Игра продолжилась. Ненадолго. И исход её не понравился Рону. А, взглянув Слизерину в глаза, он понял, что тот тоже не доволен. Более чем недоволен. Он только что получил право нового хода, но… Часть его фигур давно уже была снята с доски и лениво дремала у него под рукой, вторая часть была успешно заблокирована. Король оставался свободен, но задумчиво чесал голову. Слизерин лихорадочно водил глазами, ища, куда бы ему походить. Напрасно. Все доступные ему ходы контролировались фигурами Рона, хоть тот и не мог, увы, объявить ему шах.

— Пат — отчеканил Рон, стараясь сдержать недовольство.

Учитывая то, что Слизерин был отличным игроком и интересным противником, всё могло бы быть хуже. И даже Ронового таланта играть могло бы не хватить для победы. Он не проиграл, они сыграли вничью. Надо было радоваться, но радоваться Рон совсем не мог. Он прекрасно понимал, что это не решит проблемы, а только заведёт её в очередной тупик.

Теперь у Слизерина все козыри в рукаве, чтобы говорить, что, раз уж они не проиграли друг другу, то всё равно победитель не определен, а, значит, никуда он не денется из Малфоя, и свою девушку в Гермионе не оставит в покое.

И точно. Бледное лицо змеёныша осветило подобие улыбки:

— Что ж, Уизли, ничья. Или обоюдная пирова победа, понимай, как знаешь. Значит, это ещё не всё. Я мог бы встретиться с тобой в поединке снова, но теперь, по правилам, наступила очередь твоего дружка, — он красноречиво посмотрел на Гарри, — а потом, если вдруг он выживет, и его дружка тоже. Готовьтесь, мальчики. Я снесу вам головы. Всем. Уже совсем скоро.

И, встав, он направился к выходу — в гордом одиночестве, под злобное шипение. Так же, как и вошёл.

— Что это было? — тихо спросил Невилл. — Что это у вас за игры такие с Малфоем?

— О каком дружке он говорит? — Джинни внимательно, и с неодобрением, посмотрела на Гарри.

Гарри предпочёл не отвечать. Рон, сжав губы, молчал. Подойдя к нему, Гарри потрепал его по плечу:

— Ну, по крайней мере, это лучше, чем проигрыш. И вы оба заработали по пол-очка. Если не сейчас, то победитель определится всё равно. Армагедон определит, если что. Ведь так это называется, да?

— Да, — горько усмехнулся Рон, — вот только, если и в результате Армагедона победитель не найдется, то всё будет зависеть от того, какими шахматами играешь. И, что-то мне подсказывает, что Сли… — он замялся, — Малфой выберет чёрные. К тому же, если дело дошло до Армагедона, значит, ситуация затянулась. А у нас, сам понимаешь, времени нет.

— Ладно, — вздохнул Гарри, — подумаем об этом позже, когда время придёт. Сейчас ничья. Может быть, мы его так и измотаем, кто знает.

Но легче им не стало. Оба знали, что дальше грядёт куда более жестокая борьба. Для всех. На выживание.

========== Часть 51 ==========

Гермиона обожала планировать. Особенно эффективны планы оказывались тогда, когда летели гипогриффу под хвост. Сразу была видна её никчемность.

Ещё вчера она твёрдо решила, что перед началом занятий отправится в Астрономическую башню, чтобы расспросить профессора Синастру о двуликой луне, ну или хотя бы попытаться найти какую-то зацепку. Сегодня, проснувшись, она наскоро умылась, почистила зубы и поспешила в башню. Но, проходя у окна, заметила, как профессор покидает Хогвартс. Нет, это не было чем-то невероятным, из ряда вон выходящим, в конце концов, даже у преподавателей вне школы была своя жизнь. Но что же понадобилось профессору Синастре в магическом мире за территорией Хогвартса так рано, когда даже пора завтрака не пришла? А главное — почему она куда-то спешит именно сейчас? Гермиона практически была уверена, что это неспроста, и как-то связано с историей, в которую они с Малфоем, сами того не ведая, влипли.Наблюдая из окна за перемещением преподавателя астрономии, Гермиона быстро поняла, что догнать её, даже сядь на метлу, она не успеет. Разочарованно вздохнула, стукнула кулаком по подоконнику и вернулась в ванную. Милисент сонно смотрела на неё в отражении зеркала, но у Гермионы не было сейчас совершенно никакого желания с ней о чём-нибудь болтать. Так что, она предпочла игнорировать подселенку, и провела расческой по волосам. А, поскольку чувствовала себя сонно, умылась снова.

