Принцесса знала, что тетя должна была помочь маме. Хотя бы потому, что девочка чуть не сшибла ее в коридоре. Колдунья конечно не разозлилась, но вряд ли оставит шанс на такую маленькую месть – вернуть принцессу к матери, которая заставит девочку завершить дело. Нудное и скучное; как тети могут находить в этом что-то интересное?
Гигантская черная тень упала на девочку неожиданно. Разбуженный шумом, на девочку спикировал Корделий. Он до сих пор жил в этом дворце, со дня коронации, когда Король Эдмунд даровал ему титул графа. Для всех приезжих это было странным – граф грифон, а главный советник – мистер Тумнус – являлся фавном. Но сам грифон, хоть и не говорил, был весьма и весьма прельщён такими почетом. Корделия не ограничивали, он мог быть где и когда ему захочется, но верный зверь оставался при своей любимице-Королеве и ее супруге. Однако годы шли, он старел; когда он впервые увидел Королеву, и он, и она были молодыми, полны бурлящие энергии. Теперь едва ли они могли демонстрировать этот огонь. Ей – не положено по статусу, а ему – мешает возраст. Но возраст был не помехой для того, чтобы иногда проявлять себя теми же молодыми созданиями. Спустя не много-не мало после коронации, у Корделия появились новые друзья, за которыми нужен был глаз да глаз, и которые еще могли быть непоседливыми и пускать свою энергию направо и налево.
На одну из таких особ Корделий только что-то слетел с потолка. Своды замка были высокими, и там, практически у самых крыш, обжился старый грифон. Толстые, тесно поставленный балки были идеальным прибежищем для него: темно и прохладно. И видно все происходящее. С этих балок он и поймал маленькую принцессу. Зубы грифона сомкнулись на платье девочки; та закричала, забрыкалась, но к ней уже спешили две Королевы. Одна из них – у которой на руках сидела маленькая темноволосая девочка, с интересом поглядывающая на сестренку − тут же громко рассмеялась. Взлохмаченная, раскрасневшаяся от бега принцесса, пытающаяся вырвать из аккуратного захвата грифона вызвали приступы веселья, никогда не покидающие Королеву. Они всегда были внутри, бережно спрятанные от всех, кроме семьи. Так что Корделий немного ошибался – о веселом нраве Королевы знали, а многие и видели, все Нарнийцы.
Вторая женщина не могла сдержать улыбки. Сделав вид, что она поправляет светлые волосы, убранные в элегантную, но стойкую прическу, она тихо хмыкнула. Но когда посмотрела на девочку, обиженную на весь мир, лицо ее было строгим и обвиняющим.
− Спасибо, Корделий. – поблагодарила она зверя. Корделий склонил голову – хотя из-за его «добычи» получился просто поклон – и выпустил девочку; она тут же оказалась в руках матери.
Эта женщина была Золотой Королевой – супругой Короля Питера по имени Элодия. Раньше она была простой фрейлиной при дочери короля Орландии. Во время политического визита Короля Питера, Короля Эдмунда и Королевы Элизабет, Элодия были приставлена помощницей Королевы, которая в тот момент была в положении. Срок был не настолько велик, чтобы оставаться дома – Элизабет могла хорошо влиять на обстановку, поэтому ее деверь уговорил брата на ее присутствие. Это была последняя ее поездка перед родами. Но суть в том, что бывшая служанка смогла предотвратить большую трагедию – вовремя спасла Элизабет от яда, подсыпанной в еду. Скандал был большой, но виновникам король Орландии сам отрубил головы, а Элодия была взята в Нарнию. Служанкой, впрочем, она была недолго – красивая, трудолюбивая, а кроме того еще и отважная, вскоре она стала супругой Короля Великолепного.
За прошедшее время изменилось не только окружение пятерки, но они сами. Питер стал высоким широкоплечим мужчиной, отважным воином. Сьюзен стала красивой стройной женщиной с черными волосами, падающими чуть не до пят, и короли заморских стран наперебой отправляли в Нарнию послов и просили ее руку и сердце. Королева Элизабет прославилась как Королева-Колдунья, использующая светлую магию и помогающая всем нуждающимся. Она стала стройной, красивой женщиной, с гордой осанкой и полностью сиреневыми глазами. Ее супруг, Король Эдмунд Справедливый был более серьезного и спокойного нрава, чем Питер. А золотоволосая Люси всегда была весела, и все соседние принцы мечтали взять ее в жены.
