Как бы не все младшее поколение правящего рода клана Шу. В комплекте. За исключением находящихся на больничном.

– Значит, сегодня… – пробормотал я и, поймав любопытный взгляд своей спутницы, посоветовал. – Хана, придумай пока себе фамилию. Советую представиться моей младшей сестрой. Но смотри сама.

И, пока длилась немая сцена (включающая большие глазки Ханы), поднялся, спустился с подиума и направился к топчущейся у входа компании.

– Эта восхищенная Миу Фанг приветствует столь больших людей. – Поклонился я «по-женски». – И пока эти нерадивые слуги медлят встречать своих дорогих гостей, радушная Миу Фанг жаждет пригласить за свой скромный столик самый прекрасный голосок и ловкие пальчики в этом городе. Пожалуйста, не отказывайте этой поклоннице хорошей музыки в удовольствии угостить всю вашу компанию перед тем, как мастерица лютни госпожа Мара Бейфанг возьмет в руки свой волшебный инструмент! Бокал легкого яблочного вина, как слышала эта Миу Фанг, может сделать невозможное – заставить мелодию этой сказочной лютни звучать еще более чарующе…

И мило улыбнулся копии Шу Ливея, и похлопал подведенными ресницами, заставив парня покраснеть и жадным взором ощупать мои крутые бедра (тряпичные валики) и высокую грудь (специальные мягкие накладочки продавались в той же лавке, в которой мы с Ханой выбирали мне платье).

А «охранники» у них – такие же бакланы, как у Ма Хонга. Пропустили к подопечным и даже не пикнули. Видимо, приданы отпрыскам Шу для красоты и солидности… а, скорее всего, для банального «сбегай-принеси».

Меня гладили по коленке и по бедру. А от моей крепкой упругой задницы, вообще, были в полном щенячьем восторге.

А еще прижимались. Двинуть бы в челюсть, да не положено. Девица, пусть и из знатного южного клана, но не отягощенного властью над целой большой провинцией, не может просто так свернуть челюсть мальчику-мажору клана, который всем этим обладает. Приходится краснеть, хихикать, прикрывая веером пунцовое лицо и шутливо бить этим самым веером по рукам, стараясь попасть в болевые точки.

Нет, я все понимаю. Когда увидел себя в ростовом зеркале в той лавке различных «женских радостей», где пришлось оставить половину (половину!) золотого, после того, как меня уже одели и накрасили, я сам себя захотел утащить в темную подсобку! Но… девушки, бедненькие, как же вы все это терпите-то, а???

Положение могла бы спасти Шу Шан, если б участвовала в застольной вежливой беседе. Какие-никакие, а мозги у этих мажорчиков есть, и распускать руки во время разговора, в котором участвует их столь же высокородная родственница, парень не стал бы. Но, увы, Шу Шан в данный момент ни на что не обращала внимания – она ухаживала за Марой. Вина подлить, водички добавить, вкусный кусочек положить, с ручек покормить… В общем, типичная влюбленная девочка.

Создалось даже такое впечатление, что Мара Бейфанг специально «включала» свою беззащитность именно в те моменты, когда Шу Шан готова была, наконец, вспомнить о приличиях и уделить внимание любезной девушке Миу Фанг и ее младшей сестре Миу Хане, что столь радушно и своевременно пригласили за свой столик всю ее компанию. То ли мое поведение изучала, то ли очередную проверку мне устраивала, то ли… просто развлекалась доступными ей способами.

Ну, а Хана… потешалась. Ей было весело. Ситуация ее забавляла. Но в медведице-то, как раз, я не сомневался ни секунды.

Кстати, сейчас особенно стало заметно, кто из сидящих за нашим столиком являются детьми главы клана Шу Нианзу, а кто – дети его сестры Шу Ликиу. Шу Пенг, тот самый, что был так похож на Шу Ливея, несмотря на явно более нежный возраст, чем даже самая младшая Шу Шан, был в этой компании чуть более равным, чем все остальные. И вел себя соответствующе. Он же и положил глаз на южную красавицу Миу Фанг и, судя по всему, твердо определился со своими планами на эту ночь. Юн и Гуанг только натянуто улыбались (кажется, события в лесах провинции Шианзан добавили чуть-чуть мозгов в их пустые доселе головы) и чувствовали себя не в своей тарелке, а «шушанчик»… про «шушанчика» я уже сказал – девочка была не с нами, а витала в своих, декорированных разноцветными пузыриками и опадающими цветками вишни, розовых фантазиях, усиленно и умело подпитываемых ослепительной лютнисткой Марой Бейфанг.

