— А почему ты не собираешься идти? Все нормальные дети только об этом и говорят, ты нормально сдала зачеты…

Я мысленно фыркнула, все зачеты с высшим баллом — это 'нормально сдала'?

—.. почему ты игнорируешь своих одноклассников?

Я собралась с мыслями и постаралась быть убедительной:

— Меня никто не приглашал, а без пары идти не принято. И потом я очень отличаюсь внешне от остальных девушек, вряд ли кто-то меня пригласит в последнюю минуту.

— Да, на лицо ты просто страшная, — вступила в разговор Фиона, а я молча потупила глаза.

Отец согласно кивнул:

— Ладно, на вечер ты не идешь. Что ты еще хотела спросить?

Удивившись его наблюдательности, выдохнула:

— Я хотела попросить разрешения устроиться на работу на лето в пиццерию возле школы. Там требуется посудомойка. Хочу немного заработать.

Реакция была ожидаемой, отец нахмурился и почернел лицом:

— Зачем тебе деньги?

— Мне осенью нужно купить теплую одежду, а еще несколько новых учебников. Да и какие-нибудь платья тоже, наверно, нужны. — Соврала, не моргнув глазом, тщательно контролируя свой голос.

— Посудомойкой???!! — Ого, голос у Фионы ничуть не уступает папенькиному, когда она злится. — Что скажут о нашей семье в городе?

Я сделала вид, что замешкалась, потом подняла глаза на отца:

— Ну, еще в школьную библиотеку нужен помощник. Можно устроиться туда.

— Вот туда и устраивайся! По крайней мере, это хотя бы приличное место.

Кажется, бабушка попалась на мою уловку. Именно в библиотеку я и хотела попасть на все лето. Школьников никого не будет, библиотекарь надолго там не задерживается, а я смогу спокойно найти все, что мне нужно, и заниматься.

На том и порешил. И уже на следующий день я сидела в библиотеке, зарывшись в кучу книг, которые мне нужно было разобрать, подклеить, расставить на свои места. Уфф…получилось.

Лето пролетело моментально. Денег я заработала не много, но на одежду, учебники и даже что-то отложить, хватило. Прочитала массу нужного и интересного, прошла по школьной программе вперед. Подружилась (если так можно назвать те отношения, которые у нас сложились) со школьным библиотекарем и даже пообещала ему приходить помогать после уроков. Короче, лето было самым спокойным временем с тех пор, как я приехала сюда. Чем занимались мои родственники и одноклассники, понятия не имела. Главное, что меня никто не трогал.

Про мой день рождения, к моему великому облегчению, никто не вспомнил, только от Ирен мне пришло поздравление на форуме. Она все переживала, все время спрашивала, как я там. Но писать ей правду — это обрекать ее постоянно мучиться от чувства вины, что не уберегла меня. Она единственный человек, который за меня переживал по-настоящему, и я жестко решила для себя не жаловаться ей. Вот когда встретимся, тогда и расскажу.

Первые дни в школе после каникул ничем не отличались от предыдущих, но прошло время и я случайно заметила, что меня, стараясь, чтобы это выглядело незаметно, внимательно разглядывает один из парней из параллельного класса. Причем, у меня сложилось странное ощущение, что интерес этот явно не сексуальный. Собственно, в сексуальный, я бы и не поверила. Моя внешность мало изменилась за лето. Я чуть подросла и, может, стала чуть менее угловатой, но все так же с успехом изображала невзрачную мышь. Нет, его интерес был…деловым, неприязненным? Да, от него ощутимо несло неприязнью. С каким-то подтекстом, который меня почему-то здорово напрягал.

Это ненавязчивое внимание длилось пару месяцев, словно он присматривался и что-то взвешивал. Но ближе к Осеннему балу я заметила, что он ежедневно 'провожает' меня до дома, даже если после уроков я задерживаюсь в библиотеке. А еще, как-то на перемене я столкнулась при входе в столовую с самой стервозной и самой красивой девушкой школы. Это не я так считала, таково было общественное мнение, которое дошло даже до меня. Эта мадам, которая обычно смотрела сквозь меня, при этой встрече вдруг тормознула, обдала полным ненависти взглядом и прошипела:

— Тварь…

После чего, толкнув меня плечом, удалилась. Я с удивлением проводила ее глазами. Ничего не понимаю. И вот это все меня здорово напрягло. Загадки, которые множились, как грибы после дождя. То, что я так и не смогла пока найти ответ на главный вопрос: зачем я отцу, хотя явно было видно, что он с трудом меня переносит. Интуиция вопила, что спокойная жизнь закончилась и следует ждать больших неприятностей.

