Ладно, за дело! Потом надо будет проконтролировать, как справляется дежурная команда. Сегодня ночью по части травматологии и хирургии дежурит Юра Кушелев, сын Сергея Александровича. Этот парень как бы мой крестник по медицинской линии. Когда-то давно я его сам так назвал. С Ванькой у них и на работе, и в жизни последние семь, а может быть, восемь лет дружеский тандем, который мне очень нравится. Именно братишке Юра доверяет свои сердечные тайны, когда у него появляется очередная девушка. Для своих сокурсниц молодой Кушелев наверняка всегда являлся завидным женихом, поскольку его папа – весьма богатый человек, владеющий целой сетью очень крупных магазинов. Только, видимо, и сформированные воспитанием правильные жизненные ценности, и врождённые качества помогают сыну разбираться в истинных целях очередной прилипающей к нему девицы. Сам же Сергей Александрович всегда демонстрирует подчёркнутую скромность запросов и аристократическую простоту в общении. Короче, если сравнивать его и Юру с этим самым Эдуардом Павловичем и его сынком, это сравнение будет однозначно не в пользу последних.

– Разрешите, Александр Николаевич?

Вот и он, лёгок на помине!

– Заходи. Надо чем-то помочь? – отрывая взгляд от снимка, на всякий случай спрашиваю я.

– Нет, пока всё спокойно. Просто Елена Михайловна строго наказала, чтобы я заставил вас в одиннадцать часов лечь спать, – несколько виновато признаётся он. – Она говорит, что на вас уже лица нет после всего…

Да… Шитова, как всегда бывает в тяжёлых ситуациях, взяла на себя ещё и функции нянюшки. Впрочем, мы к такому привыкли и за заботу нашей Старшей благодарны.

– Юра, спасибо, конечно, и тебе, и Елене Михайловне, но я хочу ещё поработать. Реально не успеваю многое сделать. Тем более завтра у меня плановая операция, поэтому заняться другими делами просто не успею.

– А кто вам будет ассистировать? Опять Новиков?

– Угу… – мычу я, разглядывая снимок и зная, какой вопрос будет следующим.

– Александр Николаевич, почему вы меня не берёте к себе ассистировать, а всегда ставите к Алексею Сергеевичу?

Не ошибся я в предположении. Ведь действительно всегда направляю Юру работать с Алёшиным, который им доволен и говорит, что парень очень старается.

– Я хочу, чтобы ты получил хорошую школу. У Алексея Сергеевича ты её обязательно получишь. Он – хирург, каких мало.

– Так у вас ведь тоже школа!

– У Алёшина школа классическая, а я… Как бы тебе сказать… В общем, глядя со стороны на мою работу, можно вполне предположить в ней некоторый авантюризм.

– А почему вы говорите про авантюризм?

– Юра, ты же знаешь про мои способности. Я вижу и чувствую так, как не могут увидеть и почувствовать другие, поэтому во время операции принимаю решения, которые обычным людям кажутся спорными и даже авантюрными. Короче, на моём примере учиться не следует!

– А Михал Михалыч говорит, вы умеете делать то, что другие не могут. Мол, ваш Елизов такое сделает с лёгкостью…

Михаил Михайлович Шахлатый – заведующий кафедрой хирургии в Медицинской академии и мой учитель по этой части. Ему за науку я безмерно благодарен, а Юрой, так же как и в прошлом мной, он занимался лично, разглядев в нём хорошие способности. Мне льстит, что профессор часто зовёт меня на сложные операции, и я стараюсь в нашей совместной работе почерпнуть для себя ещё хоть что-то из его колоссального опыта. Всегда удивляюсь, как эти огромные руки способны совершать такие мелкие и точные движения. Иногда он приезжает поработать и к нам, при этом, всегда в шутку хмуря кустистые брови, угрожает кого-нибудь из наших хирургов обязательно забрать к себе в клинику.

– Михал Михалыч прав, но только в смысле именно моих способностей. Вот поэтому я и говорю: тебе лучше учиться у Алексея Сергеевича.

Юра вздыхает, хочет что-то сказать, но открывается дверь.

– Извините, Александр Николаевич, – появляется сестра из приёмного. – Юра, там «скорая» пришла…

– Иди работай! – с улыбкой машу я рукой.

