— Разве не ясно, — медленно, чеканя каждое слово, сказал мистер Малфой, поворачиваясь к Гарри и сверля того ненавистным взглядом, — Поттер задумал убить моего сына. Он не видит границ. Всё потому, что вы, — теперь он с укором посмотрел прямо на Дамблдора, — всё ему позволяете, своему любимчику.
Последнее слово он буквально выплюнул из глотки.
Гарри схватился за палочку, которую всё это время держал наготове, и с горячностью возразил: — Это неправда. Слизерин хотел напоить Гермиону и убить её. Он угодил в ловушку, которую сам же и приготовил. Драко даже не владел сознанием тогда.
— С этим я бы поспорил — проворчал Рон, — как будто Малфой не хотел бы прикончить Гермиону и всех грязнокровок. Воспитание!
— Я не нуждаюсь в советах сына предателей крови, как воспитывать — процедил мистер Малфой сквозь зубы.
Дамблдор махнул рукой, прекращая спор:
— Что ж, коль так, значит, вы сделали единственно возможный ход, парни. Приготовьтесь начать обряд.
Он обвёл комнату долгим взглядом, останавливаясь по очереди на каждом из присутствующих. Хагрид крепче сжал в руках свой длинный нож. Профессор Макгонагалл вмиг обратилась в кошку, и уставилась на лежащего без движения на огромной кровати в середине комнаты Драко. Профессор Снейп раскладывал на столе, за которым сидел директор, склянки. Профессор Спраут клала по углам комнаты какие-то зелёные листья, которые сопротивлялись и пищали. Флитвик сел в кресло напротив низкого зеркала, только что наколдованного Дамблдором, и стал, не моргая, смотреть в него, выглядя так, точно он был проводом под током. Барнели неспешно переворачивал страницы какой-то старой потрёпанной книги своей волшебной палочкой.
Гермиона прикусила губу. Покачала головой. Нет, она не может не сделать этого. Она ощутила острую потребность немедленно выйти отсюда, чтобы, в последний раз, увидеть Миллисент, и поговорить с ней. Сказать всё, что думает. Внутри неё клекотала злость, такая злость, какой она ещё в жизни не испытывала. Она неуверенно осматривалась, заметив краем глаза, что профессор Трелони сидит со своим обычным отрешённым видом, а в руках у неё — дневники Кассандры, которые Гермиона знала наизусть.
— Простите, профессор! — набравшись смелости, обратилась она к Дамблдору, и, когда тот внимательно посмотрел на неё, продолжила: — Не могли бы вы дать мне ещё несколько минут. Всего пару минут, пожалуйста. Мне нужно поговорить с Милисент.
Мистер Малфой презрительно фыркнул. Профессор Макгонагалл (она снова была собой) в сомнении посмотрела на директора:
— Дамблдор, — сказала она твёрдо, — нам нельзя терять время.
— Думаю, Минерва, девочка имеет право последнего разговора с той, которая весь учебный год жила в её теле.
Гермиона заметила, что и Рон, и Гарри, и Невилл, и даже Нарцисса обеспокоенно смотрят на неё. Мистер Малфой отвернулся к окну, но у него ходили желваки, а лицо светилось злобой и ненавистью. Гермиона подошла к зеркалу, в которое всё так же отрешённо вглядывался профессор Флитвик, будто там было что-то, что недоступно другим. Она подняла голову, и уже надеялась увидеть там Милисент, но увидела только своё отображение.
— Это зеркало работает иначе, — сказал Дамблдор, — ты не увидишь здесь ту, что тебе нужна, Гермиона.
Она открыла рот, приготовившись спросить, как именно работает зеркало, и почему в него с таким неподдельным вниманием и интересом смотрит профессор Флитвик, но Дамблдор лишь покачал головой, запрещая. Он взял её за руку, взмахнул волшебной палочкой, и они вмиг очутились в её спальне. Предупредив, что у неё не больше пяти минут, и по истечению этого времени, он вернётся и заберёт её в круглую комнату, Дамблдор вышел.
Гермиона вздохнула. Подошла к зеркалу. Посмотрела в него, концентрируя всё своё внимание на отражении. Милисент не заставила себя ждать, появилась на другой стороне с ещё более грустной, чем обычно, улыбкой. Гермиона сразу же заметила, что выглядит она куда реальнее, чем прежде. Казалось, она вот-вот сойдет с зеркала. Даже черты её лица обострились.
— Взошла двуликая луна — сухо сообщила Гермиона.