К Маре Бейфанг, между прочим, этот игривый Шу Пенг лезть даже не пытался – то ли уже дергался в ее сторону и получил от двоюродной сестры грандиозную истерику с требованием не трогать ее игрушку, то ли на Мару положил глаз кто-то другой в клане, покруче Пенга, то ли… то ли мозги мальчику мочой еще окончательно не вышибло, и золотая подвеска с волчьей головой в волосах лютнистки что-то для него значила.

Из-за своей высокой активности Шу Пенг стал клевать носом куда позже остальных. Уже и его братьев сморило, и Шу Шан мирно посапывала на груди Мары, а он все никак не угомонится!

Хана заинтересованно крутила головой, восторженно обозревая внезапно задремавший ресторанчик «Лунная Волчица». Она даже вскочила и обежала зал, заглядывая в «кабинеты» и тряся за плечи уснувших за столиками (и под столиками) людей.

– Тот самый чай, да? – Быстро догадалась она. – А усыпили каким-то газом, да? А чай послужил антидотом, да? Круто!

– Не газом, а дымом специальных ароматических палочек. – Поправил я. – Но в целом правильно. Я ж говорил, что здесь у персонала очень чуткий слух.

И, уже не стесняясь, я от души и с наслаждением двинул локтем под ребра Шу Пенга, попытавшегося в очередной раз меня облапить. Тот, наконец, закачался, как водоросль под водой, и медленно опустил голову на столешницу… все так же придурковато улыбаясь.

Я облегченно перевел дух – тяжело было целый час терпеть то, что женщины вынуждены терпеть постоянно. Ну, хоть желание помассировать челюсть этому придурку медленно рассеялось, как только придурок прикорнул. Чуть прическа из-за него, козла похотливого, не растрепалась!

– Амулет? – В свою очередь предположила Мара, имея ввиду бодрость Ханы и ее нежелание спать.

– Ага! – Довольно кивнула Хана.

– Фан, при ней можно говорить?

– В полной мере. Если Мара Бейфанг позволит, этот Лю Фан хотел бы представить ей…

Девушки ответили одновременно:

– Не стоит, Фан.

– Да забей! – Отмахнулась Хана.

– У нас не так уж и много времени, Фан… – Добавила Мара.

Она легонько провела пальцами по струнам лютни, сыграв какую-то простенькую мелодию. После этого треньканья в зал ворвались люди – тихие и незаметные. Это что? Управление подчиненными с помощью музыкальных мелодий? Это такая фишка Незримой Смерти? А перед своей очередной жертвой она появляется, наигрывая какой-нибудь тревожный мотивчик?

Тихие и незаметные, ворвавшиеся люди стали снимать со столов и вытаскивать из-под них уснувших посетителей. И рядочками аккуратненько выкладывать их в середине зала. При этом заливали в рот какую-то жидкость из небольших чайничков с очень длинными носиками – видимо, дополнительное снотворное. При этом они еще обыскивали и опустошали карманы спящих, сумочки и кошельки, снимали драгоценности. Хотят изобразить такое экзотическое ограбление? Ну, не знаю – серьезного расследования такая версия не выдержит. Или вся эта шпионская ячейка прекращает свое существование, снимается с места и уходит на нелегальное положение? Оттого им и разрешено напоследок слегка поправить материальное положение?

– Судя по дыханию и голосу, предки вновь послали мне удовольствие слышать Хозяйку Леса, госпожу Хану?

– Совершенно верно, госпожа Мара Бейфанг! Фан рассказывал о тебе в самых восторженных выражениях!

– Оу… Эта застенчивая Мара Бейфанг испытывает смущение…

И девушки поклонились друг другу. Неглубоко. Так… лишь слегка обозначили.

– Фан, – Обратилась Мара ко мне. – Мой покровитель желает поговорить с тобой… когда небесные звери сойдутся так, что вы сможете встретиться.