– Признаю. С моей стороны это была совершенно детская выходка. – Сказала Оливия, одарив молодую женщину самой обаятельной из своих улыбок. – Но нам теперь придется вместе работать. Поэтому предлагаю на время зарыть топор войны. Наши с тобой отношения не касаются дела.

Нэнси задумалась. Было видно, что она ни на минуту не поверила словам Оливии, однако приходилось признать, что в ее предложении есть рациональное зерно. Деррек Мэн в свое время помог Нэнси перебраться в Нью-Йорк, но славу отличного психолога-криминалиста она заработала сама. Если бы не ее талант, никакие деньги Деррека не смогли бы помочь. Она так и осталась бы просто еще одним посредственным специалистом, пополнив собой ряды обыкновенных неудачников.

– Неужели ты успела за ночь так повзрослеть, Олли? – усмехнулась Нэнси, умышленно придав своему голосу легчайший оттенок издевки.

Как она и рассчитывала, Оливия моментально вспыхнула, но это длилось всего миг. Усилием воли девушка смогла подавить раздражение.

– Если бы не определенные обстоятельства, столкнувшие нас с тобой здесь, Нанни, то будь уверенна, я бы уже оторвала тебе голову! – с расстановкой произнесла Оливия, глядя прямо в темно-карие глаза Нэнси, от чего та сразу почувствовала себя неуютно.

Во взгляде Оливии мелькала просто ледяная ярость.

– Но сейчас я не могу себе этого позволить. Я ненавижу тебя и твоего любовника, скрывать это было бы глупо. Но гораздо больше я хочу найти убийцу моих родителей и малышки Джинни. Поэтому выбор за тобой, Нанни. Остаться здесь и помочь Кэйду, мне и всем тем, кто пострадал от рук этого психопата или, трусливо поджав хвост, сбежать обратно в Нью-Йорк.

Оливия замолчала, прекрасно сознавая, что подтолкнула противника к самому краю пропасти. В таком свете дело прияло совершенно иной оборот. Уйди Нэнси сейчас и дело «Цирюльника» ляжет отвратительно-грязным пятном на ее репутации. Логический, четкий ум психолога-криминалиста прекрасно это осознавал. Мельком представив все то, чем обернется ее отказ от дела, Нэнси поежилась. Бросить работу из-за претензий вздорной девчонки, означало проявить свою несостоятельность. Это решило дело.

– Хорошо, – протянула Нэнси. – Я согласна забыть о наших с тобой разногласиях, тем более что не я это все начала.

– Но и не я, прошу заметить. – Оливия придвинула стул и села. – Тебе удалось что-нибудь раскопать?

Неприятный разговор с Нэнси уже перестал занимать ее мысли. Теперь все ее сознание было поглощено текущим расследованием. Так было всегда. С самого детства Оливию отличало редкостное умение концентрироваться только на том, что имело первоочередную важность, отодвинув вглубь сознания все посторонние чувства. Именно эта способность не позволила ей в ночь, когда она нашла тела родителей и сестренки, поддаться панике или впасть в настоящую истерику.

Нэнси с сомнением посмотрела на Оливию. Она достаточно знала об этой девушке, чтобы составить определенное, не слишком-то положительное мнение, но ее поведение сегодня утром вызывало уважение. А Нэнси всегда ценила в людях целеустремленность и прямоту.

– Ничего конкретного я пока не узнала. – Сказала она. – Только то, о чем говорила раньше. Это мужчина, от 45 до 55 лет. IQ выше среднего, социально адаптирован, скорее всего отличный семьянин. Легко входит в контакт с людьми, умеет расположить к себе. Один из тех, о ком никогда не подумаешь, что он способен совершить убийство. Отличный психолог. Возможно, изучал криминалистику или судебную медицину.

– А этот символ – двойная бесконечность? Едва ли он имеет какое-то отношение к математике. Ты знаешь, что он встречается в тибетских наскальных гравюрах?

– Змей Уроборос. – Кивнула Нэнси. – Возможно, смерть для него как высший идеал. В чем-то даже поэтично.

– Но только не тогда, когда ты видишь его работу наяву. – Хмуро заметила Оливия.

Нэнси промолчала. Хоть Оливия ей не нравилась, она не забыла о том, что эта девушка разом лишилась почти всей семьи и в принципе, имела полное право делать любые замечания.