— Да, — кивнула Милисент, — я знаю. Я чувствую.
— Я хотела сказать тебе, — Гермиона до крови закусила губы, — что я презираю. Тебя, Снейкиуса, всю эту ситуацию, и то, что вы натворили. Вы поступили не как благородные волшебники, дети основателей этой школы. А как жулики, воры и шарлатаны. И, если ты думаешь, что ты здесь ни при чём, я тебя разочарую. Ты так же виновата, как и Снейкиус. Ты оправдывала его. Закрывала глаза на то, что он делает. Ты дала ему надежду, что у вас ещё есть шанс. Ты такая же мерзкая, как и он. Вы стоите друг друга. И я никогда не прощу того, что мне пришлось пережить в этом году. А, если я плохо сдам экзамены, клянусь тебе, я буду проклинать тебя вечно. И ты никогда не найдёшь покоя, ясно? Никогда и нигде. Где бы ты ни была.
Милисент всё так же грустно улыбалась, хотя глаза Гермионы горели яростью. Вздохнув, она тихо сказала:
— Любовь — странное чувство. Очень сильное. Влюбившись, ты больше не принадлежишь себе, только этому чувству.
— Заткнись, — грубо перебила её Гермиона, — ты ничего в любви не смыслишь. Растаптывать себя — это не любовь. Ты понимаешь её ещё хуже, чем я.
Милисент то ли не хотела, то ли не успела возразить — вошёл Дамблдор. Он снова взял Гермиону за руку, щёлкнул пальцами, и они переместись в круглую комнату. Гермиона вмиг заметила, что все преподаватели по-прежнему оставались на своих местах, только Макгонагал опять обратилась в кошку и теперь сидела на подоконнике, вглядываясь в темноту.
— Начнём обряд, — сказал Дамблдор. — Со Снейкиуса, с ним будет гораздо сложнее. Гермиона, тебе стоит подойти и поговорить с ним. Нарцисса, ты тоже. Поговори с сыном. Драко хорошо справился с блокированием своего сознания, но уже устал. Думаю, ему не помешает больше любви и заботы сейчас.
Гермиона подошла и робко замерла у полога кровати. Драко был мертвецки бледен и едва дышал, приходилось прислушиваться. Миссис Малфой скользнула на постель, взяла Драко за руку и погладила его пальцы. А потом, с трудом сдерживая слёзы, стала целовать каждый палец по очереди.
— Сынок, — прошептала она, — сыночек. Мой родной… Я не знаю, где ты сейчас, но, пожалуйста, вернись ко мне. Мой мальчик, ты нам нужен, отцу и мне. Мы тебя любим. Мы всегда были готовы бороться ради тебя, и делаем это сейчас. Но всё зависит от тебя, милый. Я знаю, что ты меня слышишь. Не сдавайся, Драко. Иначе я умру. Прямо здесь, у твоих ног.
Она поцеловала его запястье и стала с отчаянием вглядываться в его лицо, словно ждала какого-то ответа. Драко внимательно посмотрел на неё, и Гермиона готова была поклясться, что этот взгляд осознанный. Его, а не Снейкиуса.
— Гермиона, — тихо сказал Дамблдор, — теперь твоя очередь.
На ватных ногах Гермиона подошла к постели и опустилась рядом с матерью Драко. Стеснение, которое она испытывала рядом с ней, не прошло, но она понимала, что время истекает слишком быстро, а ей так много нужно сказать ему. Она аккуратно погладила его по волосам, вздохнула:
— Ты всё ещё там, внутри, — тихо сказала она, — я знаю. Я уже говорила тебе об этом вчера. Я уверенна, что ты внутри, и что слышишь меня.
Она быстро посмотрела на замершего у окна в немом бешенстве мистера Малфоя, потом — на его супругу, а затем, склонившись, аккуратно коснулась губами губ Драко.
Заметив на себе пристальный взгляд, отстранилась и стала искать, откуда он исходит. На неё со спокойным безмолвием смотрел Дамблдор.
========== Часть 59 ==========
Рон зачарованно глядел, как Барнели нарезает ингредиенты для зелья, помогая ему со всем, не успей тот, как следует, попросить. Старик уже отправил в кипящий казанок репу, трилистник, лавр, и внимательно, склонив голову, наблюдал, как Рон помешивает всё огромной ложкой. Снейп, стоящей у двери, точно патрульный, не скрывал своего скепсиса, но наблюдал с таким вниманием, точно боялся, что, если моргнёт, то пропустит всё.
