Поднявшись по скрипучим ступенькам к входной двери, Оливия задержалась на пару секунд, впитывая, как губка воду, малейшие детали обстановки, как и сам детектив Блум минуту назад. Из полутемного коридора веяло сыростью и спертым запахом каких-то лекарств. Выцветшая дорожка, брошенная на пол, смялась от бесчисленных хождений людей в форме. Увидев, что Кэйд направился к дому, Оливия собралась духом и переступила порог. И вот странность, но все посторонние чувства вдруг исчезли, как будто испарились под натиском пробудившегося инстинкта настоящей ищейки. Она сама от себя такого не ждала.

Обстановка внутри дома вполне отражала его внешний вид – такая же обветшалая, неуютная. Светлые обои кое-где свисали малоаппетитными клочьями, обивка дивана и кресел в маленькой гостиной остро нуждалась в услугах химчистки, низенький плетеный кофейный столик, густо усеянный пятнами, был завален журналами мод, смотрящимися дико здесь. Занавески, не стиранные бог знает сколько времени, колебались ветерком, залетающим сквозь распахнутое, засиженное мухами окно. Атмосфера этого дома действовала угнетающе.

Из гостиной вела еще одна дверь, в узкий коридор без окон. В нем уже явно ощущался запах разложения. Оказавшись там, Оливия прижала к носу рукав ветровки, давая себе возможность чуть привыкнуть. Заметив ее брезгливое движение, Кэйд позволил себе ехидную улыбку. Его предположения начинали оправдываться.

Дверь в ванну была открыта. Там на полу неестественно вывернув шею, лежала молодая девушка. Ее светлые волосы веером были рассыпаны по грязному полу. Остекленевшие глаза, налитые кровью смотрели в пустоту. Кэйд присмотрелся – на обнаженном теле четкими линиями виднелись следы от бритвы. Сомнений быть не могло, это дело рук «Цирюльника». Коронер еще не приехал, и сложно было сказать, сколько времени труп пролежал здесь. Стараясь не оставлять следов детектив Блум вошел в помещение, слегка поморщившись от вида наполненной кровью ванны.

Легкое позвякивание за его спиной, заставило его обернуться. Оливия рылась в сумочке, и металлическая застежка ударялась о дверной косяк. Наконец она нашла то, что искала. Кэйд почему-то был уверен, что она ищет носовой платок или еще что-нибудь подобное, но девушка к его удивлению держала в руках пару резиновых перчаток.

– Что? – спросила она, заметив его удивленный взгляд. – Я хочу осмотреть труп.

Осмотреть?! Черт возьми! Да она должна была упасть в обморок от одного вида обескровленного тела, смотрящего на них безучастными взглядом. Любая нормальная девушка ее возраста и положения именно это бы и сделала. А она с невозмутимым видом присела на корточки, осторожно, а главное со сноровкой, осматривая тело.

– Похоже эта девушка мертва уже дня два или три. – Изрекла Оливия, нагнувшись еще ниже к телу. – Посмотрите, какие четкие линии. Он должно быть не один час трудился над этим.

– Как и всегда, – глухо сказал Кэйд. – они всегда в таком виде. Изрезанные и в воде.

– Мерзость! Только эта бедняжка не в воде. – Как бы между делом отметила Оливия. – Похоже, ее вытащили оттуда. Да, и она одна. А где же ее приятель? Разве он не должен лежать вместе с ней?

– Это правило он соблюдает не всегда. У «Цирюльника» уже были одиночные убийства.

Девушка брезгливо сморщила нос, поднялась и еще раз обошла вокруг трупа. Ни синяков, ни других отметин, кроме странгуляционной борозды на шее и бритвенных порезов. Так же, как на телах ее родителей. Их всех сначала задушили, а потом…

– Коронер приехал. – Сообщил появившийся в дверях Герти. – И еще хозяин дома.

Его взгляд сфокусировался на Оливии и он, удовлетворенно хмыкнул.

– Она снимала дом в такой глуши? – спросила Оливия. – Странновато для такой молоденькой и симпатичной девушки.

– С хозяином можно поговорить? – Кэйд несколько оживился.

Убитая девушка не была родственницей владельца, а значит можно попытаться выжать из него больше информации. «Но не стоит на это слишком надеяться» – тут же сказал он себе. «Показания той же Оливии хоть и отличались поразительной содержательностью, мало чем смогли помочь».

– Да. Он сидит на кухне. Сейчас с ним Сэм.

