— Не очень, — честно поделился Гарри своими соображениями, — они с Гермионой ненавидели друг друга. Я не понимаю, о чём думал Волдеморт, выбирая Драко как мишень Слизерина.

— Гарри, Гарри, — Дамблдор улыбался, — ты только начинаешь познавать природу любви. Она ведь бывает разная. Иногда её не осознаёшь. Иногда она зарождается тогда, когда шипишь в спину врагу. Так было у Милисент и Снейкиуса. А к тому же, — теперь его улыбка стала лукавой, — давай-ка посмотрим на это с другой стороны. Это очень забавный факт, Гарри, но ты никогда не думал, что Гермиона и Драко похожи?

— Нет, — как громом поражённый, признался Гарри, — простите, профессор, но мне кажется, что вы неправы.

— Отчего же? — спокойно возразил Дамблдор. — Они оба умны, амбициозны, высокомерны, горделивы. Оба большие снобы. Просто в Драко это выражается сильнее, в то время, как Гермиона мягче, потому что у неё есть два верных друга, способных показать ей другую сторону медали.

Гарри передёрнуло. Ему было неприятно, что Дамблдор сравнивает Гермиону с Малфоем, тем самым противным Малфоем, что только и делал все шесть лет в школе, что мешал им и портил жизнь. Но спорить с ним он не стал, решив, что не время. Хотя обуздать гнев было чрезвычайно трудно.

Поглядев на Блейза, Гарри понял, что тот, отчего-то, даже не удивлён. Наоборот, поразмыслив, он признался:

— Он постоянно говорил о ней. Все уши мне прожужжал. «Ненавижу эту вонючую грязнокровку, чёртову выскочку». Иногда мне хотелось сделать его немым, руки чесались даже. У него только две темы для разговора — святой Поттер, и лохматая грязнокровка. Больше никаких нет.

Гарри пристально посмотрел на него. Блейз отчего-то опустил взгляд, так, словно ему было стыдно, и стал изучать свои колени.

— В общем, Гарри, — вздохнул Дамблдор, — в любом случае, это просто удача, что очередной план провалился. В этот раз Волдеморт действовал гораздо умнее и ещё жёстче, чем раньше. Всё потому, что он, наконец, понял, что нужно сперва убить твоих друзей, прежде чем убивать тебя. Нам несказанно повезло, что Драко и Гермиона оказались гораздо сильнее, чем он думал, и что он опять не предугадал силу материнской любви. Но в схватке один на один тебе вряд ли так повезёт. И к этому нужно быть готовым.

— И что мне делать, профессор? — спросил Гарри. Он чувствовал почти вековую усталость, внезапно обрушившуюся на него.

— Бороться, Гарри. И не сдаваться. Весь следующий год мы с тобой будем искать оставшиеся Дары Смерти, и обязательно подключим к этому твоих друзей. А тебе, Блейз, нужно будет помочь Драко. Ему тоже придётся тяжело, учитывая то, какой груз он собирается взвалить на свои плечи. Волдеморт не смыслит в любви. Ни в какой. И в дружеской — тоже. В этом наша сила, и его главная слабость.

Блейз кивнул.

— Что именно задумал Малфой? — не утерпел Гарри, прямо смотря на директора. Дамблдор лишь загадочно улыбнулся:

— Узнаете в следующем году, парни. А пока наслаждайтесь жизнью и юностью. Подозреваю, это лето — последнее относительно беззаботное, перед большой войной. А теперь, — Дамблдор встал, — можете идти. Сегодня такое прекрасное солнце, правда? Уже почти лето.

Взбудораженный и растерянный, Гарри поднялся и пошёл вслед за Блейзом к двери. Дамблдор окликнул Блейза, и тот обернулся:

— Блейз, твоя семья получит дополнительную защиту уже до конца этого дня, я уже дал соответствующие распоряжения. И ты, разумеется, тоже под нашей защитой.

— Благодарю, профессор — кивнул Блейз и вышел.

Гарри же выходить не спешил. Он только теперь понял, что не спросил самого главного.

— Профессор, но как Волдеморт общался с Милисент и Снейкиусом? Они ведь сущности… Разве их в таком виде можно увидеть? Они же даже не призраки.

— Не забывай, Гарри, с кем мы имеем дело, — спокойно сказал Дамблдор, — что для волшебника, который раскромсал свою душу на части и утратил всё человеческое, установить контакт с незримыми простому смертному волшебнику сущностями?

