― Ты не изменился. ― говорит Талия, складывая руки на груди. Роман пробегает взглядом по девушке и хмыкает:

― А ты ― да. Кто кричал мне, что волосы в жизни не пострижет?

Талия болезненно усмехнулась.

― Ну, некоторые жизненные обстоятельства показали, что короткие волосы ― это преимущество.

И все. После двух лет разлуки они хотели сказать друг другу так много, но в итоге не находили слов. Роман хотел спросить, почему она сбежала? Как и чем жила все эти годы? Почему она вернулась именно сейчас? У Годфри было тысячи вопросов, но Талия… она смотрела на него так влюбленно, с такой нежностью, какую он получал только от нее. И вся его первоначальная злость быстро схлынула, и реальность ему улыбнулась: самая желанная девушка была прямо перед ним.

Роман сделал несколько больших шагов вперед и напряженно замер перед Лавр-Янссен. Теперь, чтобы смотреть на него, ей пришлось поднять голову ― Роман был выше ее. И стоило оказаться так близко, Роман напряжённо замер, с какой-то яростью вглядываясь в темные глаза Талии. Упырь всматривается в знакомые черты лица, отмечая, как сильно похудела девушка, с какой надеждой она смотрит на него. Замечает небольшой поболевший шрам на щеке и то, что одета она в максимально закрытую одежду. Это можно было списать на погодные условия, но кто как ни Роман Годфри знал, насколько Талия Лавр любит холод. Он не раз поучал ее за то, что зимой она выбегала в одном свитере или ходила в холодную погоду без куртки. А тут она была одета довольно тепло, словно боялась… оголить какой-то участок кожи.

Роман протянул руку к плечу Талии, но так и замер. Девушка посмотрела на парня, потом перевала взгляд на раскрытую ладонь и слегка подвинула в сторону, сама каясь его руки. Роман шумно выдохнул и сжал пальцы на ее плече.

― Эй, Роман, все хорошо. ― с легкой улыбкой сказала Талия, сжимая другую его руку своими пальцами. Холод колец неприятно обжег пальцы, но Годфри этого не заметил. Он смотрел на свою руку, которой держал Талию за плечо. ― Все хорошо, Роман, я вернулась. Прости меня, я люблю тебя.

И тут у Романа, как говорится, «упала шторка». Он громко выдохнул и, сжав плечо Талии сильнее, дернул, прижимая к себе. Тонкие руки девушки тут же залезли под распахнутое пальто, обнимая парня за талию и прижимая к себе.

― Я убью тебя. ― прошипел упырь девушке, но Талия на это заявление лишь легко рассмеялась.

― Я люблю тебя. ― повторила она, впрочем, не ожидая никакого ответа. Его и не была, но Талия точно знала, что Роман ее все еще любит. Роман крайне редко говорил о том, что любит ее, но Талия уже знала, что слова в этом мире ничего не стоят. Самым важным была ее уверенность в том, что она может ему верить, этот человек ее не предаст.

Она не соврет, если скажет, что это были идеальные отношения. В действительности Роман Годфри не был таким чудовищным, каким все считали его всегда. Нет, конечно же, его язвительность и скверный характер никуда не делись, но Талия научилась понимать причины его поступков, и это значительно облегчило ее с ним жизнь. Она научилась сводить на нет раздоры и, не говоря ни слова, быть рядом, когда это было нужнее всего. А он по-прежнему находил повод для того, чтобы отчитать Лавр, как пятилетнюю.

Настоящим открытием для Талии когда-то стало то, что смех этого всегда угрюмого человека весьма приятен. Искренняя же улыбка на его лице для Янссен была подобна солнышку, вышедшему из-за туч. Тогда у внешних уголков его глаз собирались лучистые веселые морщинки, которые Талия так любила, и он становился совсем не тем Годфри, которого она знала раньше.

― Ты мне все расскажешь, поняла? ― шипит он, но Талия понимает, что злости в нем не так уж и много. ― От начала и до конца. Для чего ты это сделала, Талия? Зачем тебе понадобилось сбегать от меня?

Он отстранился, смотря на опустившей взгляд Талию, и провел кончиками пальцев по нежной щеке, приподнимая вверх упрямый подбородок.

