— Он угрожал что-то сделать Гермионе, — возразил Гарри, — или тебе, или Блейзу. И рассказать о нас всей школе. Я не мог такого допустить.

— Мне он потрепал нервы, Блейза парализовал, а в Гермиону подселил свою подружку. Что ещё он мог сделать? К тому же, — Рон усмехнулся, — вся школа и так уже знает. Или, по крайней мере, крепко догадывается. Не понимаю, почему ты решил сделать из этого тайну. Будто ты не знаешь, что в Хогвартсе тайны, в принципе, невозможны, а уж такие сенсационные — тем более.

Гарри тихо вздохнул. Он решил переменить тему:

— Ты всё же применил заклинание из книги, да? Что это было?

— Это заклинание растворения, а, если указывать имя или название, куда раствориться, то оно действует как заклинание перемещения, — пояснил Рон, очень довольный, что его об этом спросили, — часть левитационных чар. Но его перестали использовать, потому что о нём каким-то образом прознали магглы. Уж не знаю, почему, если магглы стали свидетелями таких чар, на них не было наложено заклятье стирания памяти, но есть, что есть.

— Оно здорово сработало, — признал Гарри, — особенно, когда мы возвращались назад.

— Да, — всё ещё довольный, кивнул Рон, — видишь, эта книга мне всё же пригодилась. Обещай, что не будешь теперь меня ею доставать.

— Хорошо — с улыбкой согласился Гарри.

Он склонился над Блейзом, быстро поцеловал его в висок и в краюшек губ, пока мадам Помфри колдовала в своём уголке над зельем, выпили настойку, предложенную ей, и вышли.

Они устало сидели в гостиной. Рон лениво переставлял шахматы, даже не глядя на доску. Просто брал их и ставил куда попало, не обращая внимание на их протестующие вопли. Гарри смотрел в пол, иногда зевая. Оживились они только, когда в гостиную вошла раздосадованная Гермиона.

Она села на подлокотник кресла, в котором сидел Гарри, и, вздохнув, спросила:

— Что у вас нового, мальчики?

Гарри и Рон переглянулись. Они ещё по дороге в гостиную решили не рассказывать пока Гермионе, что произошло сегодня.

— Ничего, — откликнулся Рон, — всё, как всегда. А у тебя что?

— Выглядишь расстроенной — добавил Гарри.

— Я была в Астрономической башне, — снова вздохнула она, поглядев под ноги, — хотела расспросить профессора Синатру, известно ли ей что-нибудь о двуликой луне.

— И что сказала профессор? — жадно поинтересовался Рон, впервые за вечер проявив такой острый интерес к чему бы то ни было.

— Она что-то знает?

— О двуликой луне — ничего, — с досадой ответила Гермиона, — но она сказала, что ничего этого невозможно до следующего полнолуния. А после полнолуния, через три ночи, будет новая луна, молодая.

— Это ведь хорошо? — осторожно спросил Гарри, глядя на подругу.

Гермиона тяжело вздохнула:

— Не очень. Мы можем не успеть их выгнать.

— Почему?

— До следующего полнолуния, осталось шесть дней. Пять, если не считать сегодняшний вечер.

========== Часть 54 ==========

Осталось меньше недели. Возможно, это последние дни её и Драко жизни. Гермиона не знала, что делать, в голове будто образовался вакуум. Мысли терялись, не успев толком сформироваться. Наверное, нужно поговорить с Трелони, опять полистать дневники. Она изучила их от и до, но всегда оставалась слепая вера в то, что, может быть, какую-то мелочь она пропустила, или неправильно поняла, или не предала ей значения.

У Гермионы началась паника. А она не привыкла паниковать, так что, ненавидела всю эту ситуацию ещё сильнее. Мерзкий гаденыш Слизерин.

Глупо, но при этом она пыталась сосредоточиться на экзаменах, листая учебник по заклинаниям. Ей нужно было перестать постоянно думать о том, как, наконец, отправить сыночка Салазара туда, откуда он пришёл.

— Мисс Грейнджер, вы не видели мистера Лонгботтома? — Обеспокоеная профессор Стебль буквально вцепилась в руку Гермионы.

Та вздрогнула, отложила учебник, и посмотрела на преподавателя, покачав головой:

— Нет, а что случилось?

