирающего от агонизирующей любви глупого подростка с чёткой инструкцией по выходу из данного безумия? И где был ты, грёбаный Рик Бауман, когда обманутая тобой семнадцатилетняя девчонка подыхала из-за тебя прямо под твоими плакатами? Когда заперлась в своей спальне через двор от твоего дома, напротив окон твоей брошенной три года назад комнаты? Той самой треклятой комнаты, в которой ты клятвенно божился вернуться за своей инфантой Иоанной, как только та закончит старшую школу и будет готова для взрослой жизни с тобой в большом городе. Три несчастные открыточки из Карлбриджа на праздники в ответ на миллион отосланных тебе писем и наивных детских рассказиков? Это всё, что она от тебя дождалась?
Сколько дней, недель, а может и месяцев, она провалялась в постели рыдая и умоляя мать с сестрой оставить её в покое? Сколько порывалась порезать себе вены или наглотаться без разбору каких-нибудь таблеток из их домашней аптечки? Когда она пришла в себя? Когда в один из этих дней неожиданно сошедшего на неё просветления, она вдруг начала срывать со стены его плакаты, скидывая на пол с полок книжных стеллажей тетрадки и папки со всеми своими творческими писульками, посвященных этому… этому чёртовому говнюку, этому… ублюдочному лицемеру и мудозвону!
Если бы она могла… господи, если бы она только могла (да по-настоящему!) расцарапать его довольную физиономию, вырвать несколько клочьев его шикарных волос так же, как она рвала его изображения, безумно жалея, что это всего лишь выцветшая за пару лет глянцевая фотобумага, а не его реальные лицо и глаза.
Теперь-то она знала, кто такой на самом деле Ричард Дункан Бауман! Один из миллионов ему подобных самовлюбленных мудаков и трепачей! И в нём нет ничерта особенного и никогда не было! Она просто его придумала! Нарисовала на пустом месте! Облагородила и навешала стандартных ярлыков идеального героя!
Как? Как она умудрилась ему поверить, да ещё и прождать целых три года? В какой здравомыслящей голове можно уложить такое? Уж точно не в голове Джоанн Слоун – выпускницы старшей школы Каслфорта, отличницы и золотой медалистки школьных олимпиад по родной литературе и английского языка. Уж ей-то в любом случае было абсолютно параллельно, что в это же время двукратный чемпион и победитель Мото Гран-При всех трех классов Ричард Дункан Бауман навсегда распрощался со своей спортивной карьерой после серьёзной аварии на автодроме Муджелло в Италии, стоившей ему разбитой кисти, запястья левой руки и раздробленной в щепки правой голени. И она даже бровью не повела, когда на первом курсе в национальном колледже Леонбурга в каком-то журнале случайно наткнулась на крохотную статейку из темы "Шокирующие-сплетни-в-жизни-бывших-мировых-знаменитостей", где в нескольких сжатых абзацах говорилось о разводе вчерашнего мотогонщика Рика Баумена с его первой супругой – актрисулькой молодежных сериальчиков Шэннон Прайс.
Брак, продлившийся не больше двух лет? А чего ты вообще ждал, Рикки-мать-твою-львиное-сердце? Что будешь и дальше безнаказанно обманывать малолетних дурочек? Хотя… ей-то какое до этого дело?
Самый короткий восход на Олимп спортивной славы за всю историю большого спорта?
Она только скривила губки, иронично хмыкнула и закрыла журнал, даже не взглянув на название издания и даты его выхода. При чём на распечатанном под новостью очень мелком фото она с трудом разглядела, что это и в самом деле был Рик с его бывшей благоверной. Не прочти она его имени в заголовке статьи, возможно вообще бы не узнала. Да и толку?
