— Коля, как ты думаешь, если я напишу в рапорте, что случайно поскользнулся и упал на эту гранату, Бурундук такое проглотит?

— Сомневаюсь, — рассмеялся Николай. — Герой, значит, хочешь-не хочешь — получай награду.

— Угу, — ухмыльнулся Макс. — Чтобы в следующий раз геройствовать неповадно было. Куда настоящая героиня, оставшаяся в безвестности, подевалась?

— Укатила по Снайперу работать.

— Понятно. Проверяет нашу компетентность? Ну, дай Бог, она что-нибудь найдет. Лично я уткнулся в тупик.

— Я тоже, — согласился Николай.

Агафья появилась в кабинете в половине шестого вечером. Она бросила шлем на стол и наплескала себе стакан минералки.

— Как успехи? — поинтересовался Николай, когда она утолила жажду.

— Пока, к сожалению, никак. Газовщик отпал сразу. На его машине рассекает сынок. Он же на ней две недели назад укатил на море, — отозвалась девушка. — Андреева, похоже, общалась исключительно с монастырскими и с отцом Никифором. На счет монастыря, надо просить Бурундука договариваться с митрополитом, или кто там у них командует. Нам только проблем с РПЦ не хватало для полного счастья. И с отцом Никифором мне поговорить не удалось. Уехал куда-то батюшка. Телефон отключен. Завтра попробую дозвониться.

— Хорошо, — обрадовался капитан, найдя предлог оставить друга наедине с девушкой. — Тогда я сейчас пойду к Бурундуку и озадачу его церковным начальством.

Когда он ушел, в кабинете повисла тишина.

— Вам идет эта одежда, — сказал Макс, не зная, как начать разговор.

— Спасибо, Максим Андреевич, — холодно отозвалась девушка, взяв со стола шлем. — Извините, но мне пора.

С этими словами она вышла.

— Бурундук, обещал помочь, — довольным тоном выдал Николай, вернувшись минут сорок спустя, и тут же нахмурился. — А где Агафья?

— Агафья Кузьминична ушла сразу после тебя. Похоже, ей опять не нравится мое общество, — с напускной веселостью сказал майор, но сразу отбросил шутливый тон. — Она не хочет со мной говорить, Коля. Не хочет…

— Не паникуй раньше времени. Правильно не хочет. Ты бы еще перед строем у нее прощения просить надумал или в кабинете у Бурундука в любви признался, — остановил друга капитан. — Выбери более подходящий момент, обстановку. Не мне же тебя учить, как помириться с девушкой.

— Да, ты прав, — кивнул Макс. — Совсем голова не работает.

— Это ты после вчерашнего еще не очухался, — усмехнулся Николай. — Знать бы, когда она сегодня домой явится, я бы на твою квартиру ночевать пошел, а вы бы поговорили спокойно.

— Коля, если можно… — поднял на друга, загоревшиеся надеждой, глаза майор. — Я ее в машине подожду. Неважно, когда она придет.

— Ладно, — кивнул капитан. — Но запасайся кофе. Агафья может и вечером куда-то намылиться. Ну, а уж если прогонит, поедешь к себе.

Агафья вернулась домой поздно. Удивившись отсутствию Николая, девушка быстро сбегала в душ и села на кухне с чашкой липового чая. Вопреки указаниям начальника, она снова ездила в Евстигнеевку. Но прояснить, что же такое скрывает депутат на закрытом со всех сторон участке, девушке не удалось. Камеры видеонаблюдения можно было только сломать. Как по-другому обойти их недреманое око, Агафья придумать не могла. Но на поломку тут же примчатся охранники, и что тогда? Сложить их штабелями под заборчиком? «Не подкоп же рыть, в самом деле!»— думала девушка. На ее взгляд, оставалась последняя возможность. Наплевав на приказы и последствия, просто вломиться в запретную зону. Но что, если она ошибается?

Размышления прервал дверной звонок. Решив, что приехал Николай, девушка, не глядя, распахнула створку. На лестничной клетке стоял Макс с букетом темно-красных гладиолусов.

— А Николая нет, Максим Андреевич, — опешив, ляпнула магичка.

— Я знаю, — спокойно отозвался майор. — Можно мне войти?

— Думаю, это совершенно излишне, Максим Андреевич, — холодно заявила оправившаяся от удивления девушка.