– Только прежде послушаем, что скажет Хью.

Хью Сандерсон, в темно-синем комбинезоне и с неизменным коричневым чемоданчиком уже показался в дверном проеме. Оливия с интересом посмотрела на этого человека. Невысокий, среднего телосложения, с густой русой шевелюрой и блеклыми голубыми глазами, Хью выглядел как мелкий офисный клерк, а вовсе не человек близко знакомый со словом смерть.

– Добрый день, – поздоровался он. – Детективы! Мисс! Слишком приятный день для такой работенки.

Его голос, такой же бесцветный как глаза, манера держаться и выражение лица вполне соответствовали специфике его работы. Не сложно было понять, почему этот человек занимается тем, чем занимается. Похоже, заботы и дела, выходящие за пределы холодильной камеры и не касающиеся напрямую оцинкованного прозекторского стола с канавками, не интересовали Хью Сандерсона.

– Что можешь сказать? – спросил Кэйд с оттенком уважения, проскальзывающего сквозь предельную серьезность.

– А что я могу сказать, если только вошел? Вот покопаюсь внутри этой тушки, тогда смогу сказать больше. – Немного меланхолично, буднично откликнулся Хью, и Оливия почувствовала, как улыбается против воли. Этот человек начинал ей нравиться.

Он нацепил резиновые перчатки и присел. Они втроем наблюдали за каждым движением Хью, желая услышать что-нибудь интересное.

– Ну? – не выдержала Оливия.

– Здесь труп! – торжественно объявил Коронер. – Мертва похоже дня три. А что теперь в полицию посылают таких очаровательных стажеров?

– Я помогаю детективу Блуму в этом деле. – Улыбнулась девушка.

– Пошли, поговорим с хозяином дома. – Нахмурившись, сказал Кэйд. – Хью! Как только…

– Так сразу! – сказал он. – Не мешайте мне работать!

Как удивительно порой вещи, и предметы являют нам отражение своих хозяев. Старенький, обветшалый дом, где произошло убийство, действительно подходил его владельцу. И дело тут было даже не во внешности мужчины, восседающего теперь с полубезумным видом на старом, колченогом стуле. Коротко подстрижен, и у хорошего парикмахера, одежда хоть и простая, однако вполне соответствует времени суток. Завали его Гимли Фейт. Самый обычный, ничем не примечательный субъект. Женат, ходит на обычную работу, по воскресеньям, а может и вечерами, заглядывает в бар, ездит на потрепанном седане и платит ипотеку. Ску-у-ка!

Оливия с рассеянным видом слушала стандартные вопросы, которые задавали детективы и не менее стандартные ответы, на эти самые вопросы, которые были выше ее понимания. Зачем забивать себе голову кучей никому ненужных подробностей, когда их наверняка сможет выяснить и рядовой коп?

Наверное, выражение ее лица полностью отражало внутренние мысли, потому что детектив Блум как-то особенно гадко ухмылялся, всякий раз наталкиваясь на ее задумчивый, скучающий взгляд. От этого становилось неуютно.

Оливия встала и прошлась по комнате, совмещенной с кухней, и играющей здесь роль столовой. Роскошь для подобных домов, надо сказать. И хозяева, скорее всего, это тоже понимали. Неуютная обстановка дома с лихвой искупалась пределами этой комнаты. Большой круглый стол орехового дерева, высокий буфет с расставленной в нем дорогой посудой и мелкими безделушками, наподобие керамических слоников и собачек в шляпках. Пара прелестных картинок на светло-розовых стенах и большие часы в серо-стальном, металлическом корпусе. У самого входа этажерка, заваленная всякой мелочью. В принципе, призналась Оливия, эта комната не вызывала никаких неприятных эмоций. Находясь здесь, можно было и забыть, в каком плачевном состоянии находилось все остальное.

Устремив рассеянный взгляд в окно, где яркое солнце сменилось плотными облаками, принесенными с залива, Оливия почти не слышала, что говорил Гимли Фейт своим глухим, скрипучим, словно у него пересохло в горле, голосом. Она напряженно размышляла, пока вдруг одна интересная мысль не мелькнула в голове. Догадка была настолько неожиданной, что девушка обернулась с той стремительностью, какая присуща людям живого, горячего нрава в краткие минуты озарения. Оливия подошла к детективам и стала более внимательно вслушиваться в разговор, ожидая удобного момента вклиниться со своим вопросом.