Это как притвориться мертвым, чтобы спастись от медведя.

Кайли вздрагивает, но, узнав в нарушитель спокойствия Майклсона, расслабленно улыбается.

— Ваше умение скакать с «вы» на «ты» меня поражает, Элайджа, — говорит она, отталкиваясь от балки. — Думаю, учитывая ваш возраст, я должна обращаться к вам на «вы».

— Могу дать тебе официальное разрешение на другое обращение.

Кайли усмехается и бегло, но не стараясь скрыть это, осматривает его. До Элайджи только что доходит, что Аддерли не по своей натуре такая открытая и вроде как прямолинейная; скорее она понимает, что есть вещи, которые от вампира человеку не укрыть. Элайджа как-всегда в костюме, идеальный во всем, и Кайли невольно задумывается о том, почему он сейчас здесь, с ней, а не с какой-нибудь английской королевой. Вот это была бы партия.

— Прекрасно, — говорит она. Она спускается вниз по лестнице и Элайджа следует за ней. Кажется, художница не в восторге, что он пришел в подобное место в костюме. Элайдже нечего сказать: за многие столетия он научилась не то что просто прогуливаться в костюмах, а драться, не сделав ни малейшей дырочки. — Тогда сегодня мы катаемся на лодке. Умеешь водить водный транспорт?

На волнах покачивается прогулочный катер. Он небольшой, где-то в девять метров, с окрашенным в темно-синий цвет корпусом и белым верхом. На корпусе белой краской выведено лаконичное «S&A».

— Нет, — усмехается Элайджа, помогая девушке забраться на яхту, при этом с верхом элегантности и грации сам сходя с суши на палубу. — А ты?

— Год назад умела, — хихикает Аддерли, подходя к штурвалу. — Но что-нибудь придумаем.

========== Неплохо, но думаю, вы можете лучше ==========

— Неплохо, но думаю, вы можете лучше.

Солнце только выходило из-за горизонта, а тучи рассеивались в воздухе, когда на улицах начали появляться ранние пташки Мистик Фоллс. Птицы затянули свое первое пение. Воздух все ещё был наполнен чем-то необыкновенно волшебным, а на небе все ещё смутно была видна часть луны.

Кайли зевает, делает музыку тише и смотрит на Клауса. Древний гибрид стоит, сложив руки на груди, усмехаясь-улыбаясь, смотря на портрет, который рисовала Аддерли. Они с Элайджей катались на лодке буквально три дня назад, после чего первородный вампир только оставлял небольшие букетики цветов на пороге ее дома, которые Деймон провожал подозрительным взглядом. Поэтому Кайли ожидала, что кто-то из его первородной семьи захочет поинтересоваться, с какой это девчонкой общается их брат.

Однако, Кайли почему-то думала, что эта будет та блондинка Ребекка, про которую рассказывал Деймон. Обычно именно сестры ревнуют братьев к чужим представительницам прекрасного пола. Но это был Клаус, который взирал на нее с легкой ухмылкой, обманчиво доброй, как полагала Кайли. Гибрид опирался плечом на ствол дерева, одетый почти также, как в их первую встречу: темные цвета, кожаная куртка и металлические детали наводили на мысль о байкере.

Кайли критически посмотрела на портрет Деймона, который пыталась нарисовать, и вздохнула, признавая правоту гибрида.

— Портреты не мое, — сказала она. — Выходит скверно.

— Ну, не стоит так сурово, — усмехнулся Никлаус, приближаясь к ней. У Майклсонов, как и у Деймона была чем-то схожая манера ходьбы. Хищническая — Кайли могла дать такое определение. Только если Кайли привыкла к Сальваторе, и его постоянная походка аля «хищник на охоте» представлялась по-другому — теперь Кайли больше сравнивала ее с тем, как волк идет проверять, как там поживает его маленький сладкий зайчик, которого волк по каким-то причинам не убил, а взял себе под опеку — то Клаус и Элайджа всем своим естеством заставляли Кайли подрагивать. Она даже не пыталась этого скрыть, но Аддерли понятия не имела, что этим только больше привлекает внимание.

— Немного усердия, и вы сможете лучше, — Клаус, подойдя совсем близко, махнул рукой, и Кайли пришлось подвинуться. Клаус уселся на скамейку перед мольбертом и взял карандаш в руку. Кайли наблюдала затем, как ловко он мелькает в пальцах гибрида, как неуловимо стержень оставляет следы, подправляя портрет Сальваторе.

Движения Клауса несколько гипнотизируют, и Кайли забывается на несколько секунд.