Ну что ж, похоже, пришло время начать выяснять разными способами, что происходит. И я начала подслушивать, о чем говорят мои родственнички, когда меня нет рядом. Правда, толку от этого было мало. Я вздыхала и мечтала, что были бы у меня такие разные штучки, про которые я прочитала в сети, всякие подслушивающие чипы. Но увы, есть только я, мои уши и возможность вечером тихо прокрасться по коридору и замереть возле лестницы.

Долгими пустыми вечерами я выслушивала всякую чушь о том, что младший сын тети Амины заболел, что брат отца поехал по делам на юг страны, о проблемах в бизнесе, о том, что молодняк распоясался и скорее бы вывезти их в лагерь, чтобы они сбросили пар…лагерь? А вот про лагерь было интересно. До этого времени ни одноклассники, ни взрослые вокруг никогда не упоминали ни о каком лагере. Но разговор про лагерь оборвался и больше ничего интересного я не узнала.

Я теряла надежду, что смогу таким образом узнать то, что волновало меня больше всего. Но одна встреча — и события хлынули лавиной, словно камнепад из-за выскочившего маленького камешка.

За пару дней до Осеннего бала парень, внимание которого меня уже злило (его звали Рик Мейсон, это я случайно услышала в коридорах школы, когда его вызывали к директору), догнал меня, когда я возвращалась домой.

— Привет, ты Кэйтлин, дочь Дэстэра Майло. А я Рик, Рик Мэйсон, из параллельного.

Я молча разглядывала его. Ну, он сам подошел, вот пусть теперь сам и объясняет, чего ему нужно. Он встречался с Марикой, той самой стервой, которая тогда вызверилась на меня. Я знала это совершенно точно, видела их в окно библиотеки как-то вечером, когда задержалась там. Они, спрятавшись в кустах, целовались, сидя на лавочке. Причем целовались по-взрослому, не скрывая страсти. Я тогда даже смутилась и пересела за другой стол, чтобы не подглядывать.

Высокий, стройный, чем-то похож на моего отца. Черные, гладко зачесанные назад волосы, грубовато-жесткие черты лица, тонкие губы, которые нет-нет, да и кривятся в какой-то злой ухмылке, темно-карие, большие глаза остро поблескивают из-под насупленных густых бровей. Смазливый, но что-то в нем есть отталкивающее, что-то порочное.

— Кэйтлин, ты такая нелюдимая. Ты уже здесь больше чем полгода, а ни с кем не познакомилась толком.

Я молча пожимаю плечами, он же не ждет, что я кинусь ему объяснять что-то или оправдываться? Нет? Ждет? А вот не буду. Я его не знаю и, честно говоря, знать не хочу. Не то чтобы я боялась Марики, но тот ее тон и выражение красивого лица не оставляли иллюзий, что за свое она меня порвет на мелкие клочки.

— Кэт, я могу тебя так называть? Может…

— Нет.

— Что? — Он запнулся и с удивлением вытаращился на меня.

— Нет, ты не можешь называть меня Кэт. Я Кэйтлин.

— Хм…Извини, Кэйтлин. Я хотел пригласить тебя на Осенний бал. Потанцуем, познакомишься с ребятами. Погуляем.

— Рик, я не хожу на подобные мероприятия. Тем более, с незнакомыми молодыми людьми. И не танцую, не умею. — С самым искренним выражением на лице, какое смогла изобразить, я лгала ему.

Я прекрасно танцевала, занятия с тренером сделали мое тело гибким и послушным. Ирен, после того, как боль утраты слегка утихла, выпихивала меня на все школьные праздники, а мои подруги не давали мне там стоять у стенки.

— Так что извини, нет. Но думаю, такому парню, как ты, не составит труда найти девушку, которая с удовольствием составит ему компанию на балу. Извини, мне нужно кое-что купить, — не дожидаясь его ответа, я юркнула в магазин, мимо которого мы проходили.