А «Вейж», как нетрудно догадаться, «умник». И, чтоб два раза не вставать: мои сестры Цу – «шлюха», Мики – «какашка», а Хао – «сучка»… Такая вот у нас была семейка. Девичьего имени матери я не знаю – за подобный вопрос можно и по шее выхватить. И от нее, и от отца. Ибо неуважение к предкам! А с этим тут строго!

- И достал уже «господинкать»!

Итак, обещание протекции и покровительства в городе от дяди Чимаха осталось в силе. Это, конечно, плюс.

+++

«Бедному сиротинушке собраться – лишь подпоясаться».

Если смотреть с официальной, так сказать, точки зрения, то я – и сиротинушка, и бедный. Если Чимах берет на себя роль моего покровителя, следовательно, моя версия о том, что «померли все» - принимается. И даже если он доложит кому-то о том, что не только Лю Гиафо выжил в деревне Лисьи Лапки (вообще-то обязан и должен это сделать) – официально теперь все жители деревни (кроме этого юного охотника) считаются погибшими. Потому что, чем больше погибших, те больше размер виры.

А, нет… уже и не бедный я «сиротинушка». У меня ж «золотой» доброго господина Ма теперь есть! Бешенные деньги по здешним ценам!

Договорившись с Чимахом о том, что по прибытию в Мацан, сразу же найду его, выпроводил будущего «куратора» из Лисьих Лапок. Он для виду поупирался, конечно. Даже предложил подбросить на своем грифоне. На что я возразил, что совсем уж без вещей, да еще и на зиму глядя, переезжать не хочу. И хорошо бы пожалеть крылышки бедной животинки, которой придется тащить такой груз до самого города.

Чимах улетел. И теперь улетел на самом деле – я лично контролировал процесс!

А я рванул на южную сторону деревни, к более-менее уцелевшим амбарам. Меня там сейчас ждут с огромным нетерпением!

+++

- Что было потом?

Шепот – штука во многих случаях незаменимая. Не различишь ни пола говорящего, ни его возраста. Во всяком случае, сделать это крайне тяжело. Еще тяжелее потом идентифицировать человека по голосу. Об этом я еще из первого мира узнал из книжек нашего-всего-Юлиана-Семенова. Ну, а в этом мире данный факт подтвердила моя загадочная матушка… знавшая значительно больше того, что должна знать обычная супруга обычного охотника.

Папаня шифровался куда лучше. Правда, он и воспитанием нашим занимался гораздо меньше, чем мать. Сказки, опять-таки, у него были не такие интересные. Хотя, тоже в чем-то поучительные – видно, мужик старался, не пускал воспитание подрастающего поколения на самотек – например, воинское дело (лук, ножи и местную «борьбу нанайских мальчиков») он в нас вбивал очень старательно. Ну, и дисциплину – ремнем. Это святое.

Кончик ножа слегка кольнул точку у сгиба локтя, и девушка взвизгнула:

- Прекрати, дура! Мне больно!

- Что было потом? – Шепотом повторил я.

Я сидел за ее спиной в одном из немногих более-менее уцелевших сараев. Раньше он принадлежал семье Ха… или Васан. Сидел за спиной, во-первых, чтобы лучше контролировать правдивость допрашиваемой, «снимая» ее пульс с шейной или запястной точек, во-вторых, чтобы не маячить перед ее глазами (моя маскировка не была идеальной – это я и сам понимал, а вдруг девочка окажется слишком глазастой и какую-нибудь неучтенную мною деталь запомнит?), в-третьих, чтобы она чувствовала прикосновение моих самодельных «сисек» к своей спине и «обманывала себя сама», в-четвертых, дабы…

Ну, там много причин. Не на последнем месте – возможность полапать за аккуратные холмики (вполне себе настоящие, а не как мои – из головок мягкого сыра в холстине), или огладить обнаженные бедра, начисто сбивая допрашиваемой концентрацию и в качестве намека не отвлекаться на слишком долгое обдумывание вопросов. Ну, будем считать именно эту цель истинной и единственной. Тем более, матушка учила, что дознатчик во время допроса не должен испытывать никаких сильных эмоций.

О! В-десятых! Чтобы она мой стояк не увидела!

