Вдруг детский крик разрывает гнетущую тишину дома. Это там, в конце коридора. Цепляясь за стены, я подхожу к двери и застываю на пороге. Липкий ужас наполняет меня. Я не могу войти. Но дверь сама беззвучно открывается…

Комната. Детская кроватка, сквозь прутья которой на меня смотрит зареванный ребенок. Разбросанные по полу вещи. Лампа с разбитым абажуром заливает комнату ярким, нестерпимо ярким светом. Лили…

Мертвая Лили лежит у самой кроватки и смотрит в потолок. Она похожа на дорогую фарфоровую куклу, сломанную жестоким ребенком.

Я делаю шаг и сажусь на пол рядом с ней. Зачем-то зову ее, хотя вижу: она мертва! Протягиваю руки, прижимаю ее к себе. Ее кожа еще теплая, волосы пахнут лавандой. Она смотрит сквозь меня. В ее глазах упрек. Она знает, что это я ее убил…

Боль. Невыносимая боль наполняет меня. Каждую клетку моего тела, я не могу дышать, железный обруч сдавливает горло. Я чувствую, что мое сердце рассыпается на мелкие осколки и вместо него черная дыра пульсирует у меня в груди.

<empty-line>

С криком я просыпаюсь. Ночь. Одиночная камера. Азкабан.

Я не помню, как попал сюда. В тот страшный день туман наполняет мой разум, мою душу. Сквозь белесую дымку я чувствую, как кто-то вырывает тело Лили из моих рук. Меня куда-то волокут. Множество людей. Кто они? Какое это имеет значение? Голоса:

— Вы признаете, что состояли на службе у Том Реддла, именовавшего себя Волдемортом?

— Вы признаете, что состояли в так называемом Ближнем круге Пожирателей Смерти?

— Вы признаете себя причастным к массовым убийствам магглов?

— Вы признаете, что неоднократно варили запрещенные зелья и яды для вашего хозяина?

И так бесконечно.

Я не отвечаю. Зачем? Они знают ответы, которые их устроят, а мне все равно. Лишь однажды, уже в камере, туман мгновенно развеивается от звука голоса:

— Северус, мальчик мой…

Ярость наполняет меня. Как безумный, я бросаю миску с нетронутой тюремной кашей — первое, что попалось под руку — в ненавистное лицо. Конечно, я не попадаю. Дамблдор легко отражает мою детскую атаку и уходит, укоризненно покачав головой.

Я опять один, в изнеможении валюсь на свое жалкое ложе и долго смотрю в потолок.

Дорогой учитель! Великий Светлый волшебник! Надежда Волшебного мира. Чем он лучше Темного Лорда? Любовь к магглорожденным и полукровкам?! Не смешите меня, мы пешки в его игре! Как легко руководить человеком, за которым не стоят тысячелетний Род, Родовая Магия, влиятельные родственники, в конце концов. Легче управлять изгоями и новобранцами магического мира, заброшенными сюда капризом судьбы. Уж они-то с открытым ртом смотрят на доброго дедушку с шоколадной лягушкой в руках. Он для них Бог! Покажи им пару фокусов и бросай в самый ад сражений. Во имя общего Блага!

А озлобленных зачастую полукровок, таких, как ваш покорный слуга, можно использовать чуть по-другому. Даже более эффективно. Просто они готовы мстить. За унижения, пренебрежения, за косые взгляды и насмешливые улыбки. Готовы доказывать, что они не хуже, а порой и превосходят своих чистокровных кузенов и кузин. И часто им это удается. А добрый учитель направляет их. Мягко, ненавязчиво. Рука, качающая колыбель, правит миром! Как это верно! Из кого-то можно вырастить доблестного аврора, искусного зельевара, дотошного чиновника, а кто-то может стать и Темным Лордом. Ведь нельзя забывать, кто именно учил маленького сироту, полукровку, Тома Марволо Реддла. Прекрасное получилось противостояние!

У каждого в этой борьбе своя приманка: восторженные дурочки гибнут во имя добра, забитые нищие — во имя денег и славы, умники — ради знаний, а романтичные идиоты — ради любви. Меня тоже купили. Причем оба работодателя. Северус Снейп, слуга двух господ! Один предлагал власть и знания, другой — жизнь любимой. И никто из них не заплатил. Моя награда — забвение Азкабана.

