Но история на этом не закончилась. Минков провел 54 месяца в федеральной тюрьме Ломпок, где принял христианство и получил степень бакалавра, а затем и магистра Университета Либерти. Выйдя из тюрьмы в декабре 1994 года, он стал пастором в Калифорнии и добился немалых успехов в своем новом деле. Помимо этого, Минков написал несколько книг, в частности «Очищение сверху донизу» (Cleaning Up and Down, But Not Out). Помимо всего прочего, ФБР привлекло его в качестве специального консультанта для расследования случаев мошенничества. В 2006 году прокурор Джеймс Аспергер, выступавший на процессе Минкова в качестве обвинителя, писал: «Барри совершил крутой поворот в жизни, раскрыв больше случаев мошенничества, чем совершил сам». В 2010 году был снят фильм «Минков». Реклама утверждала, что это «история искупления и вдохновения». К сожалению, весь сюжет оказался чистой выдумкой, и фильм был снят с проката. В 2011 году Минков был приговорен к пяти годам тюрьмы за вовлечение в мошенничество с ценными бумагами. В 2014 году его признали виновным в присвоении 3 миллионов долларов, принадлежавших церковному приходу в Сан-Диего, где он был пастором. Минков так ничему и не научился. Однако фильм о нем был в конце концов показан в марте 2018 года, хотя и с другим названием: «Мошенник».

Уроки рыночной истории достаточно прозрачны. Способы оценки ценных бумаг инвесторами часто играют ключевую роль в определении их стоимости. Фондовый рынок временами вполне соответствует теории воздушных замков. По этой причине игры с инвестициями могут оказаться крайне опасными.

Инвесторам надо проявлять предельную осторожность, приобретая акции новых компаний. В большинстве своем они на первых порах демонстрируют меньшую доходность, чем в среднем по рынку. При первичном размещении на бирже они, как правило, переоценены, и, приобретая их, ваши шансы потерять деньги сильно увеличиваются.

В прошлом многие инвесторы понастроили себе воздушных замков, пользуясь так называемым первичным публичным размещением акций (IPO). Помните, что чаще всего продавцами в этом случае выступают сами компании. Они стараются приурочить продажу к тому моменту, когда компания находится на пике подъема или когда к ней резко возрастает интерес инвесторов. В таких случаях желание вскочить на подножку уходящего поезда может означать для инвестора потерю дохода в будущем даже в самых преуспевающих отраслях.

До сих пор речь шла о спекулятивных «пузырях» в США. Однако необходимо отметить, что мы не одиноки. Пожалуй, самый громкий бум ХХ века и последовавший за ним крах были связаны с японским фондовым рынком и рынком недвижимости. За период с 1955 по 1990 год цены на недвижимость в Японии выросли более чем в 75 раз. К 1990 году общая стоимость земли и недвижимости в Японии оценивалась в 20 триллионов долларов, что составляет более 20 процентов от всего имущества на земном шаре и более чем вдвое превышает стоимость фондов всех бирж мира. США в 25 раз больше Японии по площади, и все же японская земля и недвижимость в 1990 году стоили в 5 раз больше, чем американские. Теоретически, продав только свою столицу Токио, японцы могли бы скупить всю недвижимость в Америке. Даже продав один только императорский дворец и земельный участок, на котором он расположен, они могли бы собрать достаточно денег, чтобы скупить всю Калифорнию.

Фондовый рынок уподобился воздушному шару с гелием, выпущенному в небо в безветренный день. С 1955 по 1990 год цены на акции выросли в 100 раз. На пике максимума в декабре 1989 года рыночная стоимость всех японских акций составляла около 4 триллионов долларов, то есть почти в полтора раза больше, чем совокупный объем всех американских акций, или около 45 процентов от стоимости акций во всех странах мира, вместе взятых. Сторонники теории прочного фундамента приходили в ужас от этих цифр. Японские акции продавались в 60 раз дороже, чем доходы, которые можно было по ним получить, и в 5 раз дороже, чем материальные активы, под которые они были выпущены. Цена этих ценных бумаг более чем в 200 раз превышала выплачиваемые по ним дивиденды. Для сравнения: коэффициент доходности американских акций составлял в среднем 15, а английских – 12. Стоимость японского телефонного гиганта NTT Corporation превышала стоимость американских АТ&Т, IBM, Exxon, General Electric и General Motors, вместе взятых.

Защитники японской рыночной системы готовы были найти ответ на любое логическое возражение. Не слишком ли завышен коэффициент доходности акций? «Нет, – отвечали специалисты Кабуто-Тё (аналог американского Уолл-стрит). – Японские коэффициенты, наоборот, занижены по сравнению с американскими, потому что слишком велики нормы амортизации, а в сумму доходов не включаются поступления от фирм, в которых у головной компании есть только частичная доля собственности. Если учесть все эти обстоятельства, то при прочих равных условиях коэффициенты окажутся значительно ниже». Не слишком ли низок процент дохода по акциям, который составляет порой от 0,5 до одного процента? «Нет, – отвечали японцы. – Он просто отражает общую процентную ставку, принятую в Японии». Не слишком ли это опасно, когда стоимость акций в пять раз превышает общую стоимость материальных активов компании? «Вовсе нет. Бухгалтерский учет не отражает в полной мере стоимость земельных участков, приобретенных японскими компаниями. А высокие цены на землю в Японии объясняются плотностью населения и различными директивами и законами, регулирующими использование земли, пригодной для проживания людей».

В действительности ни одно из этих объяснений не выдерживает критики. Даже если вести подсчет доходов и дивидендов по сопоставимым методикам, то коэффициент доходности в Японии все равно окажется намного выше, чем в других странах, и даже выше, чем в самой Японии в историческом прошлом. Более того, принятый в Японии уровень прибыльности способствовал усилению иены, что, в свою очередь, создавало трудности с экспортом собственной продукции. Испытывая дефицит земли в Японии, производители, в частности автомобилестроительные компании, без всякого труда покупали земельные участки под строительство новых заводов в других странах по очень привлекательным ценам. Размер земельной ренты в Японии рос значительно медленнее, чем цена на землю. Наконец, после 1989 года начали расти низкие банковские проценты, которые поддерживали японский рынок на плаву.

К разочарованию спекулянтов, которые считали, что фундаментальный закон финансового тяготения не применим к Японии, Исаак Ньютон самолично объявился там в 1990 году. И интересно то, что яблоко не само упало ему на голову, а его бросило правительство. Банк Японии, всесторонне рассмотрев экономическую ситуацию в стране, ограничил выдачу кредитов и поднял по ним процент. Это было сделано в надежде на то, что такой шаг приостановит рост цен на недвижимость и акции.

В результате фондовый рынок не замедлил свой рост, а просто рухнул. Падение было таким же стремительным, как на американском рынке конца 1929 – середины 1932 года. Японский биржевой индекс Nikkei достиг своего пика в 40 тысяч пунктов на последних торгах 1989 года. В середине августа 1992 года индекс снизился до 14 309 пунктов, потеряв 63 процента. Приведенный ниже график отчетливо демонстрирует, что рост цен на акции в середине и конце 1980-х годов отражает изменения в методиках оценки их стоимости. Падение цен начиная с 1990 года просто отражает возврат к методикам, которые применялись в начале 1980-х годов.

Таким образом, в начале 1990-х годов из «пузыря» недвижимости был выпущен воздух. В результате различных исследований цен на землю и недвижимость был отмечен спад примерно таких же масштабов, как и на фондовом рынке. Законы финансового тяготения не признают географических границ.