- … брат этой Шу Шан, достойный юноша Шу Юн изволил пожелать осчастливить какую-то босоногую уродину, подарив ей безделушку, … то ли из нефрита, то ли из яшмы – эта Шу Шан не разобрала, о чем они там шептались с этой гогочушей, как стая уток, страшилой. Но старший брат сказал, что у нас нет времени на это… Я же тебе рассказывала уже! Сколько можно?!

- Что было потом?

Новый укол кончиком ножа. Теперь в другую точку, на запястье. Девица опять взвизгнула.

- Дура! Моя белоснежная кожа!

Я демонстративно провел лезвием ножа перед ее глазами, как бы намекая, что кожа – последнее, что будет ее беспокоить в случае упорствования. Намек поняли и торопливо продолжали:

- … Шу Ливей поддержал среднего брата и сказал, что, действительно, хорошо бы поторопиться – ему не терпится, наконец, увидеть воочию свою милую невесту, прекрасную Ма Джиао-Джу. Но этот Шу Юн воспылал со всей силой своей юности (в этом месте я с трудом удержался, чтобы не хрюкнуть от неожиданности) неуместной похотью и…

Действительно, нехорошо получилось. Глупо. Больше даже глупо, чем нехорошо. И оттого еще обидней.

Деревня с двумя с половиной сотнями своих жителей была уничтожена из-за дружеской несерьезной потасовки двух скучающих молодых дегенератов, не знающих, к чему применить свою энергию. Одному брату захотелось потрахаться с доступной симпатичной селянкой. Другому брату тоже приспичило потрахаться. Что характерно, с одной и той же селянкой. На вид – скромной и невинной. Но с глазами первостатейной ляди. Слово за слово – и кинули друг в друга какой-то магической хренью. Магическая хрень взорвалась. Хоть и не должна была. Этим-то – хоть бы хны. У них одежда увешана амулетами да артефактами. Защитные поля, магические барьеры, волшебные щиты – все дела. Даже царапинки не осталось. А вот деревня – в хлам, люди – на погост.

Правда, физику никто не отменял. Да и безалаберность не аннулировал. Вот эта вот конкретная сучка, сестра вышеупомянутых, так увлеклась стравливанием и подначиванием своих братьев, что в чем-то напортачила (или артефакты на ней сработали не совсем так, как задумывалось) – ее взрывом не только выкинуло за околицу, но еще и слегка контузило, приложив то ли о землю, то ли о стену здания… А потом кто-то аккуратно добавил – очень уж характерная шишка у нее была на виске. И очень удобная – в нее колоть ножиком во время допроса было одно удовольствие.

А еще запах от ее губ был характерный – после того, как эту девку тюкнули по тыковке, глубочайше положив болт на высокородное происхождение, в губки коралловые влили отвар Мисакья, гарантированно добавившего несколько часиков сна. Не очень здорового, кстати – голова после него плывет, как после алкоголя.

А еще мисакья завязывает просто в адский узел большинство каналов Ци - ни о каких "чудесах" в течение часа-двух после пробуждения даже речи не идет - любая попытка отдается в теле острыми вспышками боли. А если не "лечиться" определенными травками сразу после пробуждения, не делать "пи-пи" и "а-а", то и безо всяких "чудес" неприятные ощущения гарантированы. Начиная от банальной тошноты и заканчивая мышечной болью, пока эта замечательная трава не будет выведена из организма естественным путем. Но это все детали.

Как раз к моему приходу и моменту обнаружения дивчина стала подавать признаки жизни. По мычанию я ее и нашел. Вначале даже обрадовался, что кто-то выжил. Рано радовался, конечно. Не удивлюсь, если добавку снотворного для спящей красотулины повторяли, пока я копался в развалинах. И – нет – я не лобызал красавицу, чтобы учуять запах «сонного зелья». Просто у охотников хорошее обоняние. Что, конечно же, несколько огорчало, лишая законного повода… ну, вы поняли – молодость, гормоны, «сила юности» и все такое…

Кто именно оставил мне этот симпатичный «подарочек», можно даже и не спрашивать. Риторичность этого вопроса очевидна, ага. Шишка на левом виске. Били, наверняка, сзади. «Крылом цапли», раз даже кожу не повредили. Левша в нашей семье один. Одна. Ну, спасибо, мама, блин! Удружила!