А Гун Сию, почувствовав угрозу бизнесу, бросился как-то нивелировать разрушительное воздействие слов внучатого племянника на нестойкие умы потенциальных покупателей:

– Гун Жонг – необычайно способный и одаренный молодой человек! – Убежденно «рубил» он. – Его отец, уважаемый мастер Гун Яотинг, в полной мере передал свое мастерство своему младшему очень талантливому сыну!

Хм… видимо, неизвестное трагическое событие в семье Гун затронуло одновременно и отца, и старшего сына… раз уж Жонга называют младшим. А мастерство «в полной мере» передают старшим детям, но никак не младшим. В этом смысле, кстати, наша «банда Лю» была уникальна – родители «натаскивали» всех своих детей, спихивая младших на старших только в бытовых вопросах. Сдается мне, что семья Гун на последнем экстренном семейном совете в приказном порядке единогласно назначила юного Жонга мастером. Для преодоления кризиса потери производственных мощностей. Наверно, из «лукоделов» по мужской линии он остался один. А женщины тут луки не делают. И это не просто традиция – это как-то завязано на особенности мужской Ци – у «лукоделов» свои заморочки с этим. В оружейном деле женщин, вообще, крайне мало – они в основном на отделке, настройке, доводке, украшении и всем таком прочем.

Да, неприятная ситуация у Гунов. Очень неприятная. А все почему? А все из-за крайне нерационального обычая, который сбоит в таких вот житейских неприятностях! Ну, да кого это волнует… Уж не меня – точно.

– Позвольте вопрос, мастер Гун! – Я уважительно поклонился.

Парень насупился. Скорее всего, ему показалось, что я издеваюсь. Ну, согласен, большинство людей на моем месте попыталось бы подколоть столь юного невольного выскочку. Типа «поставить на место». А уж по гордому званию «мастер» прошлись бы со всей широтой души!

– Внимательно слушаю вас, уважаемый Ир Фан.

– Эти луки, что висят на стенах – ваши?

– Тридцать шесть моих луков. Один лук деда. Два лука отца. Один – старшего брата… – Он помолчал и добавил. – Но брата и отца – вам не подойдут, уважаемый. Они для лучников с большим, чем у вас, вытягом. И они… – Он бросил мрачный взгляд на столь же мрачного старшего родственника, но все-таки закончил. – Они тренировочные. А дедов лук… он – детский… мой. И его здесь нет, он там… в палатке.

Ну, сами цифры говорят о том, что парень, с высокой долей вероятности, не врет. Не-е-ет, в торговый зал его точно выпускать нельзя – загубит своему двоюродному деду весь бизнес! И по миру пустит всю семью Гунов!

– Понятно. Благодарю вас. А скажите, мастер Гун: те ваши луки, что сейчас на стенах, вы закладывали самостоятельно или под наставляющим присмотром ваших уважаемых старших родственников?

Торговец Гун Сию сжал зубы и отвернулся. А юный Гун Жонг (хотя, какой же он юный? почти мой ровесник) открыто поморщился:

– Я закладывал их сам… уважаемый Ир Фан. – Отрезал он с некоторым даже вызовом. – Луки, который помогал делать отец, уже все распроданы.

Торговец Гун Сию обреченно застонал. Понимаю-понимаю. Видимо, вопрос этот задавали часто и с одинаковыми последствиями. Другими словами – разворачивались и уходили.

В лавке воцарилось молчание. И в лавку за все то время, что мы в ней находимся, никто не зашел. Видимо, о проблемах лучной мастерской рода Гун местные прекрасно осведомлены. Казалось, что Гун Жонг сейчас расплачется, но – нет – парень держался. Или уже выплакался. А может и не плакал вовсе – в моем новом мире рано взрослеют: для инфантильности нет места, а для того, чтобы пожалеть себя – катастрофически не хватает времени.

– Фан-Фан… – Позвала Хана, когда тишина стала вязкой и неприятной. – Пойдем? Я тебе классный гребешок покажу! Порадуешь свою девушку!

Какая черствая девочка! И, кстати, вот такая достаточно равнодушная реакция – лишнее доказательство тому, что Хана – ни разу не попаданка, а полностью местного… производства. То есть – дитя этого мира. Ну, во всяком случае, не из моей гуманистической, в целом, эпохи.