До завтрака оставалось ещё несколько минут, Гермиона задумчиво сидела в гостиной, размышляя, как бы достать сыночка Слизерина так, чтобы сам назад, из тела Драко, попросился, выдумывала едва ли не пошаговый план. У неё не было особого желания с кем-либо разговаривать, кроме Гарри и Рона, но мальчики в столовую ещё не пришли. А за спиной она услышала голос Джинни:

— Гермиона, привет, — пропищала она, и плюхнулась на стул рядом с подругой, — как дела?

Гермионе пришлось напомнить себе, что она, в последнее время, вела себя слишком странно, так что, игнорировать подругу или быстро убежать от неё, не получится. Так что, она выдавила из себя вымученную улыбку:

— Привет, Джинни. Всё хорошо. Вот, к экзаменам готовлюсь — она показала на книгу в своих руках.

— Не напоминай — Джинни закатала глаза.

— А я очень жду, — пожала плечами Гермиона, — экзамены — это очень увлекательно.

— Увлекательно? — прыснула Джинни. — Мы точно об одном и том же говорим?

Гермиона отложила книгу и внимательно взглянула на подругу:

— Да, Джинни. И, кстати, советую тебе готовиться очень тщательно. СОВ — это очень ответственно, и…

— Знаю-знаю, — нетерпеливо перебила её Джинни, — я не об этом хотела у тебя спросить.

Гермиона напряглась, она уже знала, о чём хочет поговорить Джинни.

— И о чём же? — вздохнула она, глядя на подругу. — Ты рассталась с Малфоем?

Придётся врать. Гермиона искренне ненавидела это делать, но в последнее время она только и делала, что лгала. В голове тут же возник образ Милисент, что нравоучительно заявляла: «Ты лжёшь самой себе тоже».

Гермиона тряхнула головой, пытаясь отогнать отвратительные мысли. Вот до чего чужая любовь довела её, теперь она настоящая лгунья. Что ж, ещё одна причина ненавидеть отпрыска Слизерина.

— Нет, — уклончиво ответила она, — у нас некоторые сложности.

Как только она это произнесла, ей стало не по себе. Почему она ответила именно так? Почему просто не признала, что хорёк Малфой ей не пара? Почему испугалась слова «рассталась»? Ведь всего-то надо было признать, что она больше не хочет иметь с ним ничего общего, но признать это оказалось сложнее, чем она думала. Что же происходит с нею, в её душе, в её сухом, как всегда говорила профессор Трелони, сердце?

Она зажмурилась, что, конечно же, не укрылось от внимания Джинни. Та обеспокоенно посмотрела на подругу:

— Что с тобой? Выглядишь бледной.

— Просто голова разболелась — слабо улыбнулась Гермиона.

— Это всё от твоих книг — нудно ответила Джинни.

Гермиона приготовилась снова сказать о пользе учёбы, но передумала. У нее и без того сил не было, а на новый спор — тем более. К счастью, Джинни снова перехватила инициативу. Теперь она выглядела крайне озабоченной. И даже не пыталась скрыть тяжелого вздоха.

— Слушай, на самом деле, меня волнует не это — взгляд её беспокойно забегал, ища поддержки. Гермиона даже взяла её за руку, чтобы успокоить. Дурное предчувствие мигом возникло в её душе, потому что она вспомнила, как мальчики рассказывали ей о попытке младшей Уизли сообщить, что происходит в Тайной комнате когда-то. Возможно, и в этот раз Джинни известен какой-то секрет, и она пытается набраться сил, чтобы всё рассказать? Только новых проблем им сейчас не хватало.

Но, когда Джинни, тихо-тихо, прошептала: «Это касается Гарри», Гермионе стало легче. Она всего лишь опять станет переживать, что Гарри не испытывает к ней никаких других чувств, кроме дружеских.

— О каком дружке Гарри многие говорят? — спросила Джинни. — Меня это очень беспокоит. Не понимаю, что это значит.