― Возможно. ― уклончиво ответила девушка, не испытывая совершенно никаких неудобств. Фергус, собственно, от такого честного ответа и не отказывался: он не наделся, что Талия когда-нибудь полюбит его как мужчину любит женщина. Еще в самом начале их брака она четко объяснила, что любит только одного, и не собирается не с кем делить постель, кроме него. Да и Фергус на большее не надеялся. Ее банальная забота его устраивала; Талия была слишком молода, чтобы любить его и рушить свою жизнь.

В некоторой степени, Эрденко был даже рад, что у Талии был какой-то парень.

― Пока. ― Талия берет сумку и закрывает дверь. Через окно он наблюдает, как Талия быстро идет по дороге от дома, потом поворачивается и машет ему на прощание. Все-таки она не худший человек и временами совсем не стерва.

А ты веришь в то, что время может излечить все раны?

Если бы Талию Лавр спросили, что в ее жизни самое сложное, она ответила ― любовь к Роману Годфри. Еще когда они только начинали встречаться ― хотя по сути, не та, не другая сторона не признавала наличие серьезных отношений ― Талия иногда слышала восторженные вопли о том, как это классно: быть любимой Романом. И зло усмехалась: уж ей ли не знать. Глупые девочки мечтали о романтики, подарке и возомнили Романа Годфри ― принцем на белом коне. Все было не так в корне.

Каждая девочка в этом городе, поправочка, почти каждая девушка в этом городе хотела залезть к нему в штаны и убедиться в правдивости ходивших о нем слухов. Талия же лишь скалилась на это, когда до ее ушей долетали очередные визги о том, какой он. Она и без них знала, какой он: сжигающий дотла, дурманящий, наркотический, сладкий, но никогда не приторный, и в то же время необузданный, дикий, да, этот эпитет ему определенно подходит.

Прикосновения… это было так важно. Кажется, Талия совсем позабыла об этом.

Девушка обхватывает себя руками, но ей совсем не холодно, несмотря на холодный ноябрьский ветер. Она вышла из дома ― не дом, уж точно не для нее, просто место, в котором она временно живет и должна возвращаться ― в одной блузке.

Талия не идет в школу. Она сворачивает в парк и наводит самую дальнюю скамейку. Ходят тут редко, да и точно не утром, когда подростки и дети спешат в школу, а взрослые ― на работу. Возможно, поздними вечерами это место и облюбует какая-нибудь влюбленная парочка, как они с Романом когда-то. Талия бросает сумку рядом с собой на скамейку и опускает голову, зарываясь пальцами в короткие волосы. Она так любила свои волосы ― длинные, отливающие на солнцем красном; теперь они едва доходят до плеч.

Каково это — любить Романа Годфри?

Это больно. Талия знает это лучше любого другого. Но у нее нет выбора.

Она не желала того, чтобы он ее нашел, нашел ее настоящую, а не спрятанную под косметикой, украшениями и дорогой одеждой. Не хотела, чтобы он смывал с нее всю ее защиту, чтобы заставлял изворачиваться, показывая себя настоящую ― раненую и побитую не раз.

Но он нашел.

Он тоже не хотел этого. Не хотел влюбляться, создавать себе проблемы, создавать себе слабые стороны. Он ненавидел Тали и любил одновременно.

А она терпела.

Терпела, когда он срывался на нее, кричал как ненавидит. Терпела, когда он уходил на длительное время и даже не пытался с ней связаться. Терпела, когда он убивал людей. Потому что любила его.

Она помнила, как он целовал ее. Как защищал от других парней, от свои врагов. Как забирал из полицейского участка, смиряя строгим взглядом. Помнила, как он попросил остаться с ней навсегда. И помнила, как согласилась.

Ее жизнь кардинально поменялась, и ей нравились эти перемены. Ей нравилось это терпеть. Потому что Талия любила, несмотря на то, что он был злым и жестоким. Ведь для нее он таковым не был. И после каждого срыва, он извинялся. Он жалел.

Каково это ― любить Романа Годфри?

Это прекрасно.

Талия не раз жизнью сломанная, совсем не похожа на себя прежнюю. Ее разрывало, собирало и снова рвало, не давая кускам плоти срастить. Она не кричала: зубы сцепила и молчала, пытаясь вырваться из того, что ей подкинули. Улыбалась, и всем своим видимо показывала, что счастлива. И никогда не бежала от проблем, всегда искала решения. Самостоятельно, в одиночку.