— Деймон, черт возьми! — Аддерли запустила в кривляющегося вампира мелком, но Сальваторе ловко перехватил его и хрипло рассмеялся.

— Рисуй меня прекрасного, женщина! — шутливо зарычал вампир. Кайли возмущенно рассмеялась.

— Я — художник! Я рисую, когда чувствую, а не когда мне приказывают, ясно!

Деймон, запрокинув голову, рассмеялся. Кайли кинула в него кисточку, которая ударила Деймона прямо в грудь. Чтобы заставить вампира испытать боль, в него нужно как минимум стрелять, и то эффект будет кратковременным, но Деймон прикладывает руку к месту удара и открывает рот, как при серьезном ранение. Кайли иронично вздергивает бровь, пока Деймон падает на одно колено и изображает смертельно раннего.

— Ладно, хватит! — смеется девушка. — А то я снова в тебя чем-то запущу.

— Ой, напугала! — фыркнул вампир, поднимаясь. — Покажи хоть!

Кайли слегка покраснела, когда Деймон повернул к себе мольберт. Сальваторе окинул портрет критическим взглядом.

— Лучше, чем в прошлый раз, — честно ответил он. — У тебя талант, несомненно, а ты вбила себе в голову, что не умеешь рисовать портреты. Губишь талант и все!

— Приму за комплимент, — кивнула Аддерли.

Деймон щелкнул художницу по носу, желая подбодрить, и встал, возвращаясь на свое место.

— Попробуем еще раз, — предложил он.

Она подошла и неожиданно закинула ему руки на шею. Он ловко и быстро предупредил ее движения, отстранился от ее губ, сдержанно поцеловал в щеку, обняв правой рукой осторожно, нежно. Деймон чувствовал, как девушка напрягается и медленно отстраняется, но только на длину рук, все еще лежащих у него на плечах. Он знал, чего она ждет, но не сделал этого. Не привлек ее к себе.

Кайли отпустила его, отвернулась к приоткрытому окну.

– Ну конечно, – вдруг сказала она. – Я совсем забыла, что я всего лишь прикорм…

– Не говори так, — поморщился Сальваторе.

– Ничего не могу с собой поделать. Ничего, — Кайли пожала плечами и разразилась тихим, поразительно спокойным, несдерживаемым плачем.

– Кайли! — Деймон схватил ее за плечи и встряхнул. Зубы Аддерли ударились друг об друга, и она замолчала, глядя на него карими, влажными глазами.

— Я не понимаю, почему я единственная девушка, с которой ты не хочешь быть. Может быть, дело во мне?

— В тебе, Кай, несомненно, — перебил ее вампир. Она замолчала и опустила глаза. — Я ни к кому не чувствовал того, что чувствую к тебе. У меня почти никогда не было настоящих друзей, таких, как ты, которые принимали бы меня со всеми моими закидонами. До тебя я думал, что знаю все. Но ты показала мне, что иногда простая духовная близость лучше секса. Если бы я переспал с тобой, даже если ты этого хочешь, то поставил бы ничуть не лучше тех девушек, с которыми проводил время. Я не могу так тебя принизить, достаточно того, что ты мне даешь помимо секса, — Деймон уперся лбом в ее лоб. — Прошу тебя, Кай, не плачь.

– Не буду, — она медленно отодвинулась от него. – Не буду. Я понимаю. Иначе быть не может.

— Мисс Аддерли, — позвал ее Клаус. Кайли глянула на него, и перевела взгляд на портрет, после чего восхищенно присвистнула.

— Это прекрасно, — сказала она. — Вечность — время, чтобы научиться хорошо рисовать?

— Вроде того, — усмехнулся Клаус. — Некоторые мои пейзажи висят в Эрмитаже. Вы там были?

— Один раз, когда путешествовала с Деймоном, — призналась Кайли, и поспешила перевести тему. — А почему древний, страшный, жестокий вампир увлекается рисованием?

— Страшный? Многие считают меня обаятельным, — Никлаус подмигнул Кайли, но та иронично вздёрнула бровь, будто спрашивая «в моем окружение есть как минимум один вампир, чувства к которому я переборола, а твой брат, кажется, увлекся мною, ты уверен, что подобное пройдет?». — Рисование — метафора контроля. Я выбираю всё — холст, цвета… Будучи ребенком, я плохо понимал мир и свое в нем место, но рисование научило меня, что своих целей можно достигать обыкновенной силой воли. Тоже и в жизни: можно просто не давать никому встать у тебя на пути.