– А вы спать ложитесь, а то я Елене Михайловне пожалуюсь, – в свою очередь командует он и тоже улыбается.

Про Кушелева-младшего могу сказать, что с удовольствием наблюдаю за его успехами и вижу, как парень растёт. На его лице всегда написан искренний интерес, он не расстаётся с книгой, мучает всех нас вопросами, а ухватившись за какую-то тему, не оставляет её, пока не прояснит для себя окончательно. Конечно, я со стороны потихоньку рулю Юриным воспитанием, поскольку вижу его увлечённость, и мне хочется воспитать в нём в первую очередь хорошего врача. Уверен, блестящее знание специальности не поможет исцелить больного, если не будет разумного сострадания к нему, а значит, соответствующего отношения. Собственно, в этом Юру особенно воспитывать и не надо. Он любит людей, и это ему помогает в работе. Иногда, исподволь наблюдая за ним, я с удовольствием замечаю в его поведении кое-что взятое от Ваньки. И хоть у них и разная специализация, медицинские проблемы они часто обсуждают вместе, отчаянно споря и тыкая друг друга носом в разные книги. Есть у них и другое дело. Эта дружная парочка обслуживает появившийся два года назад сайт нашей больницы, занимаясь им тоже увлечённо и творчески.

– Александр Николаевич, вы ещё спать не легли… – быстро входит Юра. – Простите…

– Что там? – и сразу встаю из-за стола, понимая, что он пришёл за помощью. А если это так, то, значит, случилось что-то серьёзное.

– Проникающее ранение. Я хотел посоветоваться…

– Пошли!

Вспоминаю, как сам в первый раз самостоятельно оперировал такую травму. Страшно было, но сработал принцип «глаза боятся, а руки делают». У Юры таких серьёзных случаев для возможности принятия самостоятельных решений в экстренной ситуации пока не было. Надо во время операции постоять рядом с ним просто на всякий случай.

…Мы в операционной. Наблюдаю за работой Юры, внутренне готовый, если понадобится, вмешаться и либо посоветовать, либо вообще сделать лично. Прекрасно понимая, что случайно могу «непрошено» подсказать даже мысленно – а делать этого мне совсем не хочется, – старательно блокирую такие порывы. Есть в биоэнергетике такие приёмы. Ничего, неплохо справляется. Сёстры тоже хорошо работают.

Больного увозят, а мы с Юрой снимаем хирургическое облачение и переодеваемся.

– Страшно было? – спрашиваю я.

– Так вы же рядом стояли! Только это было страшнее, но по-другому.

– Почему?

– Я очень боялся сделать ошибку, – со смущённой улыбкой признаётся он.

Сразу вспоминаю первые шаги Ваньки в практике энергетического лечения. Тоже стеснённо себя чувствовал в моём присутствии.

– Если хочешь, когда ты отдохнёшь, готов с тобой провести «разбор полётов».

– А я что-то сделал неправильно? – звучит обеспокоенно.

– Я этого не сказал. Более того, считаю, отработал ты хорошо, но ведь без огрехов не бывает! Вот я и хочу их с тобой обсудить.

Похоже, после моих слов у парня наступил «выдох облегчения».

Хоть я и сам ещё далеко не старый, мне очень интересно работать с начинающими. Возможно, не зря ректор Медицинской академии два года назад, едва я защитил кандидатскую, уговорил меня взять курс для преподавания.

Прошла неделя после события, происшедшего во время Ванькиного дежурства. За это время у братишки побывали практически все члены нашей дружной команды. Даже моя Даша с мальчишками вчера приезжала с дачи! Сам он уже потихоньку, чуть придерживаясь за стенку, ходит по палате и ворчливо жалуется приходящим, что ему давно пора работать, а злобный старший брат запрещает. Вестей же от следствия нет. Там будто воды в рот набрали. Нас, как потерпевшую сторону, для бесед со следователем после его единственного визита почему-то не приглашают. Чувствую, там идёт какая-то возня.

Назначенный на сегодня ремонт позвоночника приезжему пациенту прошёл штатно и почти без проблем. Ноги у мужчины обрели чувствительность. План дальнейшей работы с ним ясен, только непонятно, кто его будет вместе со мной осуществлять. Пока Ванька болен, позиция моего ассистента в этих вопросах остаётся вакантной.