– Мастер Гун, хотя бы один покупатель, которому вы столь же честно и прямо ответили на подобный вопрос… растягивал ваш лук?

– Ни один!

Нет, парень даже не собирается ни плакать, ни стенать. Это свое «ни один!» он сказал так, будто выплюнул: «Проваливай уже! Хватит на нервы действовать! А то сейчас в морду дам!» Правда, мои следующие слова сломали ему шаблон и оказались неожиданными для всех:

– Мастер Гун, может быть вы все же снарядите лук с нужными этому Ир Фану свойствами? Этот любопытный Ир Фан хотел бы подержать сделанный мастером Гуном лук в руках. И если мастер Гун будет столь добр, то и натянуть его. А если мастер Гун будет щедр, то и выстрелить из него… хотя бы разочек.

Общее недоумение выразила Хана:

– Фан-Фан…

– Ты колечко мне выбрала… дорогая? – недовольно спросил я.

– Ёк… – Очумело открыла рот медведица.

Ожидавшие моего закономерного ухода из лавки лукоделы лишь удивленно переглянулись.

После моего сенсационного заявления о готовности хотя бы попробовать луки «юного мастера Гуна», в лавке взорвалась бомба.

Хане на стол тут же была сгружена стопка из колчанов, стрел, налучей, наручей-краг, ремешков и пряжек. Как по отдельности, так и в сборе, в виде саадаков. Так же на столе из окружающего пространства вдруг сконденсировалась вазочка с печеньем, вазочка с конфетами, чайничек с чаем… и – еще одна из младших родственниц торговца – то ли прямая внучка, то ли такая же, как Жонг, двоюродная-троюродная.

Девушки оценили друг друга взглядом. Девушки прищурились. Девушки обозрели фронт работ. Девушки мгновенно сцепились языками и стали с азартом перебирать кожаные изделия, оглашая помещение лавки невнятными междометиями и совершенно непонятными замечаниями…

А мы втроем – я, Сию и Жонг Гуны – удовлетворенно кивнули (я даже слегка поклонился торговцу, признавая его несомненное мастерство и недюжинный опыт), подхватили охапку луков, колчан с двумя дюжинами тренировочных стрел, вышли из лавки и почти сразу пришли на маленькое стрельбище-полигон при рынке.

Во всех городах на всех рынках, торгующих оружием (и боевым, и охотничьим), есть подобные площадки, специально предназначенные для испытания купленного товара.

Нет, с гарантийным обслуживанием тут все в полном порядке – сломавшееся оружие или починят, или вернут деньги, или обменяют на равноценное. В большинстве случаев – даже если оно сломалось по вине нового владельца. С обязательными словами извинения и иногда даже с компенсирующими подарками за беспокойство и неудобство.

Но проблема в том, что оружие может сломаться в самый неподходящий момент. А самым неподходящим моментом для оружия является момент его непосредственного применения – на охоте или в бою. Дураков в этом мире куда меньше, чем в моем прежнем (здесь дураки просто раньше идут на удобрения), поэтому испытание оружия перед покупкой – обязательное требование местной техники безопасности. В том смысле, что если кто не соблюдает – тот и не отягощает землю в дальнейшем своим бессмысленным и вредным существованием.

На таких полигонах… или аренах – кидают копья, бьют ими в щиты, рубят мечами и топорами пеньки и элементы доспехов (и старых, и новых, которые собираются купить), колют кинжалами и стилетами кольчуги и мешки, стреляют из луков и арбалетов… в общем, проводят одновременно тест-драйв, краш-тест и предпродажную подготовку товара.

Погода для испытания лука сегодня была идеальной. Четко идеальной! Лужи замерзли, но не промерзли насквозь. Ледок плавал в воде – разумеется, кто ж пройдет мимо возможности похрустеть подошвой сапога по первому льду? Другими словами – ноль градусов или даже ниже нуля. В таких условиях луки испытывать – самое оно! Слишком жесткие луки будут еще жестче, а то и могут сломаться, если сделаны неправильно. Ведь по идее, лук должен выдержать эксплуатацию даже при минусовых температурах. Но если уж при минусовой температуре лук испытания выдержал – можно быть уверенным, что уж в теплое время года он будет работать без нареканий!