Она заходит внутрь и что-то говорит Элизабет, которая при виде нее улыбается. Бенни оглядывается и думает: как эта охотница выжила, если совершенно не боится говорить то, что думает.
«Наверное, — думает Бенни. — Потому что она — Винчестер».
В баре Элизабет протягивает ей стакан с яблочным сидром и плавающими в нем круглыми кусочками льда. Аллата кисло ей улыбается и почти залпом опустошает протянутое ей. Элизабет приподнимает бровь.
— Плохой день?
Бенни думает: если он снова позвонит Дину и попросит его прочитать Аллате лекцию о вреде алкоголя, Винчестер — любой из близнецов — отправит его в Чистилище снова? Или, если она приехала познакомиться с ним, имеет ли он сам право на это? Вроде как забота о младшей сестренке друга.
Аллата выпятила губу.
— Плохая ночь, я бы сказала, — хмыкнула Винчестер. Бенни кинул на нее быстрый взгляд, и Аллата, поймав его, пояснила. — Друг моего брата нажаловался ему на мое поведение. Брат целую ночь пилил мне мозги.
И когда Элизабет отвернулась, Аллата бросила недовольный взгляд на Лафита. Бенни усмехнулся.
Элизабет ушла почти через час, снова сказав Бенни что-то вроде «почему ты приходишь всегда так рано». Аллата пересела за свой вчерашний столик и лишь периодически просила принести ей еще сидра. Бенни, если бы они были тут одни, может быть и отказался бы, но помимо него и неугомонной Винчестер тут были еще люди. Хорошо, что не вчерашние мужчины. Поэтому ему приходилось дежурно улыбаться ей и выдавать напиток.
Аллата, в отличие от вчерашнего, лишь неопределенно кивала головой, а после продолжала что-то печатать в телефоне. Пальцы ее быстро-быстро плясали по экрану телефона, затянутого в черный прочный чехол и с защитным стеклом; ногти ударялись о стекло, и вампир начинал надоедать этот звук. Но на несколько секунд он отвлекался от своей работы, наблюдая за тем, как быстро она печатает.
В какой-то момент она отложила телефон и прикрыла глаза, откинувшись головой на спинку стула. Каштановые волосы в этот раз были распущены, поэтому несколько длинных прядей, сильно завивающихся, спадали вниз. Аллата провела по ним рукой и недовольно нахмурилась. Бенни не понял, чем была недовольна Винчестер, но Элизабет, увидев ее действие, скривила губы в подобие улыбки.
— Вьются? — спросила менеджер.
— Кошмар, — ответила Аллата, не открывая глаза. Волосы самой Элизабет были собраны в тугой пучок.
Некоторым может это нравится, другие терпеть этого не могут, но то, что при влажной погоде волосы на голове начинают виться сильнее – факт.
Через сорок минут Элизабет ушла, перекладывая борозды правления в руки вампира. А потом — Бенни не понял, как это произошло — ушли и те немногие посетители, которые были. Аллата осталась. Она почти не меняла позу, лишь иногда просила добавить яблочного сидра, и прежде чем Элизабет ушла, взяла у нее две бутылка. Как знала, что вампир наотрез откажется ей наливать.
Бенни занимается чем-то за барной стойкой. Аллата иногда выпрямляется, потягивая яблочный сидр из трубочки, а потом снова откидывается на стул. Молчит.
— Ненавижу жару, — внезапно говорит Винчестер. Бенни переводит взгляд на нее. — Сегодня с утра такая влажность, надеялась на дождь. А сейчас просто ужасная жара.
— Можешь включить кондиционер, — говорит вампир. Аллата кидает взгляд на подвешенный в углу бара старый кондиционер и качает головой.
Она молчит пять минут. Десять. Пятнадцать. Сердце ее бьется спокойно, дыхание размеренное, вампир решает, что она заснула. Он успевает подумать о том, что она напилась и поэтому быстро отрубилась, что надо с ней что-то сделать, что надо позвонить Дину, в конце концов, что Бенни делать с этой близнецом?
Аллата говорит где-то спустя три минуты от начала размышлений Лафита.
— Я люблю яблочный сидр.
Она замолкает. Глаза ее все еще закрыты, хотя Бенни видит, как трепещут ее ресницы. Не спит.
