— Что ты хочешь этим сказать? Ребенок остался жив?! Но Белла четко видела то, что осталось от его тела. А Лорд был в такой ярости, что чуть не запытал до смерти и ее, и ее мужа. Да и мне, честно говоря, досталось, хотя и гораздо меньше, он уже успел остыть. У меня нет оснований не верить свидетелям.

— Не было никакого ребенка, — просто ответил лорд Эвард. А я от удивления не знал, что сказать. Он что, издевается?! Как это не было?!

— Не смотри на меня так! У Ледяных эльфов не может родиться двойня. Очень редко рождаются близнецы, но они, как ты знаешь, всегда одного пола и похожи как две капли воды. Ты же сказал, что первым родился мальчик, а уже затем — Азарика. Это невозможно!

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать?! Я же все видел собственными глазами!

— Ты видел окровавленного ребенка, которого эльфийка рожала несколько часов. Правильно?

— Да.

— Насколько мне известно, эльфы рожают почти безболезненно. И разумеется, бескровно. Я было подумал, что она рожала в муках из-за того, что ребенок полукровка, плод преступления перед магией, но твое описание появления на свет Азарики опровергло это предположение. Она-то как раз родилась, как все маленькие сиды: бескровно и почти безболезненно. Ведь так?

Я только кивнул. К чему он клонит, оставалось для меня полной загадкой.

— Так вот, как мне кажется, все происходило так: Аола знала, что не сможет уйти с ребенком через портал. После встречи с Алозарой ты сам убедился, что девочку не оставили бы в живых. Причину их стойкого неприятия полукровных детей я объясню тебе как нибудь потом. Так вот, у нее был только один выход, чтобы спасти ребенка — пожертвовать собой. Тем более, она увидела тебя. Это придало ей уверенность — все получится. Но было одно очень серьезное, почти непреодолимое препятствие: никакое ментальное воздействие не заставит и Лорда, и Лестрейнджей оставить тебя наедине с ребенком даже на минуту. А уж после явного похищения тебе и вовсе было не выжить. Твоя смерть, поверь мне, вовсе не входила в планы Аолы. Вот она и решилась наложить Заклятие Отторжения на саму себя.

Лорд Эвард на секунду прикрыл глаза и потер виски:

— Ты не представляешь, как это страшно. Какие ужасные муки. Я преклоняюсь перед ее мужеством. Это по силам только любящей матери, готовой на все ради спасения дочери.

Он замолчал. А я едва удержался, чтобы не схватить его и основательно не потрясти. Я ничего не понимал!

— Какое Заклятие Отторжения? Что это вообще такое?!

— Как тебе объяснить? Чтобы Лорд ушел, нужен был ребенок, ничто другое не могло отвлечь его внимание, правильно? Создать ребенка из ничего, да еще и так, чтобы такой сильный маг не усомнился ни на минуту — невозможно. Кроме того, было необходимо, чтобы младенец считался живым еще какое-то время. И Аола нашла выход: наложила на себя Заклятие Отторжения. Под его действием отделяются внутренние органы человека, все или какой-то конкретный. Очень медленно, очень болезненно. Это действительно напоминает схватки. По сути, грубо говоря, она родила собственную печень, отторгнув ее из себя. Именно поэтому агония длилась так долго, а ” ребенок” был весь в крови. Печень, живая плоть, средоточие человеческих эмоций, как верили наши предки; чтобы придать ей облик мальчика — а Лорду был предпочтительнее ребенок мужского пола, — понадобилась колоссальная мощь. Но Аола не зря берегла силы до последнего часа. И все случилось так, как она задумала: Волдеморт забрал гомункула — а это был именно он, хотя и не совсем обычный — и оставил тебя с умирающей, дав возможность забрать настоящего ребенка, то есть Азарику. То, каких мук это стоило самой Аоле, не хочу даже представлять, но она с честью все пережила. Бедная девочка.

Я замер, пораженный до глубины души. Она родила собственную печень?! Как? Как такое возможно?

— Ты уверен?..

