Девушка решительно притянула к себе старый альбом. Ей отчего-то захотелось посмотреть на Люциуса Малфоя. Каким тот был в возрасте Драко? В последний раз бросив взгляд на колдографию крестного Гар­ри, девушка коснулась палочкой страницы. Гриффиндорцы исчезли, и появились четыре эмблемы. Гермиона решительно дотронулась до се­ребряной змеи на зеленом фоне.

В тот же миг перед ее глазами появилась целая коллекция колдог­рафий слизеринцев. Девушка стала внимательно изучать незнакомые лица. Она не была уверена, что Люциус был ровесником Мародеров. Действовала просто наугад, и, как следовало ожидать, ошиблась. Герми­она уже хотела удалить снимки, когда ее взгляд зацепился за фамилию «Блэк». Еще не успев удивиться, она вспомнила, что это девичья фа­милия Нарциссы Малфой. Гермиона с интересом посмотрела на юную волшебницу. Сказать, что она была поражена, значит, не сказать ниче­го. С глянцевой поверхности колдографии на нее смотрела удивительно красивая и удивительно холодная девушка. Равнодушный взгляд, легкая улыбка. Безупречная ледяная красота, не вызывающая симпатии. Образ юной Нарциссы очень хорошо сочетался с образом миссис Малфой об­разца чемпионата мира по квиддичу. Это был единственный раз, когда Гермиона видела мать Драко вблизи до сегодняшнего дня. И почему-то девушка на снимке совсем не напоминала трогательную девчонку, ко­торую видела Гермиона несколько часов назад в комнате Драко Мал­фоя. Как один человек может сочетать в себе такие несочетаемые вещи? Ответ пришел сам собой. Это был единственный способ выжить в их суровом мире. Ведь Малфой-младший был точно такой же.

Гермиона перевернула страницу и вновь коснулась герба Слизерина. На этот раз ей повезло. Люциус Малфой. Они были поразительно по­хожи с сыном. Только… Гермиона не могла объяснить, что же было не так. Те же черты лица. Цвет волос, пожалуй, у Драко имел чуть другой оттенок, ближе к нарциссиному. Да и переносицу Люциуса не пересе­кал тонкий шрам, в отличие от сына. А еще глаза…

Девушка не могла понять, в чем дело, но при всем внешнем сходстве, они отличались в чем-то самом главном. Это и был тот стержень, о ко­тором говорила Нарцисса. Странно было понимать, что этот красивый семнадцатилетний подросток станет убийцей, превратит в ад жизнь собственной семьи, будет «воспитывать» единственного сына непро­стительными заклятьями. Это казалось чем-то неправильным. Молодой наследник старинного рода. Чего ему не хватало в жизни? Зачем было превращаться в такого подонка?

Гермиона захлопнула книгу. Она решила правильно.

С этими мыслями девушка подошла к приготовленной постели и решила прилечь. Спустя пять минут она уже спала крепким сном без сновидений.

Утро! Девушка открыла глаза и обнаружила, что находится в незна­комой комнате, а из огромного окна льется яркий солнечный свет. Гер­миона попыталась вспомнить вчерашний день, и сердце подскочило. Да уж. Девушка быстро свесила ноги с кровати и бросилась к выходу из кабинета Дамблдора. Она быстрым шагом направилась в лазарет. Прав­да, по дороге пришлось завернуть в туалетную комнату. Глядя на себя в зеркало, Гермиона отметила, что, несмотря на произошедшее, вид у нее вполне здоровый. Она-то считала, что сойдет с ума от пережитого. Взгляд девушки скользнул по черному свитеру с оскаленным драконом. Его нужно снять. Гермиона стянула свитер и принялась заклинаниями приводить одежду в порядок. Малфой одолжил свой свитер. Мир пе­ревернулся с ног на голову. Девушка свернула свитер, засунула его под мышку и продолжила путь в лазарет.

Школьные коридоры были непривычно пустынны. Единственным звуком, нарушающим вековую тишину, был шорох легких девичьих шагов.

Дверь лазарета распахнулась с тихим скрипом. Девушка шагнула внутрь и тут же замерла. В пустом лазарете на кровати лежал Гарри. Гермиона бросилась к юноше и, едва сдерживая слезы, присела на кор­точки у кровати, отбросив свитер на соседнюю. Гарри спал. Его сон был по-детски безмятежен. Длинные черные ресницы отбрасывали тени на порозовевшие щеки. Девушка протянула руку и нежно убрала челку с его лба. Гарри слегка шевельнулся. Гермиона погладила его по руке. Сердце сжалось. Он мог умереть, и более того, непременно бы умер, если бы не Малфой. Драко Малфой.