*

В ночь после визита директора в мою камеру впервые навестил дементор. Странное совпадение, чистая случайность! Я вынырнул из сонного забытья, едва почувствовав его ледяное дыхание. Он склонился надо мной, из его капюшона смотрело черное НИЧТО. Желанное забвение. Не помня себя, я подался ему навстречу, пытаясь ухватить за край призрачного балахона. Он отшатнулся и поплыл прочь. Должно быть, черная дыра в моей груди — малоаппетитное блюдо. Как и моя обугленная душа. Смешно. Наверное, я единственный узник, способный отпугнуть стража Азкабана.

Прошло еще несколько дней; мое тело слабело, я был только рад этому. Скоро, очень скоро я сброшу эту тесную шкурку и исчезну. Я не питаю иллюзий о потустороннем мире. Я никому не нужен, ни в одной из возможных Вселенных. Мне не исполнилось двадцати двух лет, но я видел достаточно. С меня довольно грязи, крови и слез. Пустота и забвение — вот все, что мне надо. И оставалось только чуть-чуть подождать, когда голод и тоска сделают свое дело и освободят меня от бренной оболочки.

Но моим радужным планам не суждено было сбыться.

Однажды ночью я проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я буквально чувствовал чужой взгляд, скользящий по моему обессиленному телу. С трудом приподнявшись со своего ложа, я осмотрелся. В камере царил полумрак. Моя кровать, колченогий стул и ржавая труба в потолке, с вентилем, роняющая капли воды и заменявшая душ, составляли всю обстановку. Да еще ночной горшок в углу. Единственная магическая вещь, насмешка над неудачливыми покорителями мира.

Внезапно от стены отделилась тень и зависла в паре метров от меня. В полумраке камеры она мерцала призрачным светом, позволяя рассмотреть ее до мельчайших подробностей. Это была женщина, вернее, юная девушка с длинными, белыми как снег волосами, из-под которых виднелись заостренные раковины ушей. Огромные, чуть вытянутые к вискам глаза странного серебряного цвета смотрели с ледяным спокойствием. Вообще от всей фигуры веяло ледяным холодом, а за кажущейся хрупкостью угадывался стальной стержень. На миг мне показалось… Нет, я видел ее в первый раз, но, кажется, догадывался, кто она.

— Северус Тобиас Снейп, наследник рода Принц?

Ее голос звенел как натянутая струна.

— Да, — с трудом проскрипел я. — Хотя меня вряд ли можно назвать наследником.

— Сейчас это не важно. У меня мало времени. Меня зовут Алозара. Я мать Аолы. Ты помнишь мою дочь?

Мог ли я забыть?! Хотя вообще-то пытался. Тот страшный день, пожалуй, самый страшный — до дня гибели Лили — долго посещал меня в кошмарах.

Итак, мои догадки подтверждались. Передо мной Снежный Эльф, сида. Волшебный народ, несколько тысяч лет назад покинувший этот мир. А я вот встречаю уже вторую его представительницу. И опять при не очень приятных обстоятельствах. И это еще мягко сказано.

— Я помню ее, — все, что я могу выдавить из себя.

— Хорошо, — моя гостья опять пронзила меня холодным взглядом. — Ты знаешь, что степень твоего органического истощения и резерв магического ядра подходят к критической отметке?

Открыла Америку! Разумеется, мне это известно. Я вообще-то умереть собираюсь. Как же ее помягче отшить? Все-таки пожилая женщина, хотя по ней, конечно, не скажешь. Но ей, похоже, не нужен мой ответ, потому что она сразу продолжила:

— Нам известна твоя роль в день гибели моей дочери. Мы благодарны тебе. Ей нельзя было помочь. Но то, что ты унес из подвала дома, необходимо уничтожить. Где ты спрятал его?

Сначала я просто не понял, что я такое унес?! Но потом волосы на моей голове в буквальном смысле встали дыбом. Она говорила о ребенке! Ребенке, которого я, рискуя собственной шкурой, выкрал из старого особняка Лестрейнджей. Прямо из-под носа Темного Лорда.

— Он представляет опасность для этого мира. Это плод преступления против Магии. Твои эмоции не имеют значения. Гармония не должна быть нарушена, — она говорила ровным металлическим голосом. Спокойно. Уверенно. Бесстрастно. — Уровень твоего интеллекта достаточно высок, и ты сам в состоянии просчитать масштаб возможного ущерба. Мой долг — предупредить тебя. По достижении совершеннолетия ребенок, родившийся от слияния крови мага и сиды, станет неуязвим. И неконтролируем. Учитывая природу магии отца, вероятность, что тьма завладеет разумом ребенка, более семидесяти процентов.