— Хорошо. Тогда здесь, — так же спокойно отозвался Макс и вдруг опустился на одно колено прямо на порог, протягивая букет девушке. — Я — осел. Я прошу прощения за то, как поступил с тобой. Я вел себя отвратительно, не дал тебе ничего сказать, не выслушал. Прости меня. Я тебя люблю. Люблю больше жизни, и не хочу, просто не могу, потерять. Я не пытаюсь оправдаться, я только прошу, прости.

Оторопев, Агафья машинально приняла цветы:

— Но товарищ ма…

— Лучше обругай, — прервал он, глядя на нее снизу вверх. — Как хочешь, обзови, только не так…

— Максим Андреевич…

— Ты делаешь мне больно, любимая.

— Да встаньте же, наконец, — воскликнула девушка, чувствуя себя чем-то средним между персонажем пьесы абсурда и убийцей маленьких котят. — И заходите.

Майор прошел на кухню и встал у окна. Девушка вошла следом и остановилась у двери, не зная, что сказать, и куда девать огромный пук гладиолусов. Макс словно прочитал ее мысли:

— Можешь сломать их об мою дурную голову. Я специально не стал покупать розы, они колючие, — уже с намеком на улыбку сказал он.

— Вы не побоялись осколков гранаты, но испугались простых шипов? — невольно усмехнулась магичка.

— Последствия от эфки вряд ли кого-нибудь бы удивили, а вот расцарапанная, пусть даже вполне заслуженно, физиономия… — уже увереннее улыбнулся Макс.

Девушка положила букет на стол:

— Николай предупредил меня, что он рассказал Вам о том, кто я такая. Вы действительно готовы принять мою… необычность?

Напускное спокойствие слетело с мужчины, как пыль под порывом ветра. Одним широким шагом он пересек кухню и взял ее за руки:

— Любимая! Я готов принять что угодно, лишь бы ты снова назвала меня по имени. Да. Коля рассказал… Но это не важно. Я только понял, что я еще больший идиот, чем мне казалось. Если хочешь, можешь летать по ночам, оседлав метлу, или выть на луну в полнолуние. Это ничего не изменит. Да, я теперь не знаю, как тебя называть. Но одно я знаю точно. Я жить без тебя не смогу.

Магичка молчала. Она, наконец, поняла, что чувствует. Именно это, отдающее жгучей болью счастье, от которого хотелось одновременно и плакать, и смеяться, пытались описать Древние. Им это не удалось. Любовь невозможно облечь в слова. Макс, глядя на нее горящими глазами, заговорил снова:

— Скажи мне. Ответь, любимая! Ты простишь меня? Ты любишь меня?

— Да, — выдохнула она. — Я люблю тебя!

Пятница

Приехав в контору, Николай застал друга уже на рабочем месте. Отчаянно зевающий, но безумно счастливый Макс с блаженной улыбкой сидел за столом над кружкой крепкого кофе.

— Я так понимаю, у вас опять все хорошо, — мимоходом обронил капитан.

— Да, — отозвался мужчина. — Благодаря тебе. Она меня простила. Моя маленькая колдунья сказала, что любит меня! Коля! Ты представляешь, мы болтали всю ночь напролет! Про все подряд. Даже первые дни вспоминали. Как Агафья берцами мне по мозгам стучала. Она рассказывала мне об Ории… А как она умеет слушать… Это бесподобно. Я так боялся говорить о своем прошлом. Думал, Агафья решит, что я истеричка, а не мужик. Но все оказалось так просто. Коля, спасибо тебе. Если бы не ты, я бы так и не узнал, что такое счастье!

— Ты преувеличиваешь, — буркнул смущенный Николай. — Кстати, почему наша колдунья из УГРО отсутствует на рабочем месте? Проспала, что ли?

— Колдунья из УГРО? А, что, звучит, — рассмеялся Макс. — Нет, укатила на своем монстре рано утром.

— К священнику? — уточнил капитан.

— Нет. Священника вызвонить, Агафья обязала меня. А сама отправилась на открытие нового детского центра. Сказала, что хочет посмотреть на какого-то фигуранта. Горин. Или Гуров. Не помню…

— Горев?!

— Да, кажется.

— Мать ее… — возмутился Николай. — Ну, ни на минуту оставить нельзя!!

— Что такое? — насторожился Макс.

— Бурундук категорически запретил ей даже приближаться к Гореву! Если узнает, он девчонке голову оторвет!

— Да кто это такой?

— Не важно, — отозвался Николай, вслушиваясь в длинные гудки мобильного. Наконец, девушка ответила. — Ты опять к Гореву лезешь?!