— Он полезный, на самом то деле, —задумчиво произносит она. — Активирует работу в желудочно-кишечном тракте, расширяет сосуды и нормализует давление, повышает аппетит.
— Ты врач?
— Я охотник, — Аллата криво усмехается. — Это почти ядерная смесь. Если ты не умеешь вправлять кости, зашивать раны с помощью обычных иголок, обеззараживать рану алкоголем — ты умрешь. Или останешься без напарника. В моем случае предпочтительно первое, потому что мои братья нужны миру больше, чем я.
Они молчат еще какое-то время. Аллата допивает сидр и вопросительно смотрит на вампира. Бенни усмехается и качает головой. Винчестер поджимает губы.
— В составе яблочного сидра присутствует небольшой процент крепости, — говорит она, крутя в руке пустую стакан. — В шампанизированном виде его крепость составляет около 6 %. Поэтому необходимо помнить, что неконтролируемое количество выпитого может нанести организму вред.
Бенни молчит.
— Я все равно тебе не налью, — говорит Лафит, и Аллата громко смеется.
— Гад, — говорит она. Вампир усмехается. — Кстати, Дин рассказывал о том, из какого гнезда ты произошел.
Бенни вздергивает бровь. Аллата встает и пересаживается за барную стойку, вампир останавливается напротив нее.
— Ты знал, что был такой пират — Жан Лафит, — сообщает Аллата Джоана. —Французский приватир и контрабандист, который с молчаливого одобрения американского правительства грабил английские и испанские корабли в Мексиканском заливе. Расцвет его «предприятия» пришёлся на 1810-е годы, —Аллата молчит еще какое-то время. — Я гуглила вчера вечером.
— Я знал его, — говорит Бенни. Аллата хмурится. — Я убил его и взял его фамилию.
Аллата смеется. Громко и с каким-то придыханием.
— Серьезно? — Бенни кивает. Он хмурится и между бровями у него залегла складка. Кажется, ему действительно неприятно об этом вспоминать.
— Прости, — говорит Аллата.
— Ничего, — качает головой Бенни.
— Я вчера пыталась готовить кофе, как ты, — продолжает она. Лафита поражает эта способность перепрыгивать с тему на тему, и он думает, что при ее внешности и способности заговаривать людям зубы, Аллате Винчестер нужно в политику идти. Ее бы в крайнем случае было приятнее видеть, чем тех скучных мужчин, которых в черном ящике видит Бенни. Одни правители ругаются с другими, третьи мирятся с четвертыми — красивая, остроумная и острая на язык Винчестер вписалась бы в эту картину.
— У меня не получилось, — сказала Аллата. — Я прожаривала кофе, потом корицу, соль, варила их вместе, варила кофе и корицу отдельно, потом заливала это все кофе, все грела в разных кастрюльках. И знаешь, что?
— Не получилось? — иронично предположил Бенни.
— Не получилось! — всплеснула руками Аллата. Вампир тихо рассмеялся.
— Хорошо, иди сюда.
Аллата щурится, но Бенни как-то по-доброму усмехается, и охотница заходит за стойку. Вампир ставит турку на плиту и начинает рассказывать.
Сначала в турку надо насыпать кофе, щепотку корицы и щепотку соли.
Поставить на огонь и подогреть.
Затем добавить холодную воду и довести до кипения.
Как только поднимется пена, надо снять с огня на минутку, затем снова поставить на огонь.
Так сделать три раза, вместе с тем следить, чтобы кофе не закипел, иначе испортится вкус.
Снять с огня, дать немного настояться.
Разлить в чашки, пить небольшими порциями и небольшими глоточками, наслаждаясь вкусом и ароматом.
Аллата внимательно смотрит, потом пробует и у нее получается где-то с третьего раза, потому что она дважды позволила кофе закипеть. Смотря на ее попытки и перевод продуктов, Бенни смеется.
— Не смешно! — кричит Винчестер, запуская в вампира горстку кофейных зерен. — Я лучше борюсь с чудищами, чем варю кофе.
— Но если бы тебе дали мачете в пятнадцать лет, вряд ли бы ты справилась, — замечает вампир. — С кофе так же.
— Я умею убивать вампиров с тринадцати, — внезапно говорит Аллата, снимая свою третью попытку с огня. — Дин с двенадцати. Мы рано повзрослели.
— Сочувствую, — говорит вампир.