Гарри кивнул. Он уже был почти уверен, что Волдеморт воскреснет, едва ему удасться его убить. Но Дамблдор, кажется, прочёл его мысли, потому что спешно бодрым тоном добавил:

— Не стоит впадать в уныние, Гарри, и не надо отчаиваться. Любовь, Гарри. Всегда помни, что я тебе говорил. Ты наделён способностью любить, и этого нет у Волдеморта. Теперь, когда ты вот-вот обретёшь семью, для него ты будешь ещё более недоступен.

— Но… — приготовился возражать Гарри, но Дамблдор его перебил:

— Готовься к экзаменам, и удачно тебе провести лето.

— Всего доброго, профессор — сказал Гарри и вышел за дверь.

Блейз сидел на подоконнике, явно ожидая его. Гарри знал, что его также ждут Рон и Гермиона, но чувствовал потребность сперва поговорить с Блейзом.

Блейз спрыгнул с подоконника, подал ему руку, и они пошли к выходу, слушая, как гремит ключами Филч, а рядом мурлычет его верная миссис Норрис. Они выбрали уютное местечко у пруда, на окраине замка, где иногда предпочитали встречаться. Блейз наколдовал небольшой коврик, сел и потянул за собой Гарри.

— Значит, у нас есть последнее спокойное лето — вздохнул Гарри.

— Последнее спокойное лето перед твоей победой, я бы сказал — уточнил Блейз.

— Я не был бы так уверен на твоём месте, — мрачно заметил Гарри, — Волдеморт становится сильнее, его армия растёт, и ему нечего терять.

— Ты тоже становишься сильнее, рядом с тобой всё больше людей, и тебе тоже нечего терять — спокойно возразил на это Блейз.

— Да, но кто сказал, что так будет всегда? Волдеморт сделает всё, чтобы победить меня, когда мы сойдёмся в последней битве.

— А ты сделаешь всё, чтобы победить его, я даже не сомневаюсь. И ты не сомневайся. Моя матушка, между прочим, уже задумала запечатлеть тебя как моего спутника жизни на нашем родовом древе, а ты, видишь ли, умирать собрался.

— Мне кажется, она слишком торопит события.

— Я говорил ей то же самое, но она и слушать не желает, — ответил Блейз, — готов поклясться, что она уже планирует нашу свадьбу.

— Может, ей объяснить, что мы об этом ещё даже не думали? — улыбаясь, спросил Гарри.

— Бесполезно, — покачал головой Блейз, — она упрямая, и списывает это на свой талант ясновидящей. Сам узнаешь.

Гарри внезапно вспомнил профессора Трелони и рассмеялся, потому что теперь представлял себе маму Блейза исключительно женщиной в очках и шалях, с бутылкой хереса в руке, и рассмеялся. Блейз лёг, устроил голову на коленях у Гарри, и закрыл глаза, подставляя лицо солнечным лучам. Лишь теперь Гарри набрался смелости признаться:

— Я видел твою сестру, — ему стало неловко, и лицо мгновенно вспыхнуло, — и Малфоя. В прошлом. Они… лучше бы я этого не видел.

Блейз напрягся, стал напряженным, как натянутая струна. Выдохнул.

— Бьянка… Так и знал, несносная девчонка, что она Драко в покое не оставит!

— Бьянка? — переспросил Гарри. — Нет. Эсти. Её все так называли.

— Бьянка Эстер Забини, — пояснил Блейз, — она терпеть не может своё первое имя, так что… для всех она Эсти. Вообще у нас в семье приняты прозвища. Мама называет меня исключительно котёнком всю мою жизнь.

— Мне нравится — улыбнулся Гарри, поцеловав Блейза в нос.

— Если ты меня хоть раз так назовёшь, я тебя убью, Гарри Поттер, клянусь. Оставлю Тёмного Лорда без работы.

— Ладно-ладно, — спешно пообещал Гарри, — не буду я тебя так называть.

Блейза, впрочем, больше заботило другое. Он встал и пристально посмотрел на Гарри:

— Ну? И давно они снюхались с Малфоем?

— В день его пятнадцатилетия — Гарри стало стыдно, он опустил голову и сильно покраснел. — Я ничего такого, ну, ты понимаешь, не видел, потому что, ну… я застал только конец этой… сцены…

К счастью, Блейз избавил его от необходимости мямлить.

— Вот чёртов засранец, — выдохнул он, — так я и знал. Они же пожирали друг друга глазами. Я думал, что ни во что большее это не выльется, но Малфоевым стояком можно было столы подпирать. Я должен был догадаться, что всё так и будет. Скот белобрысый. Ну погоди у меня, мы с тобой поговорим, я тебя в хорька превращу, Малфой!