Деррек Мэн прилетел в Пенсаколу рано утром. Рейс немного задержали, и добраться до «Хэмптон Инн Таун Плаза», расположенного в самом центре города стало сложно. Пришлось подождать, пока поток автомобилей поредеет. Впрочем, Деррека это не сильно расстроило. Его помощник Питер, руководивший одним из ответвлений его большой и процветающей компании, уже начал вести переговоры с Оливией Блэквуд, не открывая до поры до времени истинного инициатора встречи. Контракт, который они предлагали, был во всех отношениях выгодным для «Блэкфилд-инк», но Оливия почему-то с завидным упорством уклонялась от прямых контактов, и попросту тянула время. Теперь ему было необходимо хорошенько обдумать свой следующий шаг, который, и Деррек в этом не сомневался, приведет к успеху.

Когда старшая дочь Деррека Лорита сбежала из дома с Колином Блэквудом, он в сердцах наговорил ей много лишнего, чего говорить собственно не хотел. Да, Блэквуд был «голодранцем», грубоватый, неотесанный паренек из провинции, явно не пара для девочки из хорошей семьи, но во всем остальном он был не так уж и плох. Однако Лорита посчитала себя униженной и со свойственной ей категоричностью приняла решение – никогда не возвращаться в отчий дом. Несколько лет Деррек вообще ничего не знал о дочери, довольствуясь слухами и новостями, которые приносили знакомые. Гордость не позволяла ему прийти к Лорите и попросить прощения, ведь тогда Деррек был бы вынужден признать и ее мужа. А этого он сделать не мог. Честно говоря, он просто ждал, пока Колин Блэквуд опустится на самое дно, и тогда настал бы его звездный час. Ах, с каким удовольствием Деррек предвкушал его падение, рисовал в своем воображении унизительные сцены и всякий раз с нескрываемой радостью принимал бедную, сломленную невзгодами Лориту обратно в семью. Но время шло, в прессе все чаще мелькало имя Колина Блэквуда, говорили об удачных сделках, о сети кофеен «Блэкфидл», опутавших южное побережье, всячески превозносили деловые качества ее владельца, и надежда Деррека вернуть все на свои места постепенно стала угасать. А тот успех, который сопутствовал Колину на протяжении всех последних лет, вызвал в душе тестя настоящую ненависть. Он ненавидел мужа своей дочери и от всей души желал ему всего плохого.

Однако когда Деррек узнал о трагедии, произошедшей с Лоритой и ее семьей, его первым порывом было помочь свои внукам, поддержать их, не взирая ни на что. И еще его очень грела мысль, что теперь он получит доступ к компании своего врага. Слить воедино «Блэкфилд-инк» и «Мэнрис»! о таком можно было только мечтать. В своих расчетах Деррек не учел лишь одного – никто не собирался принимать его помощь.

С тех пор как Оливия стала вести расследование и пропадать в полицейском участке до самого вечера, все текущие дела она старалась переложить на свою помощницу Кейси Морис. Когда-то они вместе учились в школе и посещали курсы фотографии. Эти две очень разные по характеру и положению (мать Кейси работала лаборантом в санитарно-эпидемиологической службе) девушки крепко дружили. Когда Оливия предложила Кейси работу в компании их дружба не перетерпела никаких существенных изменений, кроме, пожалуй, одного. На работе, в присутствии коллег, девушки держались друг с другом весьма официально, так что мало кому в голову приходила мысль о каких-либо иных отношениях между ними. Это позволяло Кейси поддерживать авторитет среди персонала, избегать косых взглядов подчиненных и презрительного шепота за спиной, что непременно бы проявилось в отношении фаворита начальства.

Когда в то утро Кейси пришла на работу, секретарь передала ей список людей, желающих получить аудиенцию у Оливии Блэквуд, и как можно скорее. Просмотрев целую колонку фамилий, девушка выбрала пятерых, встречу с которыми уже невозможно было перенести, и попросила секретаря подготовить переговорную. Она знала, Оливия будет недовольна тем, что ее оторвали от дел, но в данном конкретном случае ничего поделать не могла. Вопросы, связанные с любыми внешними контактами будь то инвестиции, поставки, новые партнеры и прочее целиком и полностью оставались в ведении Оливии. Кейси просто не имела права делать это за нее, особенно принимая во внимание редкостное чутье подруги на стоящие проекты. Даже Колин Блэквуд всегда это признавал, хотя как человек воспитанный в уверенности, что женщин природа деловым чутьем (как впрочем, и умом) обделила, скептически и с иронией относился к тем дамочкам, которые вознамерились тягаться с мужчинами на ниве бизнеса. Сам же он часто советовался с дочерью при заключении той или иной крупной сделки, отдавая должное ее потрясающему чувству людей. А когда он спрашивал Оливию, каким образом ей удавалось распознать нечестную игру или провал стоящего на первый взгляд проекта, она смущалась и отвечала просто «Я почувствовала». Откуда бралось это «чутье» никто, а в первую очередь и сама Оливия, не знал. Но, так или иначе, ошибалась она редко.