— Насколько может быть уверен человек, не присутствовавший там лично, да. Но если ты сомневаешься, мы можем слить твои воспоминания в Думосбор. Возможно, разумнее было бы поступить так с самого начала. Но мне показалось, что тебе надо выговориться, а не переживать все второй раз. По всем симптомам, описанным тобой, это было именно Заклятие Отторжения. Страшная вещь. Разумеется, воочию я с ним никогда не сталкивался, только читал о нем в Хрониках. Обычно его, конечно, испытывали не на себе, ты описал, наверное, первый случай в истории, когда оно послужило для благих целей, своего рода — парадокс. Ведь это Истинная темная магия, во всей своей ужасающей форме. Требующая больших энергетических затрат. Что, по-моему, служит защитой целостности этого мира; к счастью, не много найдется магов, способных наложить его. К тому же нужно действительно сильно ненавидеть врага, чтобы пожелать ему такой смерти. Медленной, мучительной и совершенно неотвратимой. Именно поэтому уже более тысячи лет его не используют и помнят о нем лишь немногие. И слава богу, если честно.

Кстати, то, что перед концом Аола вызвала Посмертный огонь, лишний раз указывает на то, что она не хотела, чтобы вскрывали ее тело. А Волдеморт, разумеется, не предал бы ее земле, не забрав все мало-мальски пригодное для ингредиентов на зелья. И давать такому знатоку черной магии пищу для размышлений наверняка не входило в ее планы.

Я сидел как громом пораженный, изо всех сил пытаясь собрать свои мысли воедино. Ничего не получалось. От осознания, что довелось испытать Аоле прямо у меня на глазах, слегка мутило. А я просто смотрел на это. Просто смотрел, считая происходящее обычными родами! Немыслимо! Страшно…

Вдруг отец встал с кресла, подошел ко мне вплотную и коснулся пальцами моих висков. Я удивленно поднял голову.

— С тебя достаточно размышлений и переживаний на сегодня. Слишком много горя и боли ты пережил, Северус. Тебе надо отдохнуть, — твердо произнес он глядя мне прямо в глаза сверху вниз. — Отпусти свое прошлое. Очисти сознание. Доверься мне, я помогу.

И я опустил ментальные щиты. Сразу же после его слов. Без раздумий. Сделал то, что не позволял себе никогда, сколько себя помню. Просто открыл свой разум, полностью доверившись человеку, смотревшему мне прямо в душу. Черная воронка глаз лорда Эварда закружила меня, и я с благодарностью отдался на милость теплым волнам его магии. Все вокруг поплыло, проблемы, так волновавшие всего секунду назад, относило от меня течением все дальше и дальше, мне становилось легко и спокойно. Минута, и мир померк. Наверное, я просто отключился.

Я лежал на траве, под деревом. Греясь под лучами теплого солнца, пробивающимися сквозь зеленые ветви. Воздух был наполнен ароматом полевых цветов и пением птиц. Никуда не хотелось идти, просто лежать и чувствовать дыхание ветра. И самое прекрасное — я был не один. Моя голова покоилась на коленях Лили. Она нежно перебирала мои волосы и улыбалась мне. Наверное, так выглядело мое счастье: солнце, теплый ветер и Лили. Больше ничего не надо, просто смотреть в ее зеленые как весенняя трава глаза, любоваться, как солнечные зайчики путаются в золотистых локонах, знать, что она здесь, со мной. Как хорошо. А Лили все перебирала мои волосы, пропуская их между пальцами. Я нежился от ее мягких прикосновений, как кот под рукой хозяйки. Но в минуту, когда я уже был готов заурчать от удовольствия, она неловко дернула прядь у самого виска. Я вздрогнул и проснулся…

О Мерлин, это был только сон! Я застонал от разочарования и открыл глаза.

Оказалось, что я лежу в собственной постели, хотя абсолютно не помнил, как до нее добрался. Должно быть, лорд Эвард как-то перенес меня сюда. Очень надеюсь, что он не тащил меня на руках.

Было позднее утро, ближе к обеду, солнце стояло уже высоко, и его лучи, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, усыпали мою постель десятком солнечных зайчиков. Возле меня на подушке сидела Азарика и, от усердия прикусив пухлую губку, что-то вплетала в мои волосы. Теперь понятно, почему сон был так реален! Увидев, что я открыл глаза, она бросила свое занятие и пролепетала: