— На вашем месте, мистер Барнели, — сдался он, процедив сквозь зубы, — я бы не доверял такую ответственную работу, как приготовление сложнейшего зелья, мистеру Уизли. Его к котелку подпускать нельзя ни на шаг, всё испортит.

Рон посмотрел на Снейпа полным ненависти взглядом, но сконфуженно промолчал. К его удивлению, на губах Барнели появилась лёгкая улыбка:

— Ты ошибаешься, Северус, — мягко произнёс он, — мистер Рональд очень способный молодой волшебник, особенно, если не рубать крыльев у него за спиной.

Рон мгновенно залился краской, и, видимо, пытаясь это скрыть, сунул голову в котелок, прищурившись. Барнели, тем временем, прижал к столу ножом вопящую мандрагору и пытался изъять корень.

— Профессор, что будет после того, как зелье достигнет готовности? — тихо поинтересовался Рон, наблюдая за тем, как руки старика проворно расправляются с компонентами, точно он этим всю жизнь только и занимался.

— Дамблдор, — он показал на сидящего в кресле с видом философской задумчивости директора, — начертит круг, в который мы поместим мистера Малфоя и мисс Грейнджер, а затем каждый преподаватель по очереди начнёт обряд изгнания.

— Все будут участвовать в обряде?

— Да, — кивнул Барнели, — нужно постоянно меняться. Даже самый опытный волшебник вряд ли выдержит больше двадцати минут пути, по которому нужно провести влюблённых, чтобы отправить их туда, откуда они пришли.

— А профессор Макгонагалл? — Рон показал глазами на всё так же сидящую на подоконнике кошку. — Почему она трансфигурировалась?

— Потому что, молодой человек, — Барнели подал ему солянку, — кошачьему взору часто доступно то, что не доступно человеческому. В виде кошки она поможет нам больше.

— Мистер Барнели, — Гарри подошёл к нему, озираясь на Снейпа, что мрачно стоял у дверей, — почему зелье варите вы, а не Снейп?

— Профессор Снейп, Гарри, — спокойно поправил его старик, — потому что я — проводник. Зелье должен варить только главный проводник.

— Проводник? — недоумевающе спросил Гарри.

— Да, — кивнул Барнели, — именно я буду с молодыми людьми постоянно, пока каждый из профессоров будет проводить обряд. Таковы правила. Одним им нельзя, они могут заблудиться, могут что-то перепутать, и все наши усилия окажутся напрасными.

— Гермиона, — пыхнул Рон с нескрываемой гордостью, — никогда не ошибается. Ну, не сильно, во всяком случае.

— Мисс Грейнджер — нет — уклончиво ответил Барнели. — Но каждый может растеряться. К тому же, проводник должен запереть себя там, куда приведут его духи влюбленных Двуликой Луны. Он должен стать их охранником, смотрящим. Понимайте, как знаете.

— Надолго? — встревоженно спросил Рон, соля зелье.

— Навсегда, — ответил Барнели, — таковы правила.

— Но… Рон растерялся и едва не опрокинул в казан стакан с солью, — это значит, что вы… не вернётесь назад?

— Да, — кивнул старик, — я умру. Проводник всегда умирает.

— Но!.. — Рон задохнулся, открыл рот и уставился на Лагримуса с выражением возмущения, недоумения и искренней детской обиды.

— В моём случае, юноши, — с улыбкой ответил Барнели, — смерть — это освобождение. Я ужасно стар, и хочу покоя. К тому же, мистер Уизли, вы — наследник моего фамильного замка в Шотландии. Заберёте у Дамблдора все необходимые документы. Так что, от моей смерти пользы вам будет больше, чем от жизни.

Рон закашлялся и покраснел так густо, что не видно было глаз, одни сплошные красные пятна на лице. Если бы не подоспевший с помощью Гарри, он бы отправил в казан мёртвую мышь, которую держал в руках (на ней Барнели с интервалом в десять минут испытывал эффект зелья).

— Я? Наследник замка? Вы, должно быть, шутите.

— Нисколько, — серьезно возразил Барнели, и посмотрел на мышь, прищурившись, — всё своё имущество в виде древнего шотландского замка и всего содержимого там я оставляю вам, мистер Уизли.

— Но… спасибо, — пробормотал Рон, — а почему я?

— Потому что мы похожи, — улыбнулся Барнели, — потому что я знаю, каково быть в тени своей семьи и своих друзей. Потому что у вас тоже должно быть что-то важное, своё. И потому, что ещё в юности я знал, что моим наследником станет рыжий парень. Однажды мне пришло видение, значение которого я не понял, пока не увидел вас. Я был уверен, что им станет мой сын от милой Розметты, прекрасной рыжей девушки из деревни, с которой я родом, но, видимо, это не так, потому что ни семьи, ни детей мне с ней обрести не удалось.

Зелье угрожающе зашипело, и Лагримус отошёл от казана. Рон, метающий странные взгляды по комнате, и совершенно ошарашенный Гарри, последовали его примеру.

— Мистер Барнели, — отважился спросить Гарри, — что нам делать во время обряда? — Поддерживать мисс Грейнджер, — объяснил волшебник, — ей будет нужна поддержка друзей как никогда. Это задание, с которым она не справится, если не будет знать, что её ждут обратно.

Гарри кивнул. Зелье тем временем стало шипеть и приобрело какой-то странный, струящийся, синеватый оттенок. Барнели велел Рону добавить в казан щепотку сахара, и тот послушался. Старый волшебник мигом помешал зелье огромной ложкой.

— Северус? — обратился он к Снейпу. — Что скажешь?

Снейп подошёл и заглянул в казан с тем же недовольным видом, с каким осматривал результаты ученических стараний.

— Оно должно сильнее загустеть. Понадобится ещё не менее десяти минут.

— Хорошо, — кивнул Барнели, — я так и думал. Они с Роном застыли над казанком.

Гарри же решил поддержать Гермиону. Она сидела на краюшке постели, рядом с матерью Драко, держала его за руку и кусала губы. Искусала губы в кровь, но это её не останавливало. Гарри стал рядом, погладил её по спине. Она обернулась и затуманенным взглядом посмотрела на него.

— Когда мы говорили с Блейзом, он сказал, что Малфой всегда и безоговорочно ведётся на «слабо», — сказал Гарри, — не то, чтобы мы сами этого не знали. Но, возможно, это тебе сейчас пригодится.

— Все боятся за Драко, — поразмыслив, сказала она, без особых эмоций, с отрешённостью, — а я думаю, что, если у меня не получится? Я сдамся и Милисент захватит меня, а потом будет думать, как снова возродить Снейкиуса. Ведь это я ей позволю…

— Ты не позволишь, — упрямо сказал Гарри, — ты нужна мне. И Рону. И ты никогда не сдаёшься. Много чести какой-то Милисент. Даже не думай об этом, Гермиона. Не смей.

— Ты ведь тоже иногда сдаёшься — пожала плечами Гермиона.

— Да, — кивнул Гарри, — но нахожу в себе силы двигаться дальше. Потому что никто, кроме меня, не остановит Волдеморта. Если я сдамся, значит, столько людей погибли понапрасну. Я не могу себе такого позволить. И ты не можешь.

Гермиона тихо вздохнула.

Из груди Драко вырвался то ли вскрик, то ли хрип. Миссис Малфой бросилась к сыну, положив руку ему на грудь, но Драко уже затих.

Барнели кивнул Дамблдору и тот встал со своего кресла.

— Что ж, начнём обряд изгнания.

Он взмахнул палочкой и на полу появился огненный круг, который охватывал половину комнаты. Посмотрел на Гермиону и сказал:

— Мисс Гренджер, сядьте в круг. Огонь не жжёт, не волнуйтесь. И возьмите подушку, мистеру Малфою может понадобится.

Смертельно побледнев, Гермиона выполнила инструкции.

— Вам проще, чем мистеру Малфою, — продолжал Дамблдор, — ваша воля сильнее, а противница у вас более слабая, чем потомок Слизерина. Потому, пожалуйста, ищите подсказки, где бы вы не оказались. Я ни сколько не сомневаюсь, что вы поймёте, где они, и какие они.

Гермиона кивнула. Гарри заметил, что она, хоть и храбрится, с трудом сдерживает слёзы. Дамблдор, тем временем, обвёл взглядом всех присутствующих.

— Когда будет нужно, мы будем просить о помощи вас, Нарцисса и Люциус, — он кивнул притихшей на кровати Нарциссе и посмотрел на замершего у окна Люциуса, но тот даже не двинулся с места, — и вас, Рон и Гарри. Слова поддержки. Любовь — самая сильная магия.