— Это катастрофа, катастрофа — бурно выдохнула профессор. — Пропала кадка с Профудусом. О, Мерлин, что же происходит?

— Вы думаете, что ее взял Невилл, профессор? — Гермиона удивленно посмотрела на неё, не в силах поверить собственным ушам.

— Он последним покинул теплицы, — кивнула Стебль, — я дала ему ключи.

Профессор стала заламывать руки, её затрясло.

— Но туда мог кто-нибудь проникнуть после того, как ушёл Невилл, — стала размышлять Гермиона, — он не способен на кражу, вы ведь знаете. Он может что-то забыть, сделать неправильно, испортить. Но осознанно украсть? Нет, это невозможно!

— Я не знаю, — прикусила губы Стебль, — мне всё равно нужно с ним поговорить. Вы не понимаете, мисс Грейнджер, Профундус используется во многих зельях. Полный паралич, немота и даже смерть — вот последствия его употребления. Это растение пропало, мистера Лонгботтома нигде нет, а директор отлучился в Министерство. О, Мерлин, что же делать, ума не приложу! — она шумно выдохнула.

— Не волнуйтесь, профессор, — Гермиона поднялась, — давайте поищем Невилла вместе. Уверена, он не имеет к пропаже Профундуса никакого отношения.

— Хорошо, но, если мы не обнаружим мистера Лонгботтома, либо растение, я вынуждена буду сообщить директору — предупредила профессор. — Идёмте искать.

Взяв Гермиону за руку, профессор решительно двинулась вперёд по коридору.

Что-то подсказывало Гермионе, что и здесь без змеёныша Слизерина не обошлось. Нужно лишь найти внятные доказательства этому. Ведь Невилл, сам того не подозревая, его унизил, и они трое были последними, кто выходил из класса после урока. Кажется, это дело ещё более срочное, чем изгнание подселенцев из неё и Драко.

Когда Снейкиус покинул больничное крыло, голова ещё гудела. Драко Малфой не думал сдаваться, наоборот, ожесточенно боролся. Снейкиусу стоило огромных усилий справляться с ним, контролировать его в себе. Иногда он вырывался наружу, особенно, когда рядом была грязнокровка Грейнджер. В такие минуты Снейкиус практически не мог контролировать себя, точнее, его. Игнорировать её существование не получалось — то Малфой орал внутри о ней, и что она его, сына основателя, в могилу сведёт, плохо он её знает. То сама Грейнджер то и дело попадалась под руку, непременно стараясь задеть. Нужно было срочно избавляться от неё. И к счастью, удача ему улыбнулась, процесс уничтожения дотошной заучки был запущен. Скоро ненавистная Грейнджер перестанет путаться у него под ногами, а, значит, и они с Милисент будут почти свободны.

Снейкиус подошёл к двери своей комнаты, но открыть её не успел — его кто-то больно ударил в спину. Повернувшись, он увидел противную грязнокровку. Она выглядела как злая мышь — с прищуренными глазёнками, оскалившаяся, пышущая сердитым дыханием.

— Ты мерзавец, Слизерин, из-за тебя Невилл пострадал. Я знаю, что это ты украл Профундус. Отвечай, зачем тебе это понадобилось?

— Мне плевать на твоего драгоценного любителя цветочков, выдра, — фыркнул Снейкиус, — хотя, если он очень страдает, то это даже хорошо.

Снейкиус вошёл в комнату. Гермиона последовала за ним, несмотря на его попытки сопротивляться, и захлопнула дверь.

— Отвечай, зачем тебе Профундус? — решительно сложив руки на груди, сказала она. — Какую гадость ещё ты задумал?

— Отчего ты соизволила думать, что это я его украл? — ухмыльнулся он.

— Мы с тобой выходили из теплиц последними, следом только Невилл. Сомневаюсь, что кому-нибудь придёт в голову красть это опасное растение. Это твоих рук дело, я уверена. Зачем тебе оно? Отвечай, не то потащу тебя в подвалы, пусть Снейп применит по отношению к тебе Сыворотку правды.

— Думай, что хочешь, зазнайка, — фыркнул Слизерин, — я не обязан перед тобой отчитываться. И ни перед кем другим тоже.