— Не то, чтобы это имело значение, потому что я ни тогда, ни тем более сейчас, не собирался и не собираюсь тебя отпускать, но я хочу знать причину.

― Я расскажу. ― кисло улыбается девушка. ― Но не здесь. Я взяла номер в отеле. Это будет хорошим местом чтобы рассказать тебе мою историю, Роман.

― Хорошо. ― Роман соглашается как-то через чур быстро. Это не значит, что он забыл о ее побеге, о том, что он простил ее до конца, но с этим он разберется позже. Просто… было странно в это поверить, но Роман Годфри умел любить ― искренне, целиком отдаваясь любимому человеку. И только Талия знала, насколько много требовал он к себе в ответ. Если Роман любит очень сильно, его любить должны не менее сильно. Потому что по сути ― Годфри все еще ребенок, которому не хватало тепла, который чувствовал себя уродом всеми покинутым.

Это не то, чему Талия хотела быть причиной.

― Но прежде…

Они тянутся друг к другу одновременно: Талия цепко хватает его за ворот пальто, а он дергает ее за волосы, заставляя запрокинуть голову, и впивается в теплые полные губы, размазывая персиковую помаду. Он всегда думал, что девочки-принцессы вроде нее должны любить если не ласку, то точно не откровенную жестокость, но Талия с силой кусает его, заставляя кусать в ответ.

На самом деле, это не так. Боль в душе не прекратится, да и в добавок придёт боль в теле, хоть его и так ломит. Каждый вдох и выдох сопровождаются болью в груди, а рёбра вот-вот готовы сломаться, дабы выпустить лёгкие наружу и дать вдохнуть на полную, без боли.

Каждый день, час, минуту и секунду Талия чувствует усталость. Усталость от самой себя из-за этой, казалось, неправильной любви. Роман Годфри — непредсказуемый человек, от которого можно ожидать всё, и Лавр это знала. Знала, но всё равно оказалась рядом с ним.

У многих людей есть собственная реабилитация; у кого-то она длится минутами, часами, днями, а у кого-то, к сожалению, это может длиться больше года. Всё зависит от характера человека. К сожалению, у Талии это затянулось бы надолго, но после ее отъезда она не отпускала свою боль. Все два года она жила мыслями о Романе, который сейчас мягко зарывался пальцами в ее волосы, и болью. И именно такое сочетание дало ей возможность сохранить мысли и не сломаться. Алкоголь, сигареты и задурманенные мысли, а ведь так хочется вернуться назад.

Лежать и просто ждать весну зимними вечерами в одной квартире с нелюбимым мужем. Радоваться концу апреля, когда воздух прогрелся, смотреть на распущенные листья орешника и видеть, как они продолжают распускаться, лёжа под деревом с мыслями о любимом человеке.

Роман тоже устал за эти два года, но он откидывал усталость, дабы сейчас получить то, что имел ― Талию Лавр в своих руках.

Тогда

Талия долго думала о своем решении, ходила, измеряя шагом весь дом. С одной стороны ― она боялась кому-либо рассказать о своей тайне, особенно Роману, боясь потерять его навсегда. С другой стороны ― Роман оказался монстром, таким же, как и она. Он ей, конечно признался не сам, скорее она поймала его за тем, что он делал. Но Талия могла его понять. Такой секрет сложно раскрыть, насколько сильно ты не доверяй человеку. Кроме того, разве Талия не сбежала от Романа…?

Свою семейную тайну Талия узнала только год назад, да и то с помощью случая. Ее мама обо всем знала, это было чем-то вроде родового проклятья, которое передавалось по женской части их семьи и о которой мужчины никогда не знали. Талии было страшно, больно и она совсем ничего не понимала. Мать ничего объяснять не успела, да и сама девушка редко спрашивала. Она думала, что игнорирование такого факта как-то само решит проблему, но этого, конечно, не происходило. В конечном итоге, у Талии не осталось семьи, подруг, а теперь могло не остаться и Романа.

Девушка кинула взгляд на календарь. День Святой Троицы празднуют в воскресенье в день Пятидесятницы — 50-й день после Пасхи. Талия никогда не была особенно религиозной, ее смело можно было назвать атеисткой. Кто же знал, что ей придется так усердно изучать христианские праздники?