С Романом стало дышать легче. Он одним своим присутствием снимал камни с души, позволяя ей летать и парить, вновь улыбаясь простым мелочам. В таких случаях принято говорить, что они дополняют друг друга: Роман состоит из полутонов, недомолвок и скрытых помыслов, а Талия — горькая на вкус.

Хотя, если задуматься, а что она теряет? Янссен-Лавр не нужна никому, кроме себя самой. Полное лишение какой-либо свободы. Всего-то.

Она знает, что ей придется либо подчиниться, либо попытаться выжить в одиночку. Она буквально видит ухмылку Романа и шипит пустому образу:

― Иди к черту, мистер Годфри.

Роман прекрасно понимает, какой Талия сделает выбор. Псевдо-выбор, ибо что бы не случилось, он не даст ей страдать. Может, только сам помучает. Талия ― его и не просто так, как все прошлые девчонки. Она его во всех смыслах этого слова. Нездоровая одержимость — вот, как у психов звучит это банальное, тошнотворное слово «любовь».

Талия упорная. Но что дальше? Ей хочется спросить совета, но нет никого, к кому бы, кроме Романа, она могла обратится. В такие редкие моменты, ей хотелось именно родителей. Хотелось, чтобы они докучали вечной заботой и расспросами, как прошел школьный день, где она была, как себя чувствует, лишь бы хоть кому-то это было интересно.

Она будет встречать и провожать солнце, каждый день до конца своей жизни, которого, к слову, не будет. Бежать некуда. Здесь нет никого, кто бы помог девушке коротать мучительную вечность, заменяя потрепанные книги хотя бы изредка. А разум все подло подсовывает мысли о «дружеском пикнике» с приезжим мистером Эрденко, и то, чем может это обратиться

Она может попросить, она хорошо знает цену любви Романа Годфри.

Сообщение, адресованное Роману Годфри, птичкой улетает по сотовой сети абоненту «Питер».

☩ ☨ ☦ ✙ ✚ ✛ ✜ ✝ ✞ ✠ † ┿

Питер сначала думает, что его разыграли. Потому что откуда у Талии может быть его номер телефона ― загадка; откуда она может знать, что Роман находится рядом с ним ― загадка. Он раздражённо выдыхает и теперь понимает, почему Роман называл Талию сумасбродкой. Питер тяжело вздыхает и смотрит на Романа. Тот старается слишком часто по сторонам не осматриваться, и получается не так уж и плохо. Смотрит за спину Питеру несколько секунд и переводит взгляд направо, потом налево, при этом задержавшись пару секунд на главном входе и повторяет.

― Тебе бы в партизаны. ― усмехается Руманчек, но Годфри лишь отмахивается. Сегодня он решил остаться до конца учебного дня, чтобы наконец встретится с Талией. Если она задумала поиграть с ним, то пусть готовится к ответным ходам. В конце концов, она знала, с кем начинает эту игру.

Он прогибает глазами по тексту и молча поворачивает телефон к Роману экраном. Упырь не сразу понимает, чего именно добивается Питер, но, прочитав текст, криво усмехается. Зло усмехается, как кажется Руманчику.

― «Роман, хочу встретиться с тобой сегодня в 20:00 в парке. Буду ждать, Питер привет». ― прочитал Питер. ― Слушай, в ее действиях есть хоть какая-то логика?

― Талия и логика понятия не совместимые. ― внезапно с какой-то ухмылкой говорит Роман и закуривает сигарету. Руманчек внимательно смотрит на друга и все-таки говорит то, что уже давно думает:

― Талия не похожа на обычных девушек. И все же, чем она могла тебя заинтересовать?

Роман отвечает не сразу, смотря на Питера странным, неподдающимся расшифровке взглядом. Он словно спрашивал, зачем это знать оборотню. Иногда упырь думал, как так получилось, что они стали друзьями: заносчивый и избалованный Роман, наследник богатого семейства Годфри и Питер Руманчек ― странный парень, о котором ходят самые разные слухи.

― Я не могу тебе ответить. ― Годфри пожимает плечами. ― Она просто была, а потом оказалась рядом. Талия стала привычкой.