После коронации прошло не очень много – всего пятнадцать лет. И в возрасте двадцати лет, Королева Элизабет подарила Нарнии первого наследника – принца Анбесса, что означало «лев». Через четыре года и шесть месяцев появился еще один наследник – ребенок Короля Питера и его супруги Элодии. Это был не мальчик, но юная, и вскоре непоседливая, принцесса по имени Перлита, «жемчуг». Королева Элодия сейчас вновь была в положении, а у Элизабет чуть больше года назад тоже родилась прекрасная девочка Мелестина, что означало «небесная».
Принц Анабесс, которому на днях исполнилось девять лет, был так же, как и мама – магом, не умеющим использовать свою силу, а от того проводивший все время рядом с мамой или отцом. Он не доставлял хлопот нянькам, которые иногда развлекали принца, но был таким же, как его отец – спокойным, можно даже сказать серьезным. Его глаза были отмечены магическим сиреневым блеском. Мальчик не стыдился своего дара, пытаясь использовать его во благо. Не было никаких придворных колдунов – мама сама им занималась. Будучи первым ребенком – долгожданным сыном и племянником – тети и дядя тоже посчитали нужным внести в его воспитание что-то свое. Особенно старалась Сьюзен, вознамерившаяся сделать из племянника достойного Короля в будущем. Анабессу такое внимание сначала льстило, но вскоре он решил все узнавать самому, а постоянное внимание стало его немного стеснять. Поэтому, когда родилась его кузина, Перлита, внимание схлынуло, что дало Анабессу больше пространства.
Шестилетняя принцесса Перлита была непоседой, напоминающая Люси Отважную – такая же веселая, неугомонная, вечно ввязывалась в приключения. Она была смышлёной, но не любила учится. Убегающая от нянь, она исследовала каждый угол большого зала, забираясь в такие места, о которых никто не вспоминал много лет. И когда она появлялась, всем оставалось только охать и ахать. Она души не чаяла в своем кузене, но Анабесс попадал с ней в приключения только с формулировкой «А вдруг с ней одной случится что-то плохое»? Сказать, что ему это не нравилось или злило было бы ложью.
О девочке на руках Элизабет сложно было судить – как и брат, Мелестина была спокойной, но с радостью проводила время на руках Перлиты, с ее помощью узнавая весь мир. Как и Королева Сьюзен великодушная, она была любознательной, уже в этом возрасте. Ни один из наследников не был капризным, плаксивым или эгоистичном. Они росли в мире и любви, но воспитывались в небольшой строгости – дети Королей же! Просто, как и Пэванси –хотя это имя давно забылось, как и многое – у них были свои выделяющиеся качества.
Принцесса Перлита жалостливо посмотрела на мать, но Золотая Королева была непреклонна.
− Сколько раз тебя просили не убегать, Перлита? – строго спросила Элодия. Королева Элизабет сочувствующе улыбнулась племяннице: скоро ей исполнится семь, так что Кэр-Параваль готовился к первому официальному балу принцессы. Сам бал был веселым, но подготовка к нему была сложной. Особенно из-за характера виновницы торжества: энергичная принцесса просто не могла усидеть на месте, срывая все примерки и норовя сунуться в главный зал. Королева Сьюзен, не имевшая детей и взявшая на себя большую часть подготовки, запрещала ей это, называя «сюрпризом». Поэтому девятилетнему принцу пришлось следить за сестрой. Мелестине было еще не понять происходившей суеты: она не слезала с рук, то отца, то матери, то путешествия по замке на спине грифона Корделия. Ему все сложнее и сложнее давались полеты, но присматривал он за девочкой так же хорошо, как когда-то мистер Тумнус за Анабессом.
Бал был вторым официальном представлением Наследников. Первый такой справляли в полтора года, если матери считали свое дитя достаточно окрепшим. Тогда это были не просто крики о том, что в господствующей семье появился ребенок, а громогласным заявлением. Приглашались правители разных стран, дарились подарки – родителям, поскольку ребенок еще не мог оценить всю красоту и прелесть происходящего; игрушки дарились только от близких – самих родителей и от их братьев, и сестер. То есть, это был больше праздник для самих новоявленных отца и матери, нежели для ребенка.