Гарри снова пошевелился. Гермиона привстала и поцеловала его в лоб. Юноша сонно улыбнулся и тихо прошептал:

— Мама.

Гермиона почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Чело­век, который был сиротой шестнадцать лет своей жизни, назвал ее ма­мой. Он видел счастливый неведомый сон. Возможно, Дамблдор прав в своем желании оградить, защитить. Гермиона провела ладошками по глазам, вытирая непрошеные слезы.

— Гермиона? — голос Дамблдора заставил девушку обернуться и в очередной раз подумать, как ему удается возникать из ниоткуда в самый нужный момент. — С добрым утром! Полагаю, ты пришла к какому-то решению.

— Доброе утро.

Девушка встала с пола и встретилась взглядом с директором. Он ждал. Гермиона нагнулась и подняла с соседней кровати черный сви­тер.

— Так как мне стерли память, хочу попросить вас вернуть это Мал­фою. Сама я уже не смогу.

— Спасибо, Гермиона, — директор взял свитер в руки. — Я исполню твою просьбу. Ты выбрала сложный путь, и никто не поручится за то, что твой выбор верный. Просто знай, что ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

— Я не уверена, смогу ли помочь Малфою. Я не знаю, как это сде­лать, но я готова попробовать. Он нужен вам?

— Он нужен всем нам. Драко может оказаться слишком грозным ору­жием в руках Волдеморта.

— Оружием?

Гермиона опустила глаза. Так страшно было осознавать, что вели­кие люди так запросто играют жизнями простых смертных. «Оружие». Человек со своими мыслями и чувствами был для них только оружием, военным трофеем.

«Он нужен всем нам».

Гермиона отвернулась и посмотрела на Гарри.

— Что нужно делать?

— Для начала позавтракать. Вы, я полагаю, не ели со вчерашнего обе­да.

Гермиона с удивлением поняла, что он прав. Она действительно не ела почти сутки. Что самое странное, есть совсем не хотелось. Но из уважения к Дамблдору, Гермиона послушно взяла с появившегося под­носа бутерброд и принялась жевать его, запивая горячим чаем.

Покончив с завтраком, она вопросительно посмотрела на директо­ра.

— А сейчас постарайтесь как можно подробнее вспомнить вчерашнее утро. Что вы делали, о чем говорили.

Гермиона закрыла глаза.

Легкий поцелуй мамы. Отец отвез в косой переулок. Гарри громко барабанит в дверь ее номера. Она с радостным визгом бросается ему на шею. Он смущенно хлопает ее по спине и улыбается, улыбается. Она предлагает погулять в парке. Он соглашается. Время еще есть.

Солнце. Яркое солнце, отражается от стекол очков высокого тем­новолосого паренька. Он что-то рассказывает о каком-то фильме, кажется. Потом быстрым шагом отходит к лотку с мороженым и возвращается с двумя порциями в руках. Они едят мороженое, кото­рое быстро тает и пачкает их шоколадом. Гермиона достает носовой платок и пытается вытереть подбородок Гарри. Он смеется и гово­рит, что она сама похожа на шоколадный десерт. Он выхватывает из ее руки платок и начинает со смехом вытирать ее. Им весело и радос­тно. А потом… Гермиона отходит к урне выкинуть фантик и…

Девушка открыла глаза.

Дамблдор кивнул и, подойдя ближе, положил руку на ее плечо. Вто­рой рукой он сжал кисть спящего Гарри.

Рывок, и они посреди залитого солнцем Центрального парка. Дамбл­дор усадил все еще спящего Гарри на скамейку и обернулся к девушке.

— Гарри не сидел, — произнесла Гермиона.

— Я сделаю так, что он будет помнить, как присел сюда. Посмотрите, все так?

Гермиона оглянулась. Та же девочка с весело торчащими косичками пыталась катать свою коляску, а мама все норовила поддержать ее под локоток. Слева мальчишки подбрасывали в воздух тот же яркий мячик. Значит, вот так выглядел беспечный парк через десять минут после того, как здесь разыгралась трагедия. Веселые лица, беззаботные улыбки…