Он красноречиво посмотрел на Гарри. Не зная, что делать, тот просто кивнул.

— Профессор Трелони, думаю, мы начнём с вас. Возможно, вас ожидает встреча с вашей знаменитой родственницей.

Испуганно пискнув, профессор Трелони подошла к кругу и застыла со стопкой старых потёртых карт в руке.

Гарри, как ни старался, не мог скрыть своего разочарования. Он больше не считал Трелони мошенницей, ведь слышал, что именно ей принадлежит пророчество о них с Волдемортом, но по-прежнему не мог ей доверять. И не мог отделаться от мысли, что Дамблдор что-то делает не так, как не старался. Тем более, от Трелони исходил привычный для неё запах хереса.

Дамблдор вошёл в круг, Барнели — следом за ним.

— Возьмите мистера Малфоя за руку, юная леди, — сказал Барнели, — а мы возьмём за руку вас и начнём увлекательное путешествие в прошлое — давнее, и не очень.

Гермиона повиновалась. Дамблдор взмахнул палочкой, а Трелони стала лихорадочно раскладывать карты на полу. Уже через несколько мгновений Малфой снова издал глухой рык, а взгляд Гермионы стал стекленеть. Дамблдор и Барнели тоже вели себя так, точно были не здесь, а где-то далеко.

Замок Хогвартс за много веков ничуть не изменился.

Гермиона думала об этом, идя вслед за Милисент. Иногда она шла быстрее, иногда приходилось замедлять темп и прятаться за статуями. Как сейчас, когда Милисент встревоженно огляделась. Наверное, она чувствовала, что за ней наблюдают, хоть Дамблдор и заверил, что это не так.

Выйдя из замка, она встревоженно взглянула в беззвёздное небо. Звёзд действительно не было, но взошла двуликая луна, которая озаряла бледным мерцанием старые тропки. Миллисент надела плащ, накинула на голову капюшон и спешно, точно убегала, пошла по узкой дорожке от замка в сторону Хогсмида.

Гермионе лишь чудом удалось не потерять её из виду, так как при виде двуликой луны она ощутила сильную слабость в ногах. К счастью, Дамблдор легонько подтолкнул её, и она тоже отправилась вперёд.

Гермиона быстро поняла, что Милисент интересует вовсе не Хогвартс. Пройдя ещё несколько метров вдоль узкой стежки, она свернула вправо. Некоторое время шла прямо, то и дело оборачиваясь, а потом, очутившись среди скромных деревянных домишек, нерешительно остановилась. Глаза её бегали, взгляд беспокойно метался. Она выглядела, как сомневающаяся в том, стоит ли совершать преступление.

Вздохнув и понурив голову, она подошла к одному из домов, на краю леса (за ним начинались непроглядные дебри) и трижды постучала. К удивлению Гермионы дверь открылась сама, без хозяина. Милисент тихо вошла, беспокойно осматриваясь.

— Она точно не увидит меня? — прошептала Гермиона, смотря по очереди то на Дамблдора, которого явно терзало любопытство, и совершенно спокойного Барнели.

— Нет, — спокойно сказал последний, — ещё нет. Можете заходить.

Они вошли. Гермиона, как и Милисент, стала осматриваться.

Комната была довольно скромной, но чистой и светлой. Посредине стоял огромный стол, застеленный красивой белой скатертью. На нем уже стояли две кофейных чашки, источая невероятный аромат. Милисент здесь явно ожидали.

— Кассандра? — тихо, взволнованно позвала она. — Простите. Кассандра? Я здесь, пришла.

Из соседней комнаты выплыла, покачиваясь, ведьма. Она была русой, с густыми волосами, заплетенными в толстую косу. Имела пышные, но привлекательные формы, элегантные руки и двигалась с удивительной грацией. На щеках, стоило ей взглянуть на Милисент, появился приятный румянец. Улыбнувшись, она показала гостье на кресло, стоящее у двери. Милисент села, Кассандра опустилась в кресло напротив неё и стала с любопытством рассматривать девушку. Гермиона неожиданно почувствовала себя крайне неуютно. Вне всяких сомнений, эти чувства принадлежали Милисент.

— Зачем же ко мне пожаловала прекрасная дочь славного Годрика Гриффиндора? — словно напевая, спросила провидица.

— Я уже писала вам об этом в письме, — уклончиво ответила Милисент, — мне нужна помощь. Пожалуйста, помогите. Кроме вас этого не сделает никто.

Кассандра буквально вонзилась в неё взглядом. Гермиону бросило в жар, но тут же по телу пробежал холод. Ужасные были ощущения.

— Рассказывайте — властно повелела Кассандра. — Не забывайте пить кофе, чем богаче будет гуща, тем богаче предсказания.

Милисент вздохнула. Она переживала сейчас настоящую бурю в душе, и это передавалось Гермионе. Каждой своей клеткой она чувствовала чужую боль и смятение.

Милисент посмотрела на свои сложенные на коленях руки, потом взяла чашку и неуверенно отпила из неё. Гермиона успела заметить краем глаза, что у Барнели на глазах выступили слёзы, пока он смотрел на гостью величайшей предсказательницы.

— Я не знаю, что со мной происходит, — Милисент удручённо покачала головой, — мне кажется, я влюбляюсь в своего врага. Он ужасен. Мы всегда ненавидели друг друга. С первого дня знакомства. Он не мог пройти мимо меня, чтобы не задеть словом. Ненавидит моих друзей. Он самый отвратительный человек на свете. Хулиган, подстрекатель, подлец. В его сердце одна злость. Но, когда я вижу его, меня кидает в жар.

— Какие интересные откровения — коротко заметила Кассандра. Милисент не сочла нужным отреагировать, но продолжала рассказ, отпивая понемногу кофе из чашки.

— Сперва я думала, что я нахожусь под действием любовного зелья. Что он, либо кто-то из его дружков, с которыми он вечно таскается, как с телохранителями, меня опоил. Но это оказалось ложной догадкой. Я всё проверила. Потом подумала, что, возможно, он тренируется на мне в заклятье Империус, потому я не принадлежу себе, когда его вижу. Я попросила профессора Саумга, преподавателя защиты от тёмных искусств, научить меня противостоять этому заклинанию, всё ему объяснила. Он научил, но сразу сказал мне, что и это моё предположение неверно, поскольку, когда на тебя накладывают это заклинание, в голове появляется пустота, а в теле — лёгкость. Мне же, наоборот, тяжело всякий раз, как я его вижу.

— Не желаете назвать имя своего избранника? — так, точно совершенно не слушала, о чём говорит девушка, спросила Кассандра.

— Снейкиус Слизерин, — ответила Милисент, — и он не мой избранник. Я не выбирала его. Я просто испытываю совершенно нелепые, невозможные и нелогичные чувства по отношению к нему. Нельзя полюбить того, кто тебя унижает.

— Чего вы хотите от меня, юная леди? — всё так же напевно спросила Кассандра. — Конкретизируйте своё желание, и, возможно, я смогу его выполнить.

— Я хочу, чтобы вы сказали, когда это прекратится, и что происходит вообще, — твёрдо ответила дочь Гриффиндора, — если это возможно. Я отчаялась. Не то, чтобы я очень верю в силу предсказаний…

Она запнулась и провидица не упустила возможности воспользоваться этим.

— Предсказания, юная леди — это важнейшая область магии, недосягаемая и непостижимая для простых умов.

— Ладно, — согласилась Милисент, хотя и неохотно, — я пришла, чтобы вы мне предсказали моё будущее, потому что мой ум не способен его постичь.

Это не было издевательством с её стороны, просто констатацией факта. Но Кассандра недовольно поджала губы. Чашку она, всё же, взяла.

Прищурившись, некоторое время смотрела в неё, крутя в руках, а потом чашка упала на её колени. Она огорошенно посмотрела на Милисент, снова на чашку, и снова на Милисент. Помотала головой. Взгляд её отсутствовал, она будто уплыла куда-то.

Гермионе стало очень неуютно. Испытав что-то очень похожее на приступ паники, она взяла Дамблдора за руку. Профессор внимательно поглядел на неё, но руки не отнял, наоборот — крепче сжал её пальцы. Гермиона была очень благодарна за это.

— Он тоже придёт сюда, — утробным голосом провозгласила Кассандра, — но ничего хорошего из этого не выйдет. Вас ждёт смерть, если вы будете вместе. Вы должны сопротивляться этому чувству, если это возможно.

Милисент вскочила на ноги, бледная и уставшая.

— Что вы такое говорите? — воскликнула